Кендалл Калпер - Соль и шторм
«Извинись, – нашептывал тоненький голосок внутри. – Скажи, что сожалеешь, и можно будет отделаться от нее».
Но про Тэйна лгать не хотелось. Он – не что-то плохое, из-за чего должно быть стыдно и что нужно держать в секрете. Пусть мать и боится сблизиться с кем-то, но мне предстоит умереть, поэтому хотелось, чтобы она поняла: я нашла чудесного, заботливого человека, который любит меня безоглядно.
Я вздернула подбородок.
– Я была не одна.
В тишине комнаты показалось, что мать даже дышать перестала, ее лицо побелело.
– Что? – спросила она тихо.
– Я была кое с кем, – я сглотнула и перевела дух. – С парнем.
Чашка выскользнула, с грохотом упала на пол и разбилась вдребезги. Мать вскочила, напряженно схватилась за столешницу и замерла, словно зверь, готовый к прыжку.
– Я не собираюсь этого скрывать, – заявила я, пытаясь унять дрожь в голосе. – Мне безразлично, что ты подумаешь. Я люблю его и…
Мать подлетела ко мне и, прежде чем я успела отпрянуть, вцепилась в плечо.
– Ты его любишь? Как?! Когда?! Эвери, что ты наделала?! – при каждом слове она трясла меня так, что клацали зубы.
– Я ничего плохого не сделала! – закричала я, но она, не обращая внимания на мои слова, дернула меня с такой силой, что я взвизгнула.
– Мы были так близко к цели! Мы собирались покинуть этот остров, я все устроила, думала… – страх и смятение исказили ее лицо. Ее трясло как в лихорадке. В какой-то момент я даже подумала, что мать, всегда казавшаяся такой холодной и надменной, сейчас расплачется. Но она почти сразу выпрямилась, будто ей в спину вогнали металлический стержень. Сжав губы в упрямую прямую линию, она схватила меня за руку и решительно потащила из столовой.
– Мы должны уехать. Прямо сейчас. Немедленно. Мы не можем здесь больше оставаться, это небезопасно.
– Это то, что я пытаюсь… – бормотала я, стараясь вырваться из ее железной хватки, но она не выпускала и не слушала. – Я знаю, ты напугана, но он не собирается причинить мне боль! Он – добрый и сердечный и не боится моей магии!
Наконец я высвободила руку. Мать уставилась на меня, сузив глаза.
– Это неважно. Неважно, кто он и о ком заботится, – произнесла она, тяжело дыша.
– Ты его не знаешь! – покачала я головой. – Ты даже себе не представляешь, какой он!
– Я не знаю? – Она сжала руки в кулаки. – Эвери, как ты могла быть такой глупой? Я говорила тебе: мы прокляты, магия разрушает то, что мы любим!
По коже пополз неприятный холодок. Она схватила меня за плечи и вновь тряхнула.
– Ты никогда меня не слушаешь, – зашептала мать возбужденно и быстро. – Почему ты никогда меня не слушала? Я хотела уберечь тебя от этого!
Она сверлила меня взглядом. Губы ее подергивались, будто мать хотела мне что-то сказать, но не могла подобрать слов.
– Я не хотела, чтобы ты узнала, – наконец заговорила она. – Никогда не хотела, чтобы ты узнала, как мы становимся ведьмами.
Сердце ухнуло.
– Как? – внезапно осипнув, выдохнула я.
– Боль, – прошептала мать. – Вот что делает нас ведьмами.
Воздух в комнате стал неподвижным. По коже словно искры забегали.
– Боль на всю оставшуюся жизнь – вот плата за нашу магию, – продолжила она еле слышно, и если бы я стояла чуть дальше, то совсем не разобрала бы ее слов. – Не та боль, которая бывает при порезах или переломах. Нет. А та, которую рождает горе и глубокое разочарование. Боль приходит, когда впервые встречаешь свою любовь и… теряешь ее. Когда любишь кого-то, а он причиняет тебе страдания, да такие, которых ты и вообразить себе не могла. Это случалось с каждой из нас, Эвери, с каждой женщиной Роу! Пойми, мы прокляты! Мы влюбляемся, а потом страдаем, и это страдание и есть жертва, которую мы приносим в обмен на магию.
Мать, снова холодная и спокойная, легко и будто вскользь произносила эти слова, а когда умолкла, я поняла, что не дышу. Тогда я вдохнула, затем еще раз и еще. Сердце мое билось так часто, что как бы быстро я не глотала воздух, его все равно не хватало. Все это время мать в ожидании ответа смотрела на меня, склонив голову с таким видом, что при других обстоятельствах казалось бы, что она торжествует.
– Я тебе не верю, – выпалила я. – То, что ты говоришь, бессмысленно. Мне и раньше бывало больно. Я страдала, но никаких заклинаний не дела…
Я умолкла на полуслове, неожиданно вспомнив, как упала в море, выйдя из дома бабушки. Я дышала в воде как рыба. А Тэйн, вытащив меня, что-то сказал, чего я сначала не расслышала или не поняла.
