Чарльз де Линт - Городские легенды
– Все так задумано, – объясняла Сэм. – Это часть песни. – По ее тону было ясно, что она повторяет это уже как минимум в двенадцатый раз.
– А мне-то какое дело до того, что там у них задумано, – стоял на своем покупатель. – Я покупаю диски, потому что хочу слушать музыку, а если мне понадобится радио, я и включу радио.
– И все же я не могу вернуть вам деньги.
Как-то на Рождество мне тоже довелось работать в музыкальном магазине, за два года до почты. Самый запоминающийся дефект, с которым мне пришлось иметь дело, был такой: кто-то вернул пластинку с записью концертного выступления Марселя Марсо[11], где на каждой стороне было по тридцать минут тишины и аплодисменты в конце. Кроме шуток.
Пока Сэм разбиралась с непонятливым клиентом, я рылся в записях кельтской музыки. Конечно, купить бы я ничего не купил, но все равно интересно было взглянуть, что нового. Динамики извергали новый альбом «Бисти Бойз». Слушать эту помесь металла с низкопробным рэпом было так же приятно, как угодить под машину. Но надо отдать группе должное, энергии у них хоть отбавляй.
Когда Саманта освободилась, я выбрал пять альбомов, которые не отказался бы купить, будь я при деньгах. Положив их в корзинку, я подтянулся к прилавку перед кассой как раз к концу последней дорожки с альбома «Бисти Бойз». Вместо них Сэм поставила запись фортепьянной музыки в стиле нью-эйдж.
– Как тебе новый альбом «Ойстер Бэнд»? – спросил я.
Сэм улыбнулась:
– Потрясающий. Мне больше всего нравится «Старый танец». Хор ведет основную мелодию, что-то вроде аллегории об Адаме, Еве и змее-искусителе, а скрипка Телфера все время словно рвется вперед и тянет за собой всю песню.
Вот за это я и люблю альтернативные магазинчики типа «Джипси рекордз»: здешние продавцы и впрямь кое-что знают о музыке, которую продают.
– А послушать можно? – поинтересовался я.
Она кивнула и отвернулась к корзине с демонстрационными экземплярами. Пока она стояла ко мне спиной, ее глубокие васильковые глаза не сводили меня с ума. Я понял, что упускать шанс нельзя, и очертя голову бросился вперед.
– Тысегодняработаешь – нехочешьсходитьсомнойкуда-нибудь?
Вообще-то я старался, чтобы приглашение прозвучало уверенно, да только слова, срываясь с моих губ, сами сливались в какую-то кашу. А когда она повернулась и взглянула на меня синими, как у младенца, глазами, я почувствовал, что заливаюсь краской, причем начиная от самой шеи.
– Что ты сказал? – переспросила она.
Не дожидаясь, пока мой язык окончательно прилипнет к гортани, я повторил, на этот раз короче:
– Не хочешь куда-нибудь сходить?
Никогда еще она не была так красива, как в тот раз, когда стояла передо мной с альбомом «Ойстер Бэнд» в руке. В особенности когда она ответила:
– Я уж думала, ты так и не спросишь.
В тот день я еще часа два прослонялся по рынку в Кроуси, скрипка в моих руках довольно мурлыкала под непрерывный звон монет, которые прохожие бросали в раскрытый футляр. Всего набралось двадцать шесть долларов с мелочью – не ахти как много, но на половину приличного обеда и пару кружек пива хватит.
Когда у Сэм закончилась смена, я забрал ее из магазина, и мы пошли есть в «Гнездо мартышки», мексиканский ресторан на Уильямсон-стрит, всего в паре кварталов от «Джипси рекордз». До сих пор не понимаю, почему его так назвали. Эрнестина Вердад, хозяйка, и впрямь мексиканка, но выглядит она как модель, и ни одна из ее официанток даже отдаленно не напоминает мартышку.
Мы допивали по второму пиву, когда начался дождь, и Уильямсон-стрит залоснилась отражениями неоновых огней. Сэм глядела на дождь за окном, и лицо ее приняло странное выражение. Немного погодя она повернулась ко мне.
– Ты в призраков веришь? – спросила она.
Натолкнувшись на ее серьезный взгляд, я проглотил тупую шутку, которая могла родиться только из пенного водоворота пива. Выпивка всегда плохо на меня действовала. Но в тот раз пьян я не был, так, в голове немного шумело.
– Ну, не знаю, – осторожно ответил я. – Вообще-то я никогда об этом не задумывался.
– Пошли, – заявила она, поднимаясь из-за стола. – Я тебе кое-что покажу.
Я позволил ей вытащить меня под дождь, зато не позволил достать кошелек. Сегодня угощаю я. Ей я эту честь еще предоставлю, и с удовольствием, но только в следующий раз.
– Каждый раз, когда идет дождь, – сказала она, – по моей улице прогуливается призрак…
Подробности я услышал по дороге в Кроуси. Я шел, радуясь моросящему дождю, и помахивал футляром со скрипкой, который был у меня в правой руке, а Сэм держала меня за левую, и мне казалось, будто по-другому никогда и не было. Я слышал ее голос, чувствовал пожатие ее руки, прикосновение ее бедра при каждом шаге и был на седьмом небе от счастья.
