Стелла Геммел - Город
Тут она оглянулась, заметила, что люди замедлили шаг, и, оборвав разговор, рявкнула: «Поспешай!» – и сама побежала вперед, высоко держа факел.
Бартелл невольно припомнил последний раз, когда ему довелось лицезреть императора. Как же горячо он надеялся, что больше никогда не увидит этого человека!
Исольд, возглавлявшая отряд, между тем задала весьма бодрый темп, благо дорога позволяла. Люди шли по широким каменным плитам вдоль неглубокого потока по правую руку. Шестерка жителей растянулась цепочкой. Эм и Бартелл с факелом замыкали строй.
Неожиданно Исольд закричала, и мгновением позже Бартелл уловил некое движение слева. Он успел присесть, крутануться – и мимо скулы просвистела дубинка. Бартелл сделал ответный выпад факелом, влепив кому-то вскользь. Взгляд успел выхватить темные движущиеся фигуры. Напавший на него был рослым и необъятным, но не слишком проворным. Он вновь замахнулся дубиной, но старый воин уже извлек кинжал и полоснул ему по предплечью. Выронив оружие из бесполезной руки, мужик зарычал и устремился на Бартелла, целя ему в живот головой. Тот, прижатый к воде, бросился в сторону и выронил факел. Падение оказалось скверным, резкая боль в колене вынудила его охнуть. Все же он заставил себя подняться. Нападавший упал на самый край и как раз поднимался на четвереньки. Бартелл что есть силы пнул его в ребра. Мужик свалился за край и исчез в потоке, даже не вскрикнув.
Бартелл оглядывался в поисках Эмли. Ее нигде не было видно. Оставалось надеяться, что девчушка ускользнула в потемки. Рядом слышались крики и звуки борьбы, но факел остался только один, в голове отряда, да и тот лежал на полу. Бартелл увидел человека, занесшего меч над кем-то скорчившимся под ногами. Он перевернул кинжал и метнул, направляя в голову разбойника. Былые навыки не подвели. Нападавший свалился замертво – кинжал попал ему в голову. Бартелл подбежал к упавшей женщине, но та была мертва.
Еще одну женщину из их отряда, светловолосую, тащил в темноту вооруженный ножом бандит. Бартелл подхватил кинжал и погнался за ним, но злодей, заметив его приближение, мгновенно перерезал женщине горло и тотчас скрылся в боковом тоннеле.
Ругаясь, Бартелл вернулся к единственному выжившему. Юнец отчаянно и безнадежно отбивался от налетчика с мечом. Мальчишка держал в руках окованную палицу, но действовал ею так бездарно, что нападавший почти загнал его в воду. Парень был уже ранен и то и дело сгибался от боли.
Бартелл закричал. Налетчик оглянулся, замахиваясь окровавленным мечом. Ярость наполнила тело молодой прытью. Бартелл рванулся вперед и сделал выпад ему в голову. Мужчина отскочил и косо рубанул, целя в живот. Бартелл неловко увернулся.
– У меня меч, дедуля, а ты с ножичком… – проворчал чернобородый разбойник и расплылся в улыбке.
Бартелл не ответил. Он дышал полной грудью, взывая к стародавним умениям. Противники стали кружиться, и чернобородый улучил момент оглядеться в поисках спутников.
– Никто тебе не поможет! – зарычал Бартелл.
Как же давно он не чувствовал знакомого упоения битвы! Тело полнилось силой, а время, наоборот, замедлило бег. А сколько ощущений! Рукоять кинжала в ладони, удобная и знакомая. Каждая шершавинка камня под босыми ногами. Ноги, плечи, упругость мышц… готовность…
Бородач бросился вперед, его клинок поплыл к горлу Бартелла. До чего же медленно! Старый воин чуть не расхохотался. Неторопливо отступил в сторону, убираясь с дороги. И с толком, с расстановкой опрятно всадил кинжал под мышку разбойнику. Острие нашло сердце.
Тот свалился в пыль и остался лежать так неподвижно, как могут только мертвые. Бартелл поднял уцелевший факел и воткнул его в трещину в стене.
– Эмли! – закричал он, ощущая неожиданное бессилие и вернувшийся привычный страх.
Ответом была тишина. Дышать вдруг стало трудно, в груди зародилась боль. Он огляделся. Исольд пропала бесследно – быть может, канула в воду. Бартелл вздохнул. Жаль…
Потом всю боль и усталость точно рукой сняло. Из мрака выскочила маленькая девочка, бросилась к нему и уткнулась с разбегу. Бартелл нагнулся, подхватил ее и крепко прижал к груди. Какое облегчение! Даже голова закружилась. Он прислонился к стене, не спуская девочку с рук.
– Ты в порядке? – спросил он. – Не ранена? – Она лишь молча смотрела на него, и он спросил иначе: – Нигде не болит?