«Я думал, что ты утонула», – были его слова. А я лишь смотрела на него.
Я дышала под водой. Только магия могла сделать такое возможным, но она бесследно исчезла, прежде чем я это осознала. Улетучилась, как только я поняла, что у меня все еще есть что-то хорошее, ради чего стоит жить. И осознала я это, когда Тэйн нашел меня под водой, коснулся, притянул к себе.
– Это проклятье. Мы все прокляты, – нашептывала мать. – Все из семьи Роу. Это случилось с каждой из нас. Ты что, не понимаешь? Каждая из женщин Роу влюблялась, а потом у нее отнимали любовь, грубо, жестоко. Наша магия питается болью. И каждый раз, когда ведьма делает заклинание, она испытывает ту же боль, что и в первый раз. Каждый раз, колдуя, я чувствовала…
Ее голос поник, растаял, словно дым на ветру. Удивительно, но в ледяных глазах стояли слезы. Длинные пальцы скользнули по шраму.
– Может быть, этот парень заботится о тебе сейчас, – промолвила она, – но я уверена: если ты ничего не предпримешь, он заставит тебя страдать. И сделает это так, как ты себе и представить не можешь. Да-да, это обязательно случится.
– Никогда, – прошептала я, качая головой. – Он – самый добрый, самый нежный из всех, кого я знаю. Ничто не заставит его причинить мне боль, даже магия.
– На что он способен, неважно. Это проклятье, Эвери, которого не избежать ни одной из женщин Роу. Неважно, какой он человек, неважно, что он думает сейчас, и даже если он действительно заботится о тебе – это не играет роли. Ты можешь думать, что нашла достойного мужчину, но, поверь мне, – лицо матери искривилось в гримасе, а шрам натянулся, – наша магия изменит его до неузнаваемости.
Изменит его?
– Я всегда старалась тебя оградить, понимаешь? Вся жизнь – сплошная боль. Что хорошего в магии, если каждый день ты чувствуешь… Не хотела, чтобы это случилось с тобой…
В тишине стук моего сердца казался невероятно громким.
– Послушай, – в ее голосе вновь зазвенели металлические нотки. Она опять превратилась в женщину, которая всегда знает, что надо говорить и как правильно поступить. – Еще не поздно. Он пока не заставил тебя страдать. Может, проклятье и не успело его коснуться. Мы можем покинуть остров прямо сейчас, и ты никогда больше не увидишь этого парня.
Мне казалось, что я слышу ее голос из-под толщи воды, – слова, нечеткие и глухие, едва достигали меня. Я чувствовала, как она сжимает мои руки.
– Мы должны уехать, тебе придется забыть его и, возможно, ты будешь спасена, – она слегка встряхнула меня. В ее голосе снова зазвучала паника. – Ты понимаешь? Ты не станешь ведьмой, но ты спасешься от него. Эвери? Я увезу тебя.
Она ждала, пока я скажу что-нибудь, но я была в таком смятении, что не нашлась с ответом.
– Я… не могу уехать, – пробормотала я.
Руки матери стиснули мои ладони.
– Ты должна! Если ты останешься, если забеременеешь…
– Забеременею? – я похолодела.
Мать сурово сдвинула брови.
– Это еще одна часть проклятья.
– Проклятья… – глухо повторила я, слова вязли во рту.
– Так родились… мы все. Все, – сказала она, запнувшись.
Она выпустила мою руку.
– Наши матери влюбляются, теряют мужчин, становятся ведьмами и все, что у них остается, – дочери. Вот что значит быть ведьмой Роу. Мы все – лишь результат роковых ошибок.
Она подняла руку к моей щеке, возможно, пытаясь по-матерински приласкать меня, но моя жизнь была всего лишь результатом ошибки, неправильного решения. И я отвернулась.
– Я пыталась остановить это ради тебя, – жалобно сказала она. Дрожащая рука все еще тянулась ко мне. – Я пыталась… Я нашла для тебя хорошего парня, с которым не будет любви. Я заплатила капитану «Орлиного крыла» триста долларов, чтобы он нанял Томми Томпсона. Я выводила тебя на приемы, на концерты. Это лучшая жизнь, которой молодая девушка могла бы наслаждаться. Никакой любви, никакой магии, но все могло сложиться просто чудесно. А может быть, еще и сложится. Ты совершила ошибку, – шептала она, и я вздрогнула, осознав, что она говорит о Тэйне. – Но мы можем все это пресечь прямо сейчас – прежде, чем ты забеременеешь, и проклятье призовет новую дочь. Наш род остановится. Сейчас.
Все мое тело сковало внезапным холодом.
– Это все, чего ты хочешь? – спросила я, сжимая челюсти, чтобы не стучали зубы. – Ты надеешься увезти меня с острова навсегда и положить конец роду Роу.
– Я знаю, ты любишь этого парня, но, Эвери, клянусь, все, что из этого может получиться, принесет вам обоим только боль и горе.
