Робин Хобб - Город Драконов
Со временем Джерд пришлось за это заплатить – и Тимаре не хотелось вспоминать, как именно. Когда неожиданная беременность Джерд закончилась выкидышем, Тимара стала одной из тех женщин, которые ей помогали. Она видела трупик девочки-рыбы, который они потом отдали Верас, драконице Джерд. Странно было думать о том, что Тимара усвоила этот урок, а на Джерд он вроде как не подействовал. Тимара избегала делить свое тело с кем-то из хранителей, а Джерд продолжала ловить удовольствия там, где ей вздумается. Это было ужасно глупо. Тимара порой возмущалась недомыслием Джерд, которое могло принести проблемы им всем, но чаще она завидовала тому, как эта девушка присвоила себе свободу и право выбора, и, похоже, не заботилась о том, что о ней будут думать другие.
Свобода и право выбора. Она присвоит себе свободу и сделает выбор.
– Я останусь, – сказал она негромко. – Не ради моего дракона. И даже не ради моих друзей. Я останусь здесь ради себя самой. Чтобы создать для себя такое место, где я смогу жить.
Татс оглянулся на нее.
– Не ради меня? – спросил он безыскусно.
Она покачала головой.
– Честность, – спокойно напомнила она ему.
Он отвел взгляд.
– Ну, ты хотя бы не сказала, что останешься ради Рапскаля.
А потом Татс вдруг шумно, хрипло втянул в себя воздух. Спустя секунду Тимара на выдохе шепнула:
– Я его вижу.
Животное, осторожно выходившее из леса на открытую лужайку, было великолепным. Тимара постепенно привыкала к громадному размеру копытных в этом сухом лесу, но такого гиганта она еще никогда не видела. Между двумя концами его рогов с плоскими отростками можно было бы закрепить гамак. Они не походили на те, подобные ветвям рога, которые она видела у других оленей этой местности. Эти больше напоминали кисти рук с широко растопыренными пальцами. Существо, увенчанное ими, было вполне достойно столь массивной короны. Его плечи были гигантскими, и на них высился мясистый нарост плоти. Зверь вышагивал, словно богач, разгуливающий по рынку, неторопливо переступая ногами. Его большие темные глаза один раз скользнули по поляне, после чего он отбросил осторожность. Тимару это не удивило. Какой хищник смог бы угрожать животному такого размера? Она туго натянула тетиву и затаила дыхание, но надежды у нее было мало. В лучшем случае она сможет только чуть повредить ему плоть, пробив толстую шкуру. Если она ранит его достаточно сильно или вызовет обильное кровотечение, они с Татсом смогут пройти за ним до места его смерти. Но убить его прямо здесь не под силу никому из них.
Она скрипнула зубами. Это вполне может занять целый день, однако такое количество мяса оправдает все усилия. Еще один шаг – и она сможет в него выстрелить.
С неба обрушилась алая молния. От столкновения красной драконицы с оленем сотряслась земля. От неожиданности Тимара выпустила стрелу: та полетела криво и никуда не попала. В то же мгновение раздался громкий треск переломленного позвоночника оленя. Он затрубил от мучительной боли, но звук оборвали драконьи зубы, сомкнувшиеся на его шее. Хеби дернула добычу, приподнимая над землей, и наполовину оторвала оленью голову от шеи. А потом она бросила тушу на землю и вырвала громадный кусок кожи и кишок из мягкого оленьего брюха. Запрокинув голову, она заглотнула пищу. Часть кишок протянулась между ее пастью и добычей.
– Са, смилуйся над нами! – охнул Татс.
При этих словах драконица резко повернулась к ним. Ее глаза вспыхнули яростью, и в них закрутились алые вихри. С оскаленных зубов капала кровь.
– Это твоя добыча, – заверил ее Татс. – Мы уже уходим.
Схватив Тимару за плечо, он потянул ее обратно, под укрытие деревьев.
Она все еще сжимала свой лук.
– Моя стрела! Это была моя лучшая. Ты не видел, куда она полетела?
– Нет.
В одном этом слове Татс выразил очень много. Он не видел ее полета и не собирался ее искать. Он утащил Тимару глубже в лес, а потом повел в обход поляны.
– Будь она проклята! – тихо проговорил он. – Сколько мяса!
– Ее винить нельзя, – напомнила ему Тимара. – Она просто сделала то, что делают драконы.
– Знаю. Она просто делает то, что делают драконы, – и как бы мне хотелось, чтобы Фенте тоже это делала! – С этими словами он виновато тряхнул головой, словно ему было стыдно обвинять своего дракона. – Но пока они с Синтарой не поднимутся с земли, нам придется добывать им мясо. Так что нам надо снова начать охоту. А! Вот мы и пришли!