Ее квартира находилась на третьем этаже старого кирпичного дома по Стэнтон-стрит. Дом был по-настоящему старый: с деревянной двускатной крышей, из-под которой выглядывали слуховые окна – два спереди, два сзади и еще по одному с каждого бока, – и крытой террасой вдоль всего фасада. Мы поднялись на крыльцо, подальше от дождя, который разошелся не на шутку. В плетеном кресле у двери спал на подушке рыжий с белым котище. Когда в его убежище появились мы, он повел драным ухом, но глаза так и не открыл. У крыльца росла мята, резкий запах ее мокрой листвы наполнял воздух.
Сэм показала рукой вниз по улице, туда, где свет фонаря желтым пятном расплывался по влажной от дождя мощеной дорожке, что вела к особняку Хэмилов. От тротуара его отделяли низкая ограда и просторный газон, над которым раскинули свои могучие ветви огромные дубы.
– Смотри, вон там, – услышал я ее голос. – Прямо под фонарем.
Я посмотрел, но ничего не увидел. Неожиданно налетел порыв ветра, дождь встал сплошной стеной, так что на миг вся улица скрылась из виду. А когда развиднелось, призрак уже стоял под фонарем, в точности как описывала Сэм. Когда он зашагал вдоль по улице, она потянула меня за руку. Я сунул футляр со скрипкой под кресло, в котором спал кот, и мы пошли следом за призраком по Генратти-лейн.
Мы прошли за ним по пятам весь его путь вплоть до фонаря против особняка Хэмилов, и я готов был спорить, что Сэм ошиблась. В этом человеке не было ровным счетом ничего призрачного. Когда он поворачивал на Генратти-лейн, нам пришлось шмыгнуть в первую попавшуюся подворотню, чтобы дать ему пройти. Он даже не взглянул на нас, но я заметил, как прыгают по его костюму дождевые капли. Я слышал, как стучат по тротуару его каблуки. Наверняка он вышел на дорожку перед особняком в тот самый миг, когда налетел порыв ветра и закрыл его пеленой дождя от наших глаз. Чистое совпадение, только и всего. Но, снова оказавшись под фонарем, он поднял руку, чтобы смахнуть дождевые капли с лица, и исчез. Просто выпал из существования. Ветра не было. Дождь перестал. Спрятаться он не мог. Значит, призрак.
– Господи, – прошептал я, осторожно приближаясь к лужице света под фонарем. Никаких следов. Но ведь всего минуту назад там стоял человек. Я не мог ошибиться.
– Как мы с тобой промокли, – сказала Сэм. – Пойдем ко мне, я сварю нам кофе.
Кофе был замечательный, а компания еще лучше. На кухне у Сэм нашлась автоматическая сушилка для одежды. Пока я, закутавшись в огромный халат, сидел в гостиной, мои вещи прыгали и кувыркались в машине, которая вибрировала так, что пол ходуном ходил, – то-то соседи Сэм, наверное, радовались. Она переоделась в темно-синий спортивный костюм – синий цвет ей больше всего к лицу, решил я, – и варила кофе, одновременно суша феном волосы. Пока она была занята, я прошелся по комнате, с восхищением разглядывая ее книги, огромную коллекцию пластинок, стереосистему и заставленную всякими безделушками полку над настоящим камином.
Вся мебель в этой комнате имела одно предназначение – создавать уют. Мягкий приземистый диван и пара старых просторных кресел, точно сонные звери, примостились у окна и напротив камина. Книжные полки, стеллаж с пластинками, низкие столики и ручки кресел – все было из натурального дерева, до блеска отполированного специальным маслом.
Сидя на диване и прихлебывая кофе, мы говорили о разных вещах, но в основном о призраке.
– А ты хоть раз пробовала подойти к нему поближе? – спросил я.
Сэм покачала головой:
– Нет. Я просто смотрю, как он проходит. Я даже никому о нем не рассказывала. – Это пришлось мне особенно по душе. – Знаешь, у меня такое чувство, словно он ждет чего-то или кого-то. Ну, как обычно бывает в рассказах о привидениях.
– Но мы-то не в рассказе о привидениях, – ответил я.
– Так что же, нам показалось, что ли? Обоим сразу?
– Не знаю.
Зато я знал человека, который наверняка со всем этим разберется. Джилли. Ее хлебом не корми, дай что-нибудь этакое послушать, да и сама она то и дело рассказывает всякие странные вещи. К примеру, мне она говорила, что Брэмли Дейпл – профессор университета Батлера, друг моего брата – на самом деле волшебник, которому прислуживает темнокожий гоблин. Или вот еще лучше – она верит, что та сцена из диснеевского мультика «101 далматин», где все собаки воют по очереди, чтобы сообщить новость – одна начинает, другая подхватывает и передает дальше, пока все псы в городе не узнают, что стряслось, – правда.
