Диана Джонс - Корона Дейлмарка
– Скажу вам прямо: прошлой ночью меня просто потрясло, что вам оказалось так много лет.
«Мне?! – изумилась про себя Маевен. – Да пропади они пропадом, эти веснушки! Ему же лет пятнадцать, вряд ли больше! А сколько же, по его мнению, должно быть мне?» Восемнадцать, подсказала ей память. Норет отправилась в странствие в день Вершины лета после того, как ей исполнилось восемнадцать. Тогда понятно, что Митту она могла казаться старой.
– Забудь об этом, – сказала она. – Пожалуйста!
Митт рассмеялся:
– Постараюсь.
Но от этого разговор нисколько не стал легче. Маевен пыталась выяснить, кто такой Митт, – любой северянин должен был бы сразу же распознать его ужасный южный акцент. И как он познакомился с Норет? Каким образом он связан с Нависом? Почему Морил его недолюбливает? Почему по разговорам Митта казалось, что он жил в Аберате, а не в Аденмауте? Что заставило его отправиться в эту экспедицию? Вот только Митт то и дело сворачивал разговор на золотое изваяние. Его злобный конь тоже не облегчал беседу – все время норовил укусить Маевен за ногу.
И каждый раз Митт резко дергал за поводья, заставлял коня повернуть голову и яростным голосом бранил его:
– Прекрати, Графиня! Сколько тебе говорить!
Услышав это обращение в шестой раз, Маевен не могла больше сдерживать смех:
– Почему ты называешь его Графиней? Ведь это же мерин.
– Я же вчера говорил вам, – не скрывая удивления, отозвался Митт.
Как же из этого выпутываться?
– А, ну конечно же! – торопливо воскликнула Маевен.
Нечто подобное повторялось почти непрерывно. Прекрасные пейзажи и свежий воздух должны были ее умиротворять, но несчастная Маевен чувствовала себя крайне неуютно. И все же девочка не отступала – ей на самом деле было необходимо выяснить как можно больше. В конце концов она, как ей показалось, смогла разобраться в истории со статуэткой: Митт и Норет вместе нашли ее на каменистой отмели Адена. Это заставило Маевен слегка нахмуриться. Тот странный сон, который она видела в поезде…
– И мне нужна моя доля денег, – сказал Митт. – Нужна до крайности. Деньги очень пригодятся еще и Навису, а то я и не стал бы беспрестанно твердить о них.
Маевен хорошо понимала, что парень предпочитал обо всем говорить прямо. Ей это нравилось, но заставляло чувствовать себя лгуньей.
– Статуя в целости и сохранности… честно, – повторила она.
Путешественница во времени все больше и больше надеялась, что лошадь, на которой она ехала, действительно принадлежала Норет. Ведь бродила она возле путеводного камня.
Норет объявила, что встретится со своими спутниками именно там, а затем ее похитили. Потому, скорее всего, это было ее животное, если допустить, что бандиты засунули претендентку на корону Дейлмарка в какой-нибудь экипаж, а лошадь при этом бросили. Если все происходило именно так, то золотую статуэтку стоит поискать в вещевом вьюке, притороченном за седлом.
Они остановились пообедать на заросшей ярко-зеленой травой поляне, окруженной высокой каменистой грядой. Маевен поспешно отвела свою лошадь в сторону и развернула вьюк, будто бы в поисках припасов. Еду она нашла – хлеб, сыр, яблоки и прекрасный на вид небольшой пирог, – хотя и оказалось ее совсем немного, гораздо меньше, чем могло потребоваться на долгий путь до Кернсбурга. Еще девочка нашла чистую нижнюю рубашку, мужские подштанники и несколько пар носков.
Даже на глаз было видно, что все подходит ей по размеру, так что лошадь, несомненно, принадлежала Норет. А вот статуэтки там обнаружить не удалось. Правда, нашелся еще сверток с одеялами. Он был очень мягким и легким и потому вряд ли мог скрывать тяжелый предмет. Маевен решила все равно проверить. Но едва взялась за стягивавший его ремень, как услышала совсем рядом чей-то голос:
– Ты не найдешь там изваяния. Оно украдено. – Голос был мужским, глубоким и раскатывался эхом.
– Что значит «украдено»? – поинтересовалась Маевен.
Она удивилась осведомленности этого человека. Девушка оглянулась, рассчитывая увидеть рядом с собой Нависа или Хестевана, и совсем растерялась, обнаружив, что Хестеван находится за много шагов от нее и все с таким же мечтательным видом сидит на козлах фургона, а Навис расседлывает кобылу на дальнем краю поляны. Это не мог быть и Венд – тот сидел, привалившись к колесу телеги, и доставал из котомки краюху хлеба. Митт, конечно же, был около Нависа. Морил вылезал из-под тента рядом с Хестеваном. В общем, все находились слишком далеко, чтобы заговорить с ней, – если, конечно, никто из них не мог передавать мысль на расстояние. Маевен окинула взглядом возвышавшиеся рядом камни, потом все вокруг и даже нагнулась, чтобы взглянуть, не прячется ли кто-нибудь за лошадью. Нигде никого. Однако, как только она наклонилась, одеяло само развернулось, показывая, что в нем ничего не спрятано. Золотой статуи в ее багаже не оказалось.
