Джозеф Дилейни - Проклятие Ведьмака
– Я не верю, что после смерти нет ничего. У меня есть душа, и если я буду жить по справедливости, то и после смерти весь не умру. Что-то там да будет. Не верю, что не будет ничего. Не верю в это!
– Нет!!! – взревел Лихо. – Ты не знаешь того, что известно мне! Ты не способен видеть то, что я вижу! Я вижу, что лежит за гранью смерти. Пустота. Ничто. Я знаю! И понимаю, как это ужасно – стать ничем. Ничем, ничем, ничем!
Неожиданно сердце у меня перестало бешено колотиться, и я успокоился. Лихо по-прежнему стоял за спиной, но в склепе стало теплее. И вдруг я все понял. Понял, в чем беда Лиха, почему он вынужден питаться плотью и кровью людей, их надеждами и мечтами…
– У меня есть душа, поэтому весь я не умру, – очень спокойно сказал я. – В этом и состоит разница между нами. У меня есть душа, а у тебя нет! Для тебя после смерти и впрямь ничего не будет! Совсем ничего!
Демон схватил меня и ударил головой о ближайшую стену, за спиной послышалось гневное шипение, тут же сменившееся ревом ярости.
– Глупец! – заорал Лихо.
Его голос гремел, эхом отдаваясь от стен склепа и раскатываясь по темным, длинным туннелям катакомб. Лихо дергал мою голову из стороны в сторону, лоб мне царапали холодные твердые камни. Краем глаза я видел гигантскую руку, вцепившуюся мне в волосы. Вместо ногтей на ней были огромные желтые когти.
– Я дал тебе шанс, но теперь ты упустил его навсегда! – ревел Лихо. – Однако ты не один в со стоянии помочь мне! Я не сумел заполучить тебя, но уж ее не упущу!
Меня отшвырнуло на груду костей в углу. Они посыпались, и я стал падать сквозь них, все дальше и дальше вниз, глубоко, в бездонную чашу, полную костей. Свеча не горела, но кости, казалось, мерцали во тьме: оскалившиеся черепа, реберные кости, кости рук, ног, фрагменты пальцев… сухой прах покрывал мое лицо, забивался в рот, в нос и дальше в горло, так что в конце концов я едва мог дышать.
– Вот какова смерть на вкус! – закричал Лихо. – Вот как выглядит смерть!
Кости исчезли, теперь я не видел ничего. Совсем ничего. Просто падал во тьму и сквозь тьму. Я ужаснулся при мысли, что Лихо каким-то образом сумел убить меня во сне, но все равно силился проснуться. Нет-нет, просто он разговаривал со мной, пока я спал, и теперь мне было ясно, кого он будет уговаривать сделать то, что я сделать отказался.
Алису!
Наконец я сумел вынырнуть из сна, но было уже слишком поздно. Горящая рядом со мной свеча превратилась в огарок. Я проспал несколько часов! Вторая свеча исчезла, и вместе с ней – Алиса!
Я ощупал карман и убедился в том, о чем уже догадывался: Алиса взяла ключ от Серебряных врат…
Когда я с трудом встал на ноги, голова у меня болела и кружилась. Прикоснувшись ко лбу тыльной стороной ладони, я почувствовал, что она влажная от крови. Каким-то образом Лихо во сне сумел меня ранить. И мысли мои он тоже читал. Как можно одолеть того, кто знает, что ты задумал, прежде, чем ты сделаешь шаг или произнесешь хотя бы слово? Ведьмак прав – это самая опасная тварь, с которой нам когда-либо приходилось иметь дело.
Алиса оставила люк открытым. Я схватил огарок и не мешкая бросился вниз, в катакомбы. Несколько минут спустя я добрался до реки. Казалось, она стала глубже, чем прежде. Вода, кружась в водовороте, скрывала три из девяти камней, в том числе и центральный. Течение так и норовило сбить с ног.
Я быстро пересек реку, надеясь, вопреки здравому смыслу, что еще не слишком поздно. Однако стоило мне повернуть за угол, как я увидел Алису. Она сидела, прислонившись спиной к стене. Левая рука ее лежала на булыжниках, пальцы были в крови.
И Серебряные врата были открыты!
Глава 13
Костер
– Алиса! – закричал я, не веря своим глазам. – Что ты наделала?! Она подняла на меня глаза, в них блестели слезы. Ключ все еще торчал в замке. Я со злостью вытащил его и сунул в брючный карман, поглубже в железные опилки.
– Вставай! – От злости я едва мог говорить. – Нужно убираться отсюда.
Я протянул ей руку, но она не взяла ее. Вместо этого прижала к телу свою собственную окровавленную руку и уставилась на нее, вздрагивая от боли.
– Что у тебя с рукой? – спросил я.
– Ничего особенного. Скоро все будет в порядке. Теперь все будет в порядке…
– Нет, Алиса, это не так. Теперь из-за тебя все Графство в опасности.
