Стефани Майер - Сумерки / Жизнь и смерть: Сумерки. Переосмысление (сборник)
– Квилеты памятливы, – шепотом произнес он.
Я приняла его ответ как утвердительный.
– Но не стоит терять бдительность, – предостерег он. – Квилеты правильно делают, что сторонятся нас. Мы опасны, несмотря ни на что.
– Ничего не понимаю.
– Мы стараемся держаться, – медленно объяснил он. – Обычно это нам удается. Но порой и мы совершаем ошибки. Как я, например, когда остался с тобой наедине.
– По-твоему, это ошибка? – я различила в своем голосе грусть, но не знала, заметит ли ее и Эдвард.
– И очень опасная, – пробормотал он.
Мы оба умолкли. Я смотрела, как лучи фар повторяют очертания поворотов шоссе. Они двигались слишком быстро, происходящее напоминало не реальность, а видеоигру. Я сознавала, что время ускользает так же стремительно, как черная лента шоссе из-под колес, и ужасно боялась, что больше мне никогда не представится шанса поговорить с Эдвардом так, как сейчас – открыто, без преград, разделяющих нас. Его слова предвещали конец, а я об этом даже помыслить не могла. Больше я не желала терять ни минуты, проведенной с ним.
– Рассказывай, – с отчаянием попросила я. Что угодно, лишь бы слушать его.
Он метнул в меня взгляд, удивляясь, как изменился мой голос.
– Что еще ты хочешь узнать?
– Почему вы охотитесь на животных, а не на людей, – подсказала я, и голос снова дрогнул в отчаянии. На глаза навернулись слезы, я боролась с горем, угрожающим захлестнуть меня.
– Не хочу быть чудовищем, – очень тихо ответил Эдвард.
– Одних животных ведь недостаточно?
Он помолчал.
– Не знаю точно, прав ли я, но, по-моему, так жить – все равно что питаться только тофу и соевым молоком. Мы называем себя вегетарианцами, это шутка, понятная только в нашем кругу. Такая пища не до конца утоляет голод – точнее, жажду. Однако она придает нам сил и помогает сдерживаться. Почти всегда, – в голосе послышались зловещие нотки. – Порой бывает особенно трудно.
– Сейчас тебе трудно? – спросила я.
Он вздохнул.
– Да.
– Но сейчас ты не голодный, – уверенно объявила я – утверждая, а не спрашивая.
– С чего ты взяла?
– Определила по твоим глазам. Я же сказала, что у меня появилась еще одна гипотеза. Я заметила, что люди, а мужчины в особенности, чаще злятся, когда их мучает голод.
Он хмыкнул.
– А ты наблюдательная.
Я не ответила: вслушиваясь в его смех, я старалась получше запомнить его.
– На выходных ты охотился вместе с Эмметтом? – спросила я, когда он отсмеялся.
– Да, – он помолчал, не зная, стоит ли рассказывать мне об этом. – Уезжать мне не хотелось, но пришлось. Мне легче рядом с тобой, когда я не чувствую жажды.
– Почему тебе не хотелось уезжать?
– Вдали от тебя мне… тревожно. – Его взгляд был мягким, но пристальным, от него мои кости словно плавились. – Когда в прошлый четверг я просил тебя не свалиться в воду и не попасть под машину, я не шутил. Все выходные я беспокоился о тебе и больше ни о чем не мог думать. После того, что случилось сегодня, мне с трудом верится, что ты благополучно провела выходные и осталась целой и невредимой, – он покачал головой и вдруг как будто припомнил что-то: – Вернее, почти невредимой.
– Что?
– Ладони, – напомнил он. Я перевела взгляд на почти зажившие порезы на собственных ладонях. От глаз Эдварда ничто не ускользало.
– Упала, – вздохнула я.
– Так я и думал, – уголки губ приподнялись. – Поскольку речь о тебе, могло быть гораздо хуже, и эта вероятность не давала мне покоя все время, пока я был в отъезде. Эти три дня выдались очень долгими. Я успел изрядно потрепать нервы Эмметту, – он грустно улыбнулся мне.
– Три дня? А разве вы не сегодня вернулись?
– Нет, еще в воскресенье.
– Тогда почему же никто из ваших не появлялся в школе? – вспоминая, как измучалась за время его отсутствия, я испытала раздражение, граничащее со злостью.
– Ну, ты же сама спрашивала, не жжет ли меня солнце, – нет, не жжет. Но в солнечную погоду мне лучше не выходить – по крайней мере, там, где меня может кто-нибудь увидеть.
– Почему?
– Покажу когда-нибудь, – пообещал он.
Некоторое время я обдумывала его слова.
– Но позвонить-то мне ты мог, – сообразила я.
Он озадачился.
– Но я же знал, что с тобой все в порядке.
– Зато я не знала, где ты. И мне… – я смутилась и опустила глаза.
– Тебе – что? – его бархатистый голос был неотразим.
– Мне это не понравилось. Не видеть тебя. Я тоже беспокоилась, – заговорив об этом вслух, я покраснела.
