Марк Ньютон - Разбитые острова
Низкие облака исчезли, оставив лишь белые перья, которые медленно истаивали вдали. Появился солнечный свет – ярко-красный и временами обезоруживающе-теплый. До вершины уже было рукой подать, когда Фулкром решил оторваться от каравана и пустил свою лошадь галопом. Ветер бешено хлестал ему в лицо, но отчаянное желание оказаться на вершине заставляло Фулкрома превозмогать неудобства. Осмотреться – вот что казалось ему в тот момент самым важным.
Вдруг горизонт перед ним раздвинулся, небо стало ярче…
– У нас получилось, – сказала Лан. – Мы добрались.
Холм после долгого подъема переходил в плато; ветер здесь дул еще сильнее, принося с собой запахи морской соли и водорослей. Далеко внизу, не меньше чем в миле под ними, в прибрежную скалу било море. Весь водяной простор покрывали белые барашки; большие волны с пенными гребнями устремлялись к земле. На берегу не было ничего, кроме пары старых фортификационных сооружений; в них могли при необходимости укрыться те, кто особенно нуждался в убежище; выемки в скалах заполнила вода, образовав большие стоячие озера. Вдали над морем носились птицы: они не двигали крыльями, паря на ветру. Снег на прибрежном склоне подтаял, возможно под влиянием более теплого воздуха, из проталин повсюду глядела трава. Это давало людям надежду на то, что, может быть, предсказанную на десятилетия вперед зиму постигнет преждевременный конец.
– Что дальше? – спросила Лан.
Фулкром снова наполнил грудь свежим морским воздухом, надеясь, что это поможет ему думать яснее.
– Полагаю, сначала мы спустимся вниз, а там посмотрим, не смогут ли земляные повозки превратиться в корабли. Если нет, нам придется либо снова ждать помощи от фра Меркури, либо самим рыскать по побережью в поисках любых пригодных для морской переправы судов. Никто из разведчиков пока ничего такого не видел, но я не теряю надежды. У нас нет другого выхода, только пуститься вплавь. И как можно скорее.
Развернув лошадь, Фулкром стал вглядываться в местность, через которую они уже прошли.
Небесный город черным пятном маячил на западном горизонте; пожалуй, никогда еще он не подбирался к ним так близко. Всего в двух-трех милях от каравана, не больше, причем с вершины холма его ужасающее великолепие было видно во всей красе.
Невероятный летучий остров увеличился по крайней мере вдвое против прежних своих размеров и казался пришедшим прямиком из причудливого кошмара: неизвестно как сохраняя форму неправильного шара, он висел над горизонтом, словно не в меру любопытная луна, решившая вдруг приблизиться к земной поверхности, чтобы взглянуть на то, что здесь происходит. Однако это была явно недружелюбная луна: она щетинилась огромными колючими столбами, над вершинами которых медленно кружили черные точки размером с булавочную головку. Фулкром даже представить боялся, что бы это могло быть. Другие строения имели выступающие ребра, причем кое-где они углублялись в поверхность луны. Между ними лоснились огромные круглые штуки, похожие на луковицы, и все это образовывало решетку упорядоченных рядов, вроде дорог или улиц. В пустых пространствах между постройками то и дело мелькали мощные вспышки света – это были взрывы, цель которых была непостижима разуму. Казалось, само небо отшатнулось от этого чудовищного предмета: там, где его края соприкасались с земной атмосферой, она оказывалась не голубой, как везде, а темной, в расплывчатых пятнах, – возможно, то были выбросы самого чужеродного объекта.
Он – этот чудовищный город – преследовал их через весь остров, то и дело насылая на не добитых им беженцев все новые и новые монструозные формы жизни. Но Фулкром больше не испытывал перед ним страха, только ярость за то, что тот наделал.
Под ним медленно полз вверх по склону караван беженцев. Громадные кони, увлекая за собой земляные экипажи, шли первыми, и Фулкром хорошо видел глубокие рытвины, которые пересекли весь пейзаж от края до края, – следы деревянных колес. Так что, даже двигайся они намного быстрее, найти их все равно не составляло никакого труда.
– Как далеко мы забрались, – сказал он себе, – и как мы близки к цели.
– Не все еще кончилось, – резонно заметила Лан. Ее глаза снова сверкали свирепой решимостью, наполняя его радостью.
– Я боюсь, Лан. Кажется, я оказался среди них главным. – Он взмахнул рукой, показывая на беженцев. – Это для меня так непривычно.
– То, что происходит сейчас, непривычно для всех нас.
– Да, конечно. Просто… а вдруг у нас не получится? Вдруг мы отсюда сбежим, а где-нибудь в море погибнем?