Я мягко потянул ее за здоровую руку и повел по туннелю. Когда мы дошли до реки, девочка вырвала у меня руку, но я как-то не придал этому значения, быстро перешел реку и, только оглянувшись уже на другой стороне, увидел, что Алиса замерла на месте, глядя на воду.
– Давай! – крикнул я. – Быстрее!
– Не могу, Том! Мне не перейти реку!
Я поставил свечу и вернулся к девочке. Она отшатнулась, но я обхватил ее руками. Если бы она стала вырываться, я бы с ней не справился, но едва мои руки коснулись ее, Алиса обмякла и привалилась ко мне. Не теряя времени, я подогнул колени и взвалил ее на плечо – именно так Ведьмак всегда носил ведьм.
Видите ли, теперь уж точно никаких сомнений не осталось. Если Алиса не в состоянии пересечь бегущую воду, значит, она стала тем, кем, как всегда опасался Ведьмак, могла стать. Сделка с Лихом заставила ее пересечь грань и перейти на сторону тьмы.
Умом я понимал, что нужно бросить Алису здесь. Я знал, что Ведьмак именно так и поступил бы. Но я не мог. Понимал, что иду против него, но все равно не мог. Ведь это была та самая Алиса, вместе с которой нам так много пришлось пережить…
Она оказалась легкой, и все же переходить реку с грузом на плечах было трудновато. Я пошатывался, стараясь удержать равновесие на скользких камнях. И, хуже того, едва я начал пересекать реку, Алиса завопила, точно ее режут.
Когда мы в конце концов оказались на другом берегу, я поставил ее на землю и взял свечу:
– Пошли!
Но девочка только дрожала и не двигалась с места. Пришлось взять ее за руку и тащить за собой до самых ступенек в подпол.
Там я поставил свечу и сел на край старого половика. Алиса же осталась стоять, обняв себя за плечи и прислонившись к стене. Никто из нас не произносил ни слова. О чем было говорить? К тому же я был занят: надо было поразмыслить.
Я проспал долго? Выглянув в дверь, я увидел, что солнце уже садится. Еще полчаса, и пора в путь. Мне отчаянно хотелось помочь Ведьмаку, однако я понимал, что бессилен. Больно было даже думать о том, что его ожидало, – но что я мог сделать против нескольких десятков вооруженных людей? А просто так стоять и смотреть, как его сжигают на костре… Нет, это было выше моих сил. Нужно вернуться домой и поговорить с мамой. Она подскажет, что мне делать дальше.
Может, моя жизнь в качестве ученика Ведьмака окончена. А может, мама скажет, что я должен пойти на север и найти себе нового наставника. Трудно предугадать, что она посоветует.
Поняв, который примерно час, я размотал с себя серебряную цепь и положил ее в мешок Ведьмака, где уже лежал его плащ. Мой отец всегда говорит:
«Мотовство до добра не доводит». Поэтому я вытряхнул из карманов сколько сумел соль и опилки и пересыпал их в специальные отделения в мешке.
– Пошли, – сказал я Алисе.
Так, с плащом, мешком и посохом в руке, я поднялся по ступенькам и с помощью второго ключа отпер заднюю дверь. Когда мы вышли во двор, я снова запер ее за собой.
– Прощай, Алиса.
– Что? Разве ты не пойдешь со мной, Том? – требовательно спросила она.
– Куда это?
– Туда, где их будут сжигать, конечно. Чтобы найти квизитора. Он получит сполна все, что заслужил, за то, что сотворил с моей бедной старой тетей и Мэгги.
– И как же ты собираешься сделать это?
– Видишь ли, я дала Лиху свою кровь. – Алиса широко распахнула глаза. – Просунула пальцы сквозь решетку, и он высасывал кровь из-под ногтей. Сами девушки, может, ему и не нравятся, но их кровь – совсем другое дело. Он высосал сколько хотел. Значит, наше соглашение вступило в силу и теперь он должен сделать то, что я скажу. Должен выполнить мою волю.
Ногти левой руки Алисы почернели от запекшейся крови. Почувствовав тошноту, я отвернулся, отпер ворота и вышел в проулок.
– Куда ты, Том? Не бросай меня сейчас! – крикнула Алиса.
– Я возвращаюсь домой, хочу поговорить с мамой, – даже не обернувшись, ответил я.
– Ну и иди к своей мамочке! Ты просто маменькин сынок и всегда таким будешь!
Не успел я сделать и дюжины шагов, как она бросилась вдогонку:
– Не уходи, Том! Пожалуйста, не уходи!
Я продолжал шагать, по-прежнему не оглядываясь.
Когда Алиса снова меня окликнула, чувствовалось, что она по-настоящему разозлилась. Однако еще явственнее в ее голосе слышалось отчаяние.
– Ты не можешь вот так взять и бросить меня, Том! Я тебе не позволю. Ты мой. Ты принадлежишь мне!
Когда она подбежала ко мне, я развернулся лицом к ней:
– Нет, Алиса. Я не принадлежу тебе. Я принад лежу свету, а ты теперь принадлежишь тьме!