Он молчал. Я в тревоге подняла глаза и увидела на его лице боль.
– Нет… – тихо простонал он. – Так нельзя.
Я не поняла, в чем дело.
– Что такого я сказала?
– А разве ты не видишь, Белла? Одно дело – мучиться самому, и совсем другое – когда страдаешь ты. – Его полные боли глаза были устремлены на дорогу, слова сыпались так быстро, что я едва успевала понимать их смысл. – Не хочу слышать, что тебе пришлось так тяжело, – голос был негромким, но настойчивым. Его слова ранили меня. – Так нельзя. Это небезопасно. Я опасен, Белла. Пожалуйста, постарайся это понять.
– Нет, – несмотря на все старания сдержаться, я выглядела надутым ребенком.
– Я не шучу, – зарычал он.
– Я тоже. Я же сказала: не имеет значения, кто ты. Уже слишком поздно.
– Не смей так говорить! – негромко и хрипло воскликнул он.
Я прикусила губу, радуясь, что он не понимает, как мне больно, и засмотрелась на дорогу. Должно быть, мы уже почти приехали. Слишком уж быстро он гнал.
– О чем задумалась? – все тем же резким тоном спросил он. Я лишь покачала головой, не доверяя своему голосу. Чувствуя взгляд Эдварда на своем лице, я упорно смотрела вперед.
– Ты плачешь? – похоже, он пришел в смятение. Только теперь я поняла, что слезы, навернувшиеся на глаза, все-таки пролились, и быстро провела ладонью по щеке.
– Нет, – ответила я срывающимся голосом.
Я увидела, как он нерешительно протянул ко мне правую руку, но вдруг замер и снова взялся за руль.
– Прости, – голос был полон сожаления. Я поняла, что он извиняется не только за резкие слова, расстроившие меня.
Ночная тьма безмолвно неслась мимо нас.
– Объясни мне одну вещь, – помолчав еще минуту, попросил он.
– Какую?
– О чем ты думала сегодня прямо перед тем, как я выехал из-за угла? Выражение твоего лица я не понял: ты как будто не испугалась, а на чем-то старательно сосредоточилась.
– Пыталась вспомнить, как обезвредить нападающего – ну, знаешь, в целях самообороны. Собиралась вбить ему нос в башку, – вспомнив темноволосого парня, я ощутила прилив ненависти.
– Ты готовилась драться с ними? – он встревожился. – Неужели тебе не пришло в голову убежать?
– На бегу я часто падаю, – призналась я.
– А позвать на помощь?
– Как раз собиралась.
Он покачал головой.
– Ты была права: я действительно мешаю судьбе, спасая тебе жизнь.
Я вздохнула. Мы сбавили скорость, проезжая пригороды Форкса. Поездка заняла меньше двадцати минут.
– Завтра увидимся? – настойчиво спросила я.
– Да, мне ведь тоже сдавать сочинение, – улыбнулся он. – Займу тебе место в кафетерии.
После всего, что случилось сегодня, это обещание прозвучало нелепо, но от него у меня радостно забилось сердце, и я на время утратила дар речи.
Мы подъехали к дому Чарли. В окнах горел свет, мой пикап стоял на месте, все выглядело как обычно. Как будто я проснулась. Эдвард остановил машину, но я не спешила выйти.
– Так ты обещаешь завтра быть в школе?
– Обещаю.
Я подумала немного и кивнула, потом принялась снимать его куртку, в последний раз вдохнув ее запах.
– Оставь себе, ведь тебе завтра не в чем ехать, – напомнил он.
Но я сунула куртку ему в руки.
– Не хочу объясняться с Чарли.
– Ах, да, – усмехнулся он.
Я медлила, взявшись за дверную ручку и стараясь отдалить расставание.
– Белла… – начал он совсем другим тоном – серьезным, но нерешительным.
– Что? – я обернулась к нему слишком поспешно.
– Пообещаешь мне кое-что?
– Хорошо, – согласилась я и сразу пожалела о том, что не выдвинула никаких условий. А если он потребует, чтобы я держалась от него подальше? Сдержать это обещание я не смогу.
– Не ходи в лес одна.
В полном замешательстве я уставилась на него.
– Почему?
Он нахмурился, напряженно глядя не на меня, а в окно.
– Я – не самое опасное, что есть в здешних местах. Давай этим и ограничимся.
Он произнес эти слова так мрачно, что меня слегка передернуло.
– Как скажешь. – По крайней мере, такое обещание легко сдержать.
– До завтра, – он вздохнул, и я поняла: он хочет, чтобы я ушла.
– До завтра, – я нехотя открыла дверцу.
– Белла! – Я обернулась, он наклонился, и его бледное прекрасное лицо оказалось на расстоянии нескольких сантиметров от моего. Мое сердце остановилось.
– Спокойной ночи, – пожелал он. Его дыхание овеяло мое лицо, ошеломив тем же самым утонченным ароматом, которым пропиталась куртка, только более насыщенным. Потрясенная, я могла лишь моргать. Он отстранился.
