Мелисса Грей - Полуночная девушка
– Эхо!
Послышалось сдавленное ругательство, и из темноты в камере напротив той, где сидела Айви, показалось лицо Эхо.
– Айви? – Эхо сжала прутья. – Как ты?
Айви подползла к решетке. Ободранные колени даже сквозь джинсы чувствовали каждый бугорок и трещину на каменном полу. Встретившись глазами с подругой, Айви расплакалась. Ей казалось, что слезы кончились несколько часов назад, но внутри у нее словно открылся неиссякаемый источник. Эхо криво улыбнулась. Она держалась невозмутимо, как человек, который пережил слишком многое за слишком короткое время, и Айви позавидовала способности подруги сохранять хладнокровие в самых трудных ситуациях.
– Нормально, – соврала Айви. Разумеется, ничего нормального в ее положении не было. – Что ты здесь делаешь?
– А ты поверишь, если я скажу, что пришла тебя спасти? – спросила Эхо.
– Даже не вздумай врать, получишь по морде.
Эхо фыркнула.
– Не достанешь.
– Ничего, как-нибудь изловчусь. – Безумие, протянувшее было к Айви свои щупальца, отступило: болтовня с подругой подействовала на нее успокоительно. Шутки звучали напряженно, но в целом это была их обычная дружеская пикировка, и Айви ухватилась за голос Эхо, как за якорь.
– Так почему ты здесь? – спросила Айви. – Только серьезно.
– Ну, в общем, Повелитель драконов нанял какого-то придурка, чтобы тот выследил меня, потому что я у них кое-что сперла, – пояснила Эхо. – Знать бы еще, как они меня нашли.
Невинный риторический вопрос. Эхо и не ждала ответа. Но Айви с горечью вспомнила сдавленные вопли Перрина. Казалось, он захлебывался кровью. Айви впилась ногтями в руку: в памяти пронеслась самая омерзительная часть допроса. Айви тогда закричала, обозвала его лжецом, предателем, трусом.
– Браслет, – проговорила Айви и зажмурилась от воспоминаний. – Тот, что тебе дал Перрин. Видимо, там какой-то датчик. Он тебя продал.
Эхо выругалась, вцепилась в запястье, и кожаный ремешок с бусинами упал на пол. Айви молчала, и постепенно воспоминания о Перрине испарились. Она вслушивалась в дыхание Эхо, стараясь попасть в такт: это успокаивало. Спустя несколько минут Айви почувствовала себя куда лучше.
Эхо тихонько вздохнула.
– Что-то мне надоело, что меня все время сажают в камеру.
– Ты это о чем? – удивилась Айви.
– Об Альтаире, – пояснила Эхо. – Представляешь?
Айви схватилась за солому, устилавшую пол.
– Я бы и рада сказать, что удивлена, но я не удивлена. Вообще. Ни капельки.
Эхо рассмеялась – устало, но весело.
– Вот-вот. А теперь помолчи, мне нужно придумать, как нам отсюда выбраться. Эта сволочь охранник спер мои инструменты. – Эхо вытянула шею, выглянула за решетку и прокричала: «И удобства у вас оставляют желать лучшего!» После чего, вздохнув, села у стены, вытянула ноги и скрестила руки на груди.
Айви прижалась лбом к холодным железным прутьям и затихла. Ей было неудобно, но так она хотя бы помнила, где она и с кем. Эхо здесь, и вместе им удастся сбежать. Непременно. Иначе и быть не может. Но шли секунды, и тишина показалась Айви зловещей, как будто отчаяние повисло в воздухе.
– Ну что? – спросила она, лишь бы сказать хоть что-то, лишь бы не слышать проклятого шума падающих капель. – Придумала, что нам делать?
Айви услышала, что Эхо поерзала.
– Нет, – призналась она. – Рыдать. Паниковать. Умереть в жутких муках.
Айви рассмеялась, однако в смехе ее сквозили истерические нотки.
– Умеешь утешить.
– Всегда пожалуйста, – откликнулась Эхо. – Старалась как могла.
Снова повисло молчание, и Айви принялась считать капли. Одна, две, три.
– Айви?
– Чего?
– Что стало с Перрином?
В памяти Айви снова ожили воспоминания о том, как кричал Перрин, когда Танит допрашивала его об Эхо, добиваясь, чтобы он выдал тайны, которые, как полагали дракхары, были ему известны. На мгновение Айви снова почуяла запах крови, и пламя, вырывавшееся из рук Танит, осветило камеру. Айви впилась ногтями в ладони, и боль помогла ей опомниться.
– По-моему, его убили, – чужим голосом проговорила Айви. Она словно онемела, и, если повезет, скоро перестанет что-либо чувствовать. – Он уже долго лежит и не шевелится.
Эхо встала на колени, протянула руку сквозь прутья к Айви и пошевелила пальцами. У нее хотя бы руки свободны. Айви громыхнула цепями, точно привидение, обуреваемое жаждой мести.
– Не могу. – Айви проглотила комок в горле. – Мне до тебя не дотянуться.
