Скотт Линч - Хитрости Локка Ламоры
Но Локк уже провалился в глубокое беспамятство, то ли от боли, то ли от кровопотери, и лицо его было таким бледным, что казалось стеклянным. Глаза у него были приоткрыты, но ничего не видели; из вяло раззявленного рта вытекала струйка кровавой слюны.
Задыхаясь и весь дрожа, не обращая внимания на собственную страшную боль в ранах, Жан побежал со всей скоростью, на какую был способен.
Тело Серого короля осталось лежать на полу в пустом тронном зале Плавучей Могилы, освещенном красными фонарями.
Интерлюдия
Малое пророчество
Отец Цеппи сидел на крыше храма Переландро, сурово глядя на поразительно самонадеянного четырнадцатилетнего отрока, в которого превратился маленький сирота, когда-то купленный им у Воровского наставника.
– Помяни мое слово, Локк Ламора, – с расстановкой произнес он, – когда-нибудь по своему безрассудству ты облажаешься с таким оглушительным треском, что небеса содрогнутся, луны сойдут со своих орбит и боги от смеха обосрутся кометами. И я страстно надеюсь дожить до того, чтобы увидеть все это.
– Да я вас умоляю! – ухмыльнулся Локк. – Такого никогда не случится.
Эпилог. Лжесвет
1
Шел восемнадцатый день месяца парфиса семьдесят восьмого года Азы Гийи. Сырое каморрское лето. Весь город мучился похмельем – и небеса, казалось, тоже.
Хлестал теплый дождь, лился сплошными полотнищами, которые, подобно зыбким полупрозрачным зеркалам, отражали мерцание Лжесвета и сотворяли в воздухе мимолетные произведения искусства. Впрочем, людям, вынужденным мокнуть под дождем, было не до красот, и они от души проклинали ненастную погоду.
– Сержант! Сержант Видрик! – проорал молодой желтокурточник перед постом Видрика на южной окраине Скопища.
Видрик, немолодой худой мужчина с задубелым лицом, высунулся в окно караульной хибары, и на него обрушился поток воды со сливного желоба. Грянул оглушительный удар грома.
– В чем дело, сынок?
Стражник выступил из пелены дождя, и Видрик узнал Констанцо, новенького парня, который совсем недавно перевелся сюда с Северной заставы. Он держал в поводу Усмиренного осла, запряженного в открытую повозку, за которой стояли еще двое желтокурточников. Они плотно кутались в непромокаемые плащи и выглядели положительно несчастными, что свидетельствовало об их здравомыслии.
– Мы тут нашли кое-что, – доложил Констанцо. – Кое-что чертовски странное.
С прошлой ночи отряды желтокурточников и чернокурточников прочесывали южные кварталы Каморра. По городу носились смутные слухи о попытке убийства, совершенной в Вороновом Гнезде. Одним богам ведомо, за каким рожном Пауку понадобилось обшаривать все закоулки Зольника и Отбросов, но сержант привык не задаваться лишними вопросами. Почему да зачем – не его ума дело.
– Что значит «чертовски странное»? – прокричал он, надевая плащ и поднимая капюшон.
Он вышел под дождь и направился к повозке, приветственно помахав двоим желтокурточникам, стоявшим за ней. Один из них на прошлой неделе проиграл ему два барона в кости и до сих пор не отдал.
– Вот, гляньте. – Констанцо откинул мокрое одеяло, накрывавшее груз.
Под одеялом оказался моложавый мужчина, лысоватый, заросший щетиной и страшно бледный. Одет он был в великолепный серый камзол с красными обшлагами, обильно забрызганный кровью.
Мужчина был живой, но явно не в своем уме. Он лежал на дне повозки, прижимая к щекам беспалые руки, и смотрел на Видрика неподвижным, совершенно безумным взглядом.
– М-м-ма-а-а… – промычал он. – М-м-му-ы-ы-ы…
Язык у него был отрезан: в глубине рта болтался обрубок, все еще сочащийся кровью.
– М-м-му-а-а-а-а-а!