Он вышел на ту звериную тропу, по которой громадный самец попал на поляну. Тимара машинально посмотрела вверх, однако деревья тут были не теми гигантами, к которым она привыкла. Дома она забралась бы на дерево, а потом бесшумно перебиралась бы с ветки на ветку, невидимо передвигаясь по деревьям вдоль тропы. Она выслеживала бы добычу с высоты. А здесь половина деревьев сбрасывали зимой листву, так что укрываться на них было нельзя. Да и ветви у них не переплетались с ветвями соседних деревьев, как это было в ее родных Дождевых чащобах.
– Нам придется идти по земле – причем тихо, – ответил на ее мысли Татс. – Но сначала нам надо отойти от того места, где Хеби убила оленя. Даже я ощущаю запах смерти.
– Не говоря уже о том, что ее слышно, – откликнулась Тимара.
Драконица ела шумно, хрустя костями и издавая довольные звуки при каждом укусе. Пока они стояли на месте, она вдруг заворчала, словно кошка, играющая с задушенной добычей, после чего раздался громкий треск.
– Наверное, рога, – предположил Татс.
Тимара кивнула.
– Никогда не видела такого крупного оленя. И вообще такого большого животного – если не считать драконов.
– Драконы – не животные, – поправил он ее.
Он шел первым, а она следовала за ним. Они ступали легко и разговаривали тихо.
Она тихо засмеялась:
– Тогда кто же они?
– Драконы. Точно так же, как и мы – не животные. Они думают, они разговаривают. Если это делает нас не животными, тогда и драконы тоже не животные.
Тимара какое-то время молчала, обдумывая услышанное. Она не была уверена в том, что согласна с Татсом.
– Похоже, ты над этим уже задумывался.
– Да. – Он низко пригнулся, чтобы пройти под нависшей веткой, и она последовала его примеру. – С тех самых пор, как между мной и Фенте возникла связь. К третьей ночи я уже ломал голову над тем, кто она? Она не моя ручная зверушка, и она не похожа на дикую обезьяну или птицу. Не похожа она и на ручную обезьяну из тех, которых некоторые собиратели приучают лазить за высоко висящими плодами. А я – не ее зверушка или слуга, хоть и делаю для нее очень многое. Нахожу для нее еду, выбираю из глаз паразитов, чищу ей крылья.
– Ты уверен, что ты ей не слуга? – переспросила Тимара с кислой улыбкой. – Или не ее раб?
Он поморщился, услышав это слово, и она напомнила себе, с кем разговаривает. Он родился рабом. Его мать обратили в рабство в наказание за ее преступления, так что, появившись на свет, он родился рабом. Возможно, он не помнит своего рабского служения, потому что он был еще очень маленьким, когда они освободились от него. Но он вырос с отметинами на лице и со знанием, что многие люди из-за них относятся к нему иначе.
Они дошли до невысокой каменной стены, заросшей лозами. За ней оказалось несколько домиков, обрушившихся на свои фундаменты. Внутри и вокруг них выросли деревья. Тимара внимательно рассматривала их, а вот Татс сразу пошел дальше. Руины в лесу встречались настолько часто, что о них даже говорить не стоило. Если бы Синтара не была голодна, Тимара покопалась бы в развалинах, разыскивая что-нибудь полезное. Некоторые хранители в разрушенных домах находили куски инструментов, головки молотков, лезвия топоров, а один раз – нож. Некоторые из этих инструментов были сделаны Старшими и даже спустя столь долгое время остались острыми. На одном сломавшемся столе оказались чашки и остатки разбившихся тарелок. Что бы ни погубило Кельсингру, это было сделано быстро. Жители не унесли с собой инструменты и имущество. Кто знает, что ей удастся найти под обломками? Однако голод драконицы давил на ее разум, словно вонзенный в спину нож. Надо будет прийти сюда позже, когда у нее будет время. Если Синтара когда-нибудь позволит ей тратить время на саму себя.
Следующие слова Татса ответили на ее вопрос и мысли.
– Я ей не раб, потому что делаю все это не так, как их делал бы раб. Поначалу казалось, будто она вроде как мой ребенок. Я гордился тем, что доставляю ей радость, и при виде того, какой красивой могу ее сделать. Было так приятно класть перед ней мясо или крупную рыбу и ощущать, как хорошо ей становится, когда она ест.
– Чары, – с горечью сказала Тимара. – Мы все знаем про драконье очарование. Синтара не раз их на меня накладывала. Я обнаруживаю, что делаю что-то, думая, будто мне действительно хочется это делать. А потом, закончив, я понимаю, что это было вовсе не мое желание. Это просто Синтара меня подталкивала, заставляя захотеть делать то, чего хочет она.