– Значит, мы погибнем, зная, что сделали все, что могли. Да и какой у нас выбор – остаться здесь, на берегу, и уж тогда наверняка умереть? Не за этим мы шли в такую даль. Я, по крайней мере, отказываюсь умирать здесь. Так что давай поехали… – Тут Лан резко повернула голову, ее внимание привлек какой-то звук.
Страшный долгий треск донесся с запада, словно там великаны разрывали пополам огромный парус, и тут же позади каравана, возможно прямо над задними рядами беженцев, от летучего острова отвалился кусок.
Несмотря на приличное расстояние, Фулкром хорошо видел, как одна исполинская колючая колонна отделилась от общей массы и начала опускаться вниз гораздо медленнее, чем если бы она падала естественным образом. Настала странная, чреватая взрывом тишина, какая, говорят, бывает в центре бури. Наконец структура коснулась земли, наподобие острия копья вонзившись в преимущественно болотистую почву. Румель ждал, что земля отзовется на это каким-нибудь звуком наподобие громового стона, но ничего подобного не произошло. Липкое молчание продолжалось. Но вот начал менять направление ветер. До них донеслись звуки, голоса.
– Как ты думаешь, что это такое? – спросила Лан.
– Все, что спускалось с этой штуковины до сих пор, неизменно бывало нам во вред, – ответил Фулкром, – так что ничего хорошего от них не приходится ждать и на этот раз. Понятия не имею, что это за дрянь.
Приземлившаяся колонна опустилась полностью и легла абсолютно ровно, строго чернея на белом снегу. Ее шипы дымились, точно раскаленные полетом; вдруг с правого края открылся люк. Из него потекла черная струя.
– Солдаты… – прошептал Фулкром. – Как их много. Бор, миленький, только не это, не надо!
– Значит, сейчас все кончится? – переспросила Лан. – Значит, здесь нам и конец? Что же делать, бросить беженцам клич «спасайся, кто может!»?
– Не знаю. Мы переживали нападения и раньше. И ничего, справлялись. Но если люди разбегутся, то погибнут наверняка.
– Но их еще никогда не было так много, ты только посмотри! Они же повсюду, от горизонта до горизонта.
Лан не сильно ошиблась. Темные твари рой за роем выползали из шипастой штуки; передние уже начали выстраиваться в шеренги и ряды, образуя плотные, устрашающие отряды.
– Отсюда трудно судить, но, похоже, они начинают массированную атаку, – согласился Фулкром. – И справиться с ней может только один человек.
Фулкром закричал и замахал руками, привлекая внимание фра Меркури, чья громадная лошадь только теперь поравнялась с их кобылой. Человекобог шагнул с холки коня на воздух, опустился на землю и слегка взмахнул рукой, сохраняя равновесие. Металлическая половина его лица сияла на солнце; полы плаща развевал морской бриз. Фулкром и Лан тоже спешились, и румель пошел к нему.
«Меня звали, – прозвучал голос у него в голове. – Зачем?»
– Разве ты не видишь? – нерешительно ответил Фулкром и показал рукой в небо, где летучий остров как раз завершал очередной маневр. – Нас догнали. Это конец. Мы все погибнем, прямо здесь и сейчас, если ты нам не поможешь.
Фра Меркури на миг повернул голову в сторону запада и тут же вновь обратил взгляд на Фулкрома. Кем бы он ни был – а «он» мог вполне оказаться и не «он», мало ли что жрец называл его «фра», – Фулкром все же надеялся, что помощь им он окажет.
– Чем ты можешь нам помочь?
«В какой моей помощи вы нуждаетесь?»
– Мне нужно, чтобы мой народ жил, что бы тут ни случилось.
«Мы все умрем рано или поздно, – отвечал фра Меркури. – В этом тоже есть своего рода свобода».
– Мне сейчас не до философии! – вспылил Фулкром. – На этот холм поднимаются десятки тысяч людей, и я хочу, чтобы каждый из них прожил еще немного! У тебя есть какое-нибудь представление о том, что собираются делать наши враги?
«Да».
– Что?! – рявкнул Фулкром.
«Убивать всех без разбора. Но к этому тоже привыкаешь. Я повидал столько резни, что на века вперед хватит. Мне она безразлична».
– Зато мне нет, черт подери! – в отчаянии крикнул Фулкром. Вдруг рядом оказалась Лан – он почувствовал ее легкое, умиротворяющее прикосновение. – Не знаю, какие планы у тебя, но я отвечаю за этих людей, и мой долг – обеспечить их безопасность, – продолжал он, и думать забыв о том, что совсем недавно отказывался от этой ответственности. – Ты можешь сделать что-нибудь – что угодно, – чтобы мне помочь? Ты помогал нам и раньше, но эта угроза кажется самой страшной. Если тебе нужно что-то из нашего мира, я все сделаю, все, что смогу, только, пожалуйста…
