Джордж Мартин - Танец с драконами. Книга 1. Грёзы и пыль
Одичалые, среди которых было много стариков, раненых и больных, медленно продвигались по узкому извилистому проходу. Последние из них преклоняли колени уже в темноте. Костер в яме стал угасать, тень короля на Стене съежилась вчетверо против прежнего. Джон видел в воздухе пар от собственного дыхания – представление затянулось.
За частоколом задержались около полусотни пленных, в том числе четверо великанов – громадные, волосатые, на плоскостопых, толстых как деревья ногах. Под Стеной они бы протиснулись, но один из них не хотел бросать своего мамонта, а трое других не хотели бросать его. У отказчиков обычного роста умер или умирал кто-то из близких – это оказалось сильнее, чем луковый суп.
– Вы свободны, – прогремел над горсткой озябших людей голос Станниса. – Идите и расскажите своему народу о том, что видели здесь. Скажите, что король готов принять в свое королевство всех, кто обязуется соблюдать мир, прочие же пусть уходят подальше – я не потерплю больше нападений на мою Стену.
– Одно государство, один бог, один король! – возгласила леди Мелисандра.
– Одно государство, один бог, один король! – подхватили люди королевы, стуча копьями по щитам. – Станнис! Станнис! ОДНО ГОСУДАРСТВО, ОДИН БОГ, ОДИН КОРОЛЬ!
Ни Вель, ни братья Ночного Дозора не присоединились к их хору. Вереницу уходящих в лес одичалых замыкали великаны – двое на мамонте, двое пешком. В загоне остались одни только мертвые. Станнис сошел с помоста; Мелисандра красной тенью сопровождала его. Почетная гвардия – сир Годри, сир Клэйтон и еще с дюжину рыцарей, сплошь люди королевы – сомкнула кольцо вокруг них. Доспехи блестели при луне, плащи колыхались от ветра.
– Лорд-стюард, – сказал Джон, – разберите частокол на дрова и сожгите тела.
– Слушаюсь, милорд. – Мурш отдал приказ, и стюарды, выйдя из рядов, направились к частоколу. – Вы полагаете, эти одичалые сдержат клятву?
– Сдержат, но не все. У них, как и у нас, есть свои трусы и плуты, слабодушные и глупцы.
– Мы с вами поклялись защищать государство…
– Вольный народ, поселившись в Даре, станет частью этого государства, – напомнил Джон. – Отчаянные времена, в которые мы живем, становятся все отчаянней. Мы видели лицо нашего истинного врага: оно белое, с глазами как синие звезды. Вольный народ его тоже видел. Враг у нас общий – в этом Станнис, во всяком случае, прав.
– Враг общий, согласен – но это еще не значит, что десятки тысяч оголодавших дикарей нужно пускать за Стену. Пусть возвращаются в свои деревни и бьются с Иными там, пока мы обороняем Стену. Отелл говорит, что ворота запечатать не так уж трудно. Завалить туннели щебенкой, налить туда воду сквозь амбразуры – Стена завершит остальное. По прошествии одной луны ворота станут непроходимыми, как и не было их. Врагу придется прорубать толщу скованного льдом камня.
– Или лезть через Стену.
– Навряд ли. Это ведь не легкий отряд – похватали женщин, взяли что плохо лежит и обратно. С Тормундом будут дети, старухи, козы и овцы, те же мамонты. Без ворот ему зарез, а их всего-то трое осталось. Ну, допустим, он и верхолазов пошлет, так что же? Переловим их, как рыбу в котле.
«Рыба не вылазит из котла и не втыкает копье тебе в брюхо». Джон сам перебрался через Стену не так давно.
– Лучники Манса-Разбойника пустили в нас около десяти тысяч стрел – я сужу по количеству собранных, – продолжал Мурш. – А до верха Стены долетело не больше ста, подхваченных ветром. Мы потеряли одного только Рыжего Алина, да и того не стрела убила: он упал и разбился, когда она оцарапала ему ногу. А вот Донал Нойе погиб, защищая ворота… геройски, спору нет, но будь они запечатаны, наш храбрый оружейник и поныне бы пребывал с нами. Пока мы наверху, а неприятель внизу, никакое войско нам не опасно. Хоть сто человек, хоть сто тысяч.
В чем-то он был прав. Войско Манса разбилось о Стену, как волна о скалистый берег, хотя защищала ее всего-то горстка стариков, юнцов и калек. Но предложение Мурша насчет ворот…
– Запечатав ворота, мы не сможем высылать разведчиков на ту сторону, – сказал Джон. – Это все равно что ослепнуть.
– Последняя вылазка лорда Мормонта стоила Дозору четверти братьев, милорд. Надо беречь те немногие силы, которые у нас еще есть. Кто высоту займет, тот и битву выиграет, как говорил мой дядя, – а выше Стены нет ничего, лорд-командующий.
– Станнис обещал землю, пищу и правосудие всякому, кто склонит колено. Он нам не позволит закрыть ворота.
