Стефани Майер - Сумерки / Жизнь и смерть: Сумерки. Переосмысление (сборник)
– Не хочу, – не стоило объяснять, что я уже сыта по горло – нервной дрожью в желудке. – А ты? – перед ним на столе было пусто.
– Я не голоден.
Он произнес эти слова с интонацией, которую я не поняла, – кажется, посмеялся шутке, известной лишь в его кругу.
– У меня есть просьба, – после секундного замешательства сказала я.
Он мгновенно насторожился.
– Какая?
– Ничего сложного, – заверила я.
Он ждал в напряжении и в то же время с интересом.
– Я вот подумала… в следующий раз, когда ты снова решишь не замечать меня ради моего же блага, не мог бы ты предупредить об этом заранее? Просто чтобы я успела подготовиться, – объясняя все это, я смотрела на свою бутылку лимонада и обводила мизинцем горлышко.
– Звучит логично.
Подняв взгляд, я заметила, что он сжимает губы, с трудом удерживаясь от смеха.
– Спасибо.
– Тогда я тоже попрошу. – Тон был требовательным.
– Хорошо.
– Поделись гипотезой. Хотя бы одной.
Ой.
– Только не это.
– Ты не ставила условий, просто согласилась выполнить просьбу, – напомнил он.
– Как будто ты никогда не нарушал обещаний! – парировала я.
– Всего одну гипотезу. Я не буду смеяться.
– Еще как будешь, – в этом я не сомневалась.
Он опустил голову, а потом бросил на меня опаляющий взгляд золотистых глаз из-под длинных черных ресниц.
– Ну пожалуйста! – выдохнул он, наклоняясь ко мне.
Я заморгала, в голове вмиг стало пусто. Господи, как ему это удается?
– Э-э… что? – оторопело спросила я.
– Пожалуйста, скажи мне свою гипотезу – одну, самую маленькую, – он не сводил с меня пылающих глаз.
– Эм-м… тебя укусил радиоактивный паук?
Может, он еще и гипнозом владеет? Или это я безвольная тряпка?
– С фантазией у тебя не ахти, – иронически оценил он.
– Ну извини, больше ничего не придумала, – оскорбилась я.
– Ничего похожего и в помине нет.
– Не было пауков?
– Ни единого.
– И радиоактивности тоже?
– Вообще.
– Не повезло, – вздохнула я.
– И криптонит на меня не действует, – ухмыльнулся он.
– А говорил, что не будешь смеяться. Уже забыл?
Он попытался сделать серьезное лицо.
– Рано или поздно я все равно узнаю, – предупредила я.
– Даже не пытайся, – он опять не шутил.
– Это еще почему?
– А вдруг я не супергерой? Вдруг я злодей? – он весело улыбался, но взгляд был непроницаемым.
– А-а, – отозвалась я, и сразу несколько его намеков вдруг обрели смысл. – Поняла.
– Правда? – Его лицо вдруг стало строгим, словно он жалел, что ненароком проговорился.
– Тебя надо бояться? – предположила я, и сердце забилось чаще: интуиция подсказывала, что я попала в точку. Он и вправду опасен. Именно это он и пытался мне втолковать.
Он только смотрел на меня глазами, в которых отражались недоступные моему пониманию чувства.
– Но ты не злодей, – прошептала я, качая головой. – Нет, я не верю, что ты настолько плох.
– Напрасно, – его голос прозвучал чуть слышно. Не поднимая глаз, он забрал у меня крышку от бутылки и раскрутил ее, поставив на ребро. Я уставилась на него, гадая, почему мне не страшно. Ведь он не шутит, это ясно как день. А я ощущала лишь нетерпение, волнение, и главное – увлеченность. Так я всегда себя чувствовала, оказываясь рядом с ним.
Молчание длилось, пока я не заметила, что кафетерий почти опустел.
Я вскочила.
– Опоздаем!
– Сегодня я не пойду на урок, – ответил он, снова раскручивая крышку. Она вращалась с такой скоростью, что превратилась в размытое пятно.
– Почему?
– Изредка прогуливать уроки полезно для здоровья, – он улыбался, но взгляд по-прежнему был беспокойным.
– А я пойду, – сказала я. Мне, трусихе, не хотелось получить нагоняй.
Он снова занялся своей импровизированной юлой.
– Ладно, до встречи.
Я медлила, желая разорваться, пока первый звонок не заставил меня вылететь за дверь. Обернувшись перед уходом, я заметила, что Эдвард даже не шелохнулся.
На урок я почти бежала, мысли вертелись быстрее, чем крышка от бутылки. Горстка полученных ответов не шла ни в какое сравнение с лавиной новых, только что возникших вопросов. Хорошо, хоть дождь прекратился.
Мне повезло влететь в класс, опередив мистера Баннера. Быстро усевшись на место, я заметила, что на меня глазеют Майк и Анджела: у него был обиженный вид, а у нее – удивленный и слегка испуганный.
Вошедший мистер Баннер потребовал тишины. Он поставил на стол Майка несколько картонных коробок и велел передать их остальным.