– Кто вы? – спросила девочка, не отрывая настороженного взгляда от своих пятерых спутников. – Где вы прячетесь? И как узнали?
Она говорила тихо, чтобы никто не смог ее расслышать. Ее спутники даже головы не повернули в ее сторону. А вот голос ответил, по-видимому, откуда-то из воздуха совсем близко:
– Я тот, кто всегда дает тебе советы. И чувствую, что изваяние находится где-то рядом. Оно у одного из пятерых.
– Премного вам благодарна! – Маевен свернула одеяло. – Не могу сказать, что от этого мне стало спокойнее!
Ей казалось, что она вновь погружается в кромешный ужас. Голова готова была лопнуть от тревожных мыслей. Тот, у кого сейчас статуэтка, мог забрать ее только у Норет. А отсюда следует, что один из ее спутников помогал устроить ее похищение, и этот человек точно знает, что Маевен – самозванка. Так почему же он молчит? Или невидимый советчик солгал?
– Отрадно видеть, что ты так спокойна, – снова раздался знакомый голос. – Ты разговариваешь как королева, которой вскоре станешь.
«Спокойна?!» – мысленно изумилась Маевен. Она поспешно, кое-как сложила одеяло и одежду во вьючный мешок и направилась к спутникам. Девочка держала пирог, сыр и яблоко и удивлялась, почему руки до сих пор не затряслись и она не выронила всю еду в траву.
Морил встретил ее на полпути. В одной руке он держал большой ломоть хлеба, а второй поддерживал квиддеру. За все утро Маевен ни разу не заметила, чтобы парнишка выпустил ее хоть на минутку. Можно было подумать, это часть его тела. Еще Маевен без малейшего удивления поняла, что это та самая квиддера, изображенная на портрете Морила. Та самая, что лежит в стеклянной витрине рядом с портретом. Вообще, в этот момент она увидела очень многое. Маевен ощущала себя зайцем, за которым гонятся собаки; ее широко раскрытые глаза не пропускали ни одной мелочи. Она впервые обратила внимание, что бледная кожа Морила в действительности усыпана веснушками, как и у нее, только у менестреля их было поменьше. Мальчик смотрел на нее с нескрываемым любопытством.
– В чем дело? – невнятно проговорил он с набитым ртом. – Вы что, увидели призрака?
– Да… Если не увидела, то услышала, – не задумываясь, призналась Маевен. – Из воздуха. Со мной разговаривал какой-то мужчина.
– Так и знал. Нечто подобное должно было случиться. Похоже, придется еще раз нарушить зарок. Подождите секундочку.
Он откусил большой кусок хлеба, набив полный рот, остаток краюхи положил на траву и взял квиддеру в обе руки. Какое-то время менестрель задумчиво жевал, а затем сыграл несколько полнозвучных, чуть дрожащих аккордов.
Маевен охватил покой, с силой заструившийся вдоль спины. Он перетекал в руки, расслаблял мышцы лица, о существовании которых она до сих пор даже не догадывалась. Девочка мечтательно улыбнулась, решив, что, независимо от того, кому этот голос принадлежал, у него более не было никакой возможности навредить ей.
– Благодарю, – сказала она.
Морил перестал играть, оставив струны квиддеры негромко гудеть, и окинул Маевен оценивающим взглядом:
– Это было легко. Вы на самом деле очень уравновешенная особа. – Он немного помолчал и добавил с величайшей серьезностью: – На зеленых дорогах случается всякая всячина. Об этом многие рассказывали.
Он нагнулся и подобрал хлеб. Митт и Навис прогуливались неподалеку. Морил, должно быть, заметил их краем глаза: его лицо сделалось еще бледнее и он сразу же ушел к Хестевану.
Маевен опустилась на корточки, прислонилась к тележному колесу и принялась за еду. При этом она поглядывала на поднимающиеся за камнями иссиня-черные горы. Из-за них виднелись серовато-коричневые вершины, макушкам которых тоже не удавалось спрятать цепь еще более острых пиков. А уж те упирались прямо в тяжелое серое небо. Ей необходимо как можно больше узнать о Мориле. Он на первый взгляд кажется одним из тех мечтательных типов, что бывают полностью погружены в себя. Но, будь он фантазер или же нет, парнишка замечал все, что происходило вокруг. А его – честно уж говоря – игра на квиддере была… Ну, не бойся, Маевен, произнеси это слово… Волшебной, вот какой была его игра. Этот мальчик в некотором роде волшебник, и надо выяснить, как у него получается творить чудеса.
