Диана Джонс - Волшебный витраж
– Прошу прощения, вообще-то, распоряжения есть, – произнес Эндрю. – Нужно подвязать и мульчировать розы.
Мистер Сток вытаращился на него, не веря своим ушам. Бунт на корабле!
– Если можно, – добавил Эндрю, по обыкновению, вежливо.
– Да я… – только и вымолвил мистер Сток.
После чего повернулся и затопал прочь.
Эндрю прикрыл дверь ногой, очень бережно, и водрузил картонную коробку на стол рядом с тостом. Иначе он просто уронил бы ее, до того она была тяжеленная. По вскрытии в коробке оказалось шесть великанских луковиц, пучок морковок по двенадцать дюймов каждая, кочан капусты больше головы Эндрю, десять перцев размером с дыни, брюквина с хороший булыжник и кабачок длиной с туловище небольшого крокодила. Свободные места были тщательно законопачены переспелым горохом и двухфутовыми стручками фасоли. Эндрю улыбнулся. Все это, похоже, немного недотягивало до стандартов Мелстонского фестиваля. Несколько самых аппетитных плодов Эндрю оставил на столе, а остальное затолкал обратно в коробку и спрятал ее в углу кладовой.
Миссис Сток, само собой, тоже увидела коробку.
– Тоже выдумал – спихивать нам свои отбросы! – вознегодовала она. – Только посмотрите, какие здоровущие! Все в рост ушли, а вкуса ни на грош. И куда мне девать столько картошки, скажите на милость? Свистульки из нее вырезать? Ну что за человек, просто слов не хватает!
Она сняла пальто и отправилась двигать мебель. Война еще не кончилась.
Назавтра мистер Сток распахнул дверь пинком ради коробки с четырнадцатью пучками салата. В среду он для разнообразия поприветствовал Эндрю, когда Эндрю вышел проверить состояние садовой ограды, и презентовал ему еще одну картонную коробку, содержавшую десять кило помидоров и патиссон, похожий на приплюснутую голову младенца. В четверговой коробке оказалось семнадцать кочанов цветной капусты.
Эндрю любезно улыбался и принимал все это, пошатываясь под тяжестью коробок. Точно так же бывало, когда мистера Стока сердил его дед. Они часто думали – Эндрю с дедом, – неужели мистер Сток нарочно копит картонные коробки и держит наготове на случай, если хозяин вызовет его неудовольствие. Помидоры Эндрю передал миссис Сток.
– Думаю, лучше всего приготовить из них чатни, – сказал он.
– Чатни? Индийскую приправу?! Когда мне, интересно, этим заниматься, у меня же дел по горло!.. – Миссис Сток несколько смутилась и умолкла.
– Надо двигать мебель в гостиной? – уточнил Эндрю. – Быть может, вам удастся выкроить немного времени…
И миссис Сток волей-неволей была вынуждена готовить чатни.
– Витает в облаках! – бормотала она над уксусно-алым варевом, булькавшим в кастрюле, а потом, когда она разливала готовую приправу по банкам ложкой и промахивалась и на столе возникали липкие лужицы, восклицала: – Эти мне профессора! Эти мне мужчины!
Уже облачаясь в пальто перед уходом, миссис Сток крикнула Эндрю:
– А что стол теперь заставлен банками, так ничего тут не поделаешь. Этикетки на них я смогу наклеить только завтра, а до тех пор пусть стоят на месте!
Оставшись один, Эндрю сделал то же самое, что и во все остальные вечера на той неделе. Он выволок из кладовой сегодняшнюю коробку и вытащил наружу, туда, где крыша дровяного сарая покато спускалась примерно на уровень его роста. Подставив кухонную табуретку, Эндрю выложил туда все овощи. Мистер Сток на верхотуре ничего не увидит, учил его в свое время дед, и миссис Сток тоже.
К утру помидоров, патиссона и цветной капусты и след простыл, а кабачок остался. При внимательном осмотре у самого сарая обнаружилась проплешина примятой травы, однако Эндрю помнил дедовы наставления и дальнейшее расследование не проводил. Кабачок он забрал – хотел нарезать и спрятать в морозилке. Однако крокодилову шкуру исполинской штуковины не сумел одолеть ни один нож, и пришлось Эндрю закопать кабачок.
Пятница принесла с собой полторы сотни редисок и пять раздутых баклажанов от мистера Стока. Еще она принесла Эндрю новый компьютер. Долгожданный. Наконец-то. Эндрю забыл о доме, поместье, редиске, обо всем на свете. Целый день он самозабвенно настраивал компьютер и начал создавать базу данных для своей книги, той самой, которую все мечтал написать, книги о новом взгляде на историю.
– А теперь, видишь ли, компотер у него! – сообщила миссис Сток сестре. Выучить мудреное слово ей так и не удалось. – День-деньской от него не отходит, все стук-постук да стук-постук, будто косточки гремят, прямо мороз по коже! А стоит мне чего спросить – только и долдонит: «Делайте, как считаете нужным, миссис Сток»! Да подай я ему на обед вареные салфетки – он и не заметит!