– Итак, я хочу, чтобы все вы взяли по одному предмету из каждой коробки, – начал он, доставая из кармана лабораторного халата резиновые перчатки и надевая их. Скрип натянувшейся на запястьях резины показался мне зловещим. – Первый из этих предметов – карта-индикатор, – продолжал он, показывая классу белую карточку с четырьмя квадратами на ней. – Второй – аппликатор с четырьмя зубцами, – он поднял что-то похожее на почти беззубый гребень, – а третий – стерильный одноразовый ланцет, – он взял голубую пластмассовую штучку и отломил колпачок. Издалека иглу было не разглядеть, но у меня все равно екнуло в животе.
– Я подойду к каждому с пипеткой для воды, чтобы подготовить карты, поэтому прошу вас не начинать, пока я к вам не подошел, – он снова начал со стола Майка и аккуратно капнул водой на каждый из четырех квадратов. – Теперь надо осторожно уколоть палец ланцетом… – он схватил Майка за руку и кольнул иглой подушечку среднего пальца. О, нет! На лбу у меня проступил холодный пот.
– Возьмите по капле крови каждым зубцом аппликатора, – что он и продемонстрировал, сжимая палец Майка, пока на нем не набухла капля крови. Я судорожно сглотнула, борясь с подступающей тошнотой.
– И нанесите ее на карту, – закончил он, предъявляя нам карточку с расплывающимся кровавым пятном. Я закрыла глаза, пытаясь расслышать объяснения сквозь звон в ушах.
– В следующие выходные Красный Крест проводит в Порт-Анджелесе день донора, вот я и подумал, что всем вам следует знать свою группу крови, – объяснил довольный собой мистер Баннер. – Тем, кому еще нет восемнадцати, понадобится разрешение родителей. Бланки у меня на столе.
Он продолжал обходить класс с пипеткой воды. Я прижалась щекой к прохладной черной крышке стола и попыталась остаться в сознании. Вокруг меня слышались визг, причитания, смешки – мои одноклассники тыкали ланцетами в пальцы. Я медленно и размеренно дышала ртом.
– Белла, что с тобой? – встревоженный голос мистера Баннера прозвучал совсем рядом, над моей головой.
– Мистер Баннер, я уже знаю свою группу крови, – слабо выговорила я, не поднимая головы.
– Тебе плохо?
– Да, сэр, – пробормотала я, продолжая мысленно корить себя за то, что не прогуляла биологию вместе с Эдвардом.
– Пожалуйста, кто-нибудь, отведите Беллу к медсестре! – обратился он к классу.
В провожатые вызвался Майк.
– Идти сможешь? – спросил мистер Баннер.
– Да, – шепнула я. Что угодно, лишь бы выбраться отсюда, думала я. Хоть ползком.
Майк поспешил обнять меня за талию и закинуть мою руку себе на плечи. Выходя из класса, я повисла на нем всем телом.
Майк медленно вел меня по территории школы. Когда мы свернули за угол кафетерия и скрылись от глаз мистера Баннера, я остановилась.
– Я посижу немножко, ладно? – попросила я.
Он помог мне присесть на бордюр.
– Только палец спрячь в карман, – предупредила я. Голова кружилась по-прежнему. Я повалилась на бок, прижалась щекой к холодному и влажному бетону и закрыла глаза. Вот так уже лучше.
– Ого, ты аж позеленела, Белла, – занервничал Майк.
– Белла! – позвал издалека другой голос.
О, нет! Только бы этот до боли знакомый голос мне померещился!
– В чем дело? Ей плохо? – Голос приблизился, в нем слышалось беспокойство. Значит, не померещилось. Я крепко зажмурилась, мечтая умереть. Или хотя бы сдержать рвоту.
Майк совсем разволновался.
– По-моему, она в обмороке. Не знаю, почему, она даже палец себе не колола.
– Белла! – с заметным облегчением произнес Эдвард совсем рядом. – Ты меня слышишь?
– Нет, – простонала я. – Уходи.
Эдвард усмехнулся.
– Я вел ее к медсестре, – объяснял Майк, словно оправдываясь, – а она не пошла дальше.
– Я сам отведу ее, – сказал Эдвард. Судя по голосу, он улыбался. – А ты иди в класс.
– Не пойду, – заупрямился Майк, – мне учитель велел.
Вдруг бордюр словно растворился подо мной. В ужасе я открыла глаза и обнаружила, что Эдвард поднял меня на руки так легко, словно я весила килограммов пять, а не пятьдесят.
– Положи на место!
Господи, только бы меня не вырвало прямо на него! Не дослушав меня, он зашагал вперед.
– Эй! – крикнул вслед Майк, отставший на десять шагов.
Эдвард не слушал его.
– Выглядишь жутко, – с усмешкой сказал он мне.
– Отпусти меня, – заныла я. От его движений при ходьбе меня опять затошнило. Он бережно удерживал весь мой вес на вытянутых руках, не прижимая к себе, и похоже, без всякого труда.