– Я не сплетник, лорд Сноу, – помявшись, ответил Мурш, – но у нас говорят, что вы чересчур дружны с лордом Станнисом. Некоторые заявляют даже, что вы…
«Смутьян и перебежчик, ну да. А вдобавок бастард и оборотень». Янос Слинт умер, но его клевета жива.
– Знаю я, о чем они шепчутся. – Люди часто отворачиваются, когда Джон идет через двор. – Не могу только понять, что им надо. Чтобы я вступил в бой со Станнисом и с одичалыми заодно? У его величества людей втрое больше, притом он наш гость, и мы в долгу перед ним.
– Лорд Станнис помог нам, когда мы нуждались в помощи, – упорствовал Мурш, – но он мятежник, и дело его обречено на погибель. Если Железный Трон и нас заклеймит как изменников, нам тоже несдобровать. Неразумно было бы становиться на сторону проигравшего.
– Я не собираюсь становиться ни на чью сторону, но теперь, когда лорд Тайвин мертв, мне уже меньше верится в победу Железного Трона. – Десницу короля, судя по слухам с Королевского тракта, убил прямо в нужнике его сын, карлик. Джон был знаком с Тирионом Ланнистером – тот пожимал ему руку и называл своим другом. Трудно было поверить, что у коротышки достало духу убить собственного родителя, но сама кончина лорда Тайвина сомнений как будто не вызывала. – Львенок, что сидит в Королевской Гавани, совсем еще мал, а Железный Трон и взрослых резал на ломти.
– Мал-то он мал, милорд, но король Роберт пользовался любовью в народе, и многие до сих пор полагают, что Томмен – родной его сын. Лорда Станниса полюбить куда как труднее, не говоря уж о леди Мелисандре с ее кострами и суровым красным богом. Люди жалуются, вот что я вам скажу.
– На Мормонта тоже жаловались. На лордов и на жен всегда жалуются – он мне сам так сказал. А если жен нет, то лордам достается вдвое больше положенного. – Стюарды уже повалили две стороны загородки и рушили третью. – Заканчивайте без меня, Боуэн, и проследите, чтобы мертвецов сожгли всех до последнего. Спасибо вам за совет: обещаю хорошенько его обдумать.
Из ямы все еще шел дым с хлопьями пепла. У ворот Джон спешился и повел коня под уздцы на южную сторону. Впереди шагал Скорбный Эдд с факелом, с потолка капали холодные слезы.
– Отрадно было видеть, как горит этот рог, милорд, – сказал Эдд. – Вчера мне приснилось, будто я сикаю со Стены, а тут кто-то возьми да и затруби. Нет, я не жалуюсь – лучше уж такой сон, чем тот, где Харма Собачья Голова скормила меня своим свиньям.
– Харма мертва.
– Но свиньи-то живы. И глядят на меня, как Смертоносный на ветчину. Зато одичалые ничего плохого как будто не замышляют. Мы, правда, порубили и велели сжечь их богов, но взамен накормили луковым супом. Разве может бог сравниться с миской горячего хлебова? Я и сам бы не отказался.
Черный плащ Джона пропах дымом и горелым мясом. Да, поесть не мешало бы, но он изголодался не по еде. Посидеть бы за чашей вина с мейстером Эйемоном, перекинуться парой слов с Сэмом, посмеяться с Пипом, Гренном и Жабой. Эйемона и Сэма больше нет здесь, но остальные его друзья…
– Сегодня я буду ужинать с братьями.
– Вареная говядина и свекла. – Эдд, похоже, всегда знал, чем будут кормить. – Только хрен у Хобба весь вышел – кому сдалось вареное мясо без хрена?
Старую трапезную сожгли одичалые – теперь братья Ночного Дозора ели в каменном погребе под оружейной. Два ряда мощных колонн подпирали сводчатый потолок, вдоль стен лежали бочки с вином и элем. За ближним к лестнице столом играли в плашки четыре строителя, ближе к огню разведчики толковали о чем-то с людьми королевы, у другого стола собралась молодежь.
– Ночь темна и полна репы, – вещал Пип, тыча в репку ножом. – Помолимся об оленине, дети мои, об оленине с подливкой и луком. – Гренн, Жаба, Атлас и прочие дружно ржали.
Джон не присоединился к ним.
– Глупо смеяться над чужой верой, Пип. И опасно.
– Чего ж тогда красный бог меня не сразил?
– Мы не над ним смеемся, милорд – над жрицей, – заверил красавец Атлас, бывшая шлюха мужского пола из Староместа.
– У вас свои боги, у нее свой. Оставьте ее в покое.
– Она-то наших богов в покое не оставляет, – заспорил Жаба. – Послушать ее, так все они ложные – что Семеро, что старые. Одичалых она заставила жечь ветки чардрев, сами видели.
– Леди Мелисандра мне не подчиняется, а вот вы – да. Недоставало еще, чтоб вы передрались с людьми королевы.
– Ни квака более, храбрый Жаба – внемли словам лорда Сноу. – Пип отвесил Джону шутовской поклон. – Отныне я и ухом не шевельну без приказа вашего пресветлого лордства.