Ну, он же и в самом деле профессор, напомнила Трикси, а профессора славятся рассеянностью. И вообще мужчины – сущие дети, право слово.
– Профессора! Дети! – воскликнула миссис Сток. – Говорю я тебе, все гораздо хуже! К нему надо человека приставить, чтобы обо всем напоминал, следил за порядком…
Тут ее осенило, и она умолкла.
Мистер Сток по-хозяйски заглянул в окно кабинета Эндрю на первом этаже. Он внимательно посмотрел на новый компьютер, на толстые книги и бумаги, лежавшие вокруг, будто после взрыва, завалившие весь стол, свисавшие и сползавшие с него на стулья, на пол и вообще всюду, на перепутанные провода и кабели. Тут его тоже осенило. К Эндрю надо приставить человека, который следил бы за порядком, человека, который не давал бы ему мешать тем, кто занят настоящим делом. Гм.
В глубокой задумчивости мистер Сток по дороге домой зашел к свояку.
У свояка был прехорошенький домик – под соломенной крышей и со всем, что полагается, хотя мистер Сток никогда не мог взять в толк, как Таркин при его слабом здоровье соглашается жить в эдакой развалюхе только потому, что она красивая. Сам же мистер Сток предпочитал свое современное бунгало с металлопластиковыми окнами. У Таркина окна все перекосились и совершенно не защищали от сквозняков. Однако при виде сада мистер Сток не сдержал завистливой гримасы. Таркин О'Коннор знал толк в своем деле – пусть даже в сущих пустяках вроде цветоводства. Взять хотя бы розы, что росли теперь вдоль тропинки к парадной двери. Нет, одобрить эти старомодные сентиментальные розы мистер Сток никак не мог, но был вынужден признать, что в своем роде они совершенны: большие, пышущие здоровьем гроздья цветов, свежих листьев, бутонов и почек. Да, на фестивале Тарк опять получит все призы, тут сомневаться не приходится. И ухаживают за кустами будьте-нате: ни одна колючая веточка не выбьется над тропинкой и не зацепит идущего к дому гостя. А за живой изгородью – буйство, иначе не скажешь. Напоенный ароматами воздух. Мистер Сток завистливо постучал в дверь.
Таркин заметил мистера Стока издалека. Дверь он открыл почти сразу, опираясь на один костыль.
– А, Стокки, входи-входи!
Мистер Сток вошел со словами:
– Рад тебя видеть, Тарк. Как живешь-можешь?
На что Таркин ответил:
– Я тут чайку заварил. Удачно, правда?
Он развернулся на обоих костылях и заковылял в гостиную, занимавшую вместе с кухней весь первый этаж.
На круглом столе под окнами мистер Сток заметил две чашки.
– Ждешь мою племянницу, да?
– Нет, ей еще рано. Тебя жду, – отвечал Таркин, слегка отдуваясь: устроиться с костылями в кресле у чайника было трудненько.
«Шутки шутит? Или у Таркина действительно дар предвидения?» – недоумевал мистер Сток, пока расшнуровывал ботинки.
У Таркина были красивые ковры. Не во вкусе мистера Стока, темные и с восточными узорами, но дорогие. Кроме того, обращаться с пылесосом для бедняги была та еще задачка. Мистер Сток один раз видел, как Таркин изо всех сил оттирает ковер щеткой, балансируя на одном костыле, а культю пристроив на табуретке. Не годится таскать грязь к нему в дом. Мистер Сток поставил ботинки у порога и в одних носках сел напротив Таркина, привычно недоумевая, зачем Таркин отрастил бороду. Бород мистер Сток не одобрял. Он понимал, что шрамы тут ни при чем, – но зачем тогда на самом кончике подбородка у Таркина торчит черный с проседью клочок волос? Видно же, что все вокруг Таркин тщательно выбрил. Мог бы сбрить и этот клочок, но почему-то не стал.
Таркин О'Коннор раньше был жокеем, очень хорошим и очень известным. Мистер Сток частенько ставил на лошадей, на которых скакал Тарк, и ни разу не терял свои денежки. В те дни Таркин был богат. Сестра мистера Стока (она была много моложе его) купалась в роскоши и, когда заболела, лежала в самой дорогой частной клинике, но все равно умерла. Их дочь получила дорогое образование. А потом Таркин упал с лошади – крайне неудачно. Насколько слышал мистер Сток, Тарку вообще повезло, что он остался жив, – его совсем затоптали, косточки целой не осталось. Больше ему в седло не сесть. Теперь Таркин жил на сбережения да пенсию от Фонда жокеев-инвалидов, а дочь его, гласила молва, отвергла все предложения занять миллионерские должности и поселилась в Мелстоне, чтобы ухаживать за отцом.