Она помотала головой, и на сердце вновь полегчало.
Потом он наконец поставил Эм на пол и склонился над раненым парнишкой. Тот постепенно слабел, сознание уплывало. Бартелл сидел подле него, пока мальчик не умер.
* * *В памяти неотступно всплывал тот солнечный день, когда он в последний раз покинул дом. Двое мужчин ехали не торопясь, коротая время за разговором, как добрые друзья. Эстинор Рэдфолл был, против обыкновения, немногословен. Теперь, оглядываясь назад, Бартелл с невероятной ясностью осознавал это. Знать бы еще, о чем думал его старый товарищ, сопровождая ничего не подозревающего друга на суд и расправу?
Дом полководца Шаскары стоял далеко на восточных выселках Города, среди возделанных полей. Они долго ехали через его просторные владения. Сидя в темноте, Бартелл праздно гадал, кто теперь владел этой землей. Все тот же старый товарищ, получивший ее в качестве платы за предательство? Невзирая на случившееся, поверить в такое было непросто.
Дорога заняла почти целый день. Они миновали оживленный Бурманский конец, закоулки Линдо, богатый район Отаро и оказались наконец в дворцовых угодьях. Ехали по-прежнему неторопливо. Даже теперь его грела мысль о том, что друг, по крайней мере, пытался отсрочить неизбежный конец. Когда они достигли широкой улицы, носившей подходящее название Трубнозвучная, он, по обыкновению, остановился полюбоваться дворцом. Он впервые увидел его еще в детстве, но по сию пору не уставал дивиться его красоте и величию. Императорский дворец, возведенный из розово-красного камня, привезенного из давно забытых каменоломен, поражал воображение и завораживал взгляд. Люди не уставали спорить о числе шпилей и башенок: целиком его не ведал никто. Можно было потратить день на то, чтобы насчитать некоторое количество, но сколько оставалось невидимо снаружи? Стоило войти внутрь, и каждое окно выходило на стройные башни, каждый внутренний двор окружали высокие шпили, каждая неприметная лесенка уводила в очередную башню… Планов дворца не существовало вовсе, – во всяком случае, никто о них не знал. Начни чертить – и, чего доброго, спятишь. Шаскара слышал от кого-то, будто больших куполов шестьдесят семь. У него не было причины верить этому утверждению. Как и не верить. Собственно, он не обладал математическим складом ума. Математики, философы, астрономы и прорицатели и так окружали императора в бесчисленных количествах. Это все были очень ученые люди, каждый по-своему. Они рассуждали о гармонии звездных сфер, о путях планет, о мудрости времен года и величии водных течений. И все равно одним только птицам было известно, сколько же в императорском дворце башен, но птицы не ведали цифр.
Где-то там, в самом сердце дворца, располагались покои императора. Крепость внутри крепости, ибо Алый дворец был, по сути, твердыней. Внешнее изящество, цветники во дворах, сады, рыбные пруды и резьба были лишь дополнением к изначальному замыслу – отражать любые возможные нападения. Императорская резиденция была облицована зеленым мрамором, укрывшим суровую мощь неприступного тысячелетнего укрепления. Оттого и называлась она попросту Цитаделью. Цитадель очень мало сообщалась с окружавшим ее Алым дворцом. И даже полководец ни разу прежде не был допущен туда.
Двое всадников рысцой въехали в крепостной двор за Вратами Мира. Здесь усталых путников манила густая тень деревьев, где били фонтаны, предназначенные для утоления жажды. Дворцовая стража, прекрасно знавшая обоих, отступила с дороги, пропуская их в следующий двор, называвшийся Двором северян: алебастрово-белые стены здесь были покрыты резными изображениями волков и женщин-оборотней, бегущих с ними бок о бок.
– Здесь я должен оставить тебя, друг мой, – сказал Эстинор Рэдфолл, покидая седло. – Мне нужно кое-что обсудить насчет поставок для войска.
Полководец крепко пожал ему руку.
– Увидимся, – проговорил он с истинной теплотой.
– Непременно, – ответил Эстинор, глядя ему в глаза…
И полководец пошел знакомыми коридорами через новое крыло замка. По слухам, ради строительства этого дополнения к дворцовому комплексу пришлось снести целых три особняка младших семейств. Потолки здесь были выше, чем в коридорах старой части дворца, проходы шире, а окна больше, так что было светло. Шаскара миновал еще не меньше десятка двориков. В одних шла своим чередом шумная и хлопотливая жизнь, другие даже в этот солнечный день выглядели сумрачными и притихшими.
А потом светлый мрамор стен внезапно уступил место богато украшенному, инкрустированному золотом алебастру приемных хоро́м. Широкая отлогая лестница вела к позолоченным воротам. По сторонам стояла отборная стража в черной с серебром форме – воины из числа императорской тысячи. Высокие двери растворились…