И расплакалась. Жгучие слезы струились по ее перепачканным кровью и сажей щекам, оставляя дорожки. Эхо шептала что-то, стараясь успокоить подругу, но Айви не слышала ничего, кроме собственных всхлипов и осточертевшего шума капель.
Глава двадцать вторая
– Айви, – снова окликнула Эхо. Она звала подругу добрые десять минут, но Айви была безутешна. Плач ее превратился в тихие всхлипы, но Айви по-прежнему ничего не отвечала.
– Айви, – громким шепотом позвала Эхо. – Все будет хорошо, я обещаю. Когда я сбежала, Птера с Альтаиром как раз собирались тебя искать. Они нас найдут. Непременно найдут.
Айви пробормотала что-то так тихо, что Эхо не разобрала.
– Что?
Айви подняла голову, встретилась взглядом с Эхо, откашлялась и хриплым от плача голосом проговорила:
– Я сказала, не найдут. Здесь уж точно. Альтаир бросил тебя в темницу, с какой стати ему тебя искать?
– Потому что, по его извращенным понятиям, только он имеет право распоряжаться судьбой птератусов.
– Но ты-то не птератус.
В обычных обстоятельствах Айви никогда бы не выразилась так резко, но день, проведенный в застенках у дракхаров, напрочь отбил чувство такта.
– Ты права. – Эхо облокотилась о стену. – И он не дает мне об этом забыть.
Лицо Айви смягчилось, и взгляд прояснился.
– Прости, – проговорила она. – Я не это имела в виду.
– Нет, ты права, все так, – вздохнула Эхо. – Не будет он меня искать. Если бы речь шла только обо мне, я бы сгнила в темнице, но тебя Альтаир точно найдет. – Эхо оглянулась на груду тряпок, которая, если верить Айви, была Перрином. – И его.
Айви молча кивнула и опустила глаза.
– Наверно, ты права.
Повисло молчание. Эхо чувствовала, как тает ее надежда, уходит по капле, точно вода. Шум капель сводил ее с ума с той самой минуты, как она обратила на него внимание. Непостижимо, как Айви умудрилась просидеть здесь так долго, слушая его, и не рехнуться.
С тех пор как Эхо бросили в камеру, стража успела смениться дважды, так что, когда заскрипела тяжелая железная дверь, девушка и бровью не повела. Она плела косичку из соломинок, которые подобрала с пола. Послышались чьи-то шаги. Неизвестный остановился у камеры Эхо, и она подняла глаза. Перед ней по ту сторону решетки стоял Гай и с непроницаемым видом смотрел на нее. Кровь с рук он смыл, но ткань его мундира была темнее там, где на него навалился Рибос. Наверно, кровь еще была и липкой на ощупь.
– Уже соскучился? – съехидничала Эхо и продолжила заплетать соломинки, но у нее слишком сильно дрожали руки, так что косичка выходила неровной. – Ты же вроде был занят: вокруг кровь, смерть, весь этот ужас.
Гай покосился на дверь. Огнедышащие драконы несли караул с другой стороны, и от темницы их отделяли добрые десять сантиметров железа, но он все равно понизил голос:
– У нас сменился властитель.
– А я тут при чем? – Эхо бросила соломинки на пол.
– Договор со мной разорвали, – Гай звякнул ключами, – а значит, ты свободна.
Эхо рывком поднялась на ноги. Коленки у нее захрустели. Семнадцать лет, и уже старая развалина.
– С чего вдруг?
– Меня нанял прежний Повелитель драконов. А теперь ему на смену пришел новый, и я не в восторге от ее методов.
– Это Танит?
Гай бросил на Эхо удивленный взгляд.
– Откуда ты знаешь?
– У меня вообще-то есть такие штуки, называются глаза и уши. – Эхо по очереди выгнула лодыжки, чтобы размять ноги. – Она не отличается особой деликатностью.
– Верно, у Танит есть множество достоинств, но деликатность не входит в их число, – откликнулся Гай, поигрывая ключами.
– Вот я и спрашиваю, – проговорила Эхо. Ей казалось, что она уже чувствует дух свободы. Айви замерла и внимательно смотрела на них. – Какое я имею ко всему этому отношение?
– Самое прямое.
– Это не ответ. Так мы ни до чего не договоримся. – Эхо вцепилась в решетку и взглянула на Гая. – Но спешить мне некуда, так что я подожду.
– Я не собираюсь с тобой в игрушки играть. О жар-птице ты знаешь куда больше, чем говоришь, и чем все мои ученые, а ведь они десятилетиями искали хоть малейшую подсказку, где прячется жар-птица. Ты знала про Японию. И про Париж. Я должен выяснить, что тебе известно, причем прямо сейчас.
Эхо скорее согласилась бы размозжить себе голову о стену, чем выдать Птеру и птератусов какому-то дракхарину. Тем более после того, что драконы сделали с ее друзьями. Девушка открыла рот, собираясь сказать об этом Гаю, но он поднял руку, и Эхо замолчала.