– Лопни Переландровы яйца! – воскликнул Видрик. – Надеюсь, вот эта хрень у него на запястье мне мерещится?
– Не мерещится, сержант, – сказал Констанцо. – Он вольнонаемный маг… был им, во всяком случае.
Он снова накинул одеяло на лицо мужчины и сунул руку под плащ.
– Есть еще кое-что. Давайте я вам в караульной покажу.
Видрик провел парня в лачугу. Там оба откинули капюшоны, но плащи снимать не стали. Констанцо достал сложенный вчетверо лист пергамента:
– Мы нашли этого малого в одном из заброшенных домов в Зольнике. Он был привязан к полу, а на груди у него лежала записка.
Видрик развернул лист и прочитал:
ЛИЧНОМУ ВНИМАНИЮ ГЕРЦОГСКОГО ПАУКА ДЛЯ ОТПРАВКИ ОБРАТНО В КАРТЕН
– Черт! – выругался Видрик. – И впрямь картенский маг. Сдается мне, он не станет настойчиво советовать своим друзьям посетить Каморр.
– Что нам с ним делать, сержант?
Видрик со вздохом свернул пергамент и отдал Констанцо.
– Спихнем ответственность на начальство. Сбагрим малого с рук и забудем, что видели. Живо везите его во Дворец Терпения, ребята. Пускай кто-нибудь другой с ним разбирается.
2
В кипящей от дождя воде Каморрского залива мерцал и дробился Лжесвет. Донья Анжавеста Ворченца, вдовствующая графиня Янтарного Кубка, стояла на набережной, кутаясь в непромокаемый плащ с меховой оторочкой, и наблюдала за солдатами, которые шарили длинными деревянными шестами в барке, полной раскисшего от дождя дерьма. Запах шел сногсшибательный.
– Прошу прощения, сударыня, – сказал сержант, стоявший рядом с графиней. – Но мы совершенно уверены, что в других двух барках ничего нет, а здесь мы уже целых шесть часов ищем, и я сильно сомневаюсь, что найдем что-нибудь. Разумеется, мы продолжим поиски, коли прикажете.
Донья Ворченца глубоко вздохнула и обернулась на карету, запряженную четверкой вороных жеребцов и украшенную «переменчивыми огнями» гербовых цветов рода Ворченца. Внутри сидели супруги Сальвара и капитан Рейнарт, глядя на нее через раскрытую дверцу. Графиня поманила их рукой.
Первым подошел Рейнарт – он, по обыкновению, был без плаща и переносил проливной дождь с несгибаемой стойкостью. Дон же и донья Сальвара благоразумно кутались в плащи, и вдобавок Лоренцо держал над головой жены белый шелковый зонтик.
– Дайте угадаю, – сказал Рейнарт. – В барках одно дерьмо?
– Боюсь, что так, – ответила Ворченца. – Благодарю за содействие, сержант. Можете быть свободны. И людей своих заберите. Они нам больше не понадобятся.
Когда премного обрадованные желтокурточники колонной двинулись прочь по набережной, очень аккуратно неся шесты на плечах, графиня вдруг судорожно всхлипнула, затряслась всем телом и наклонилась вперед, закрыв лицо ладонями.
– Донья Ворченца! – вскричала София, бросаясь к ней и хватая за плечи.
Но когда все трое встревоженно склонились над старой дамой, она внезапно выпрямилась и залилась сухим кудахчущим смехом, задыхаясь и привизгивая, потрясая перед собой крошечными кулачками.
– О боги… – сдавленно проговорила она наконец. – Нет, это уже слишком.
– Что такое? Донья Ворченца, в чем дело? – Рейнарт схватил ее за руку и пытливо вгляделся в лицо.
– Деньги, Стефан… – Она громко захихикала. – Денег здесь никогда и в помине не было. Маленький паскудник заставил нас покопаться в дерьме просто ради собственной забавы. А деньги находились на «Сатисфакции».
– Почему вы так решили?
– Разве не ясно? У меня в голове вдруг все сложилось в цельную картину. Капа Раза отсылал на чумной корабль продовольствие, так?
– Так.
– Но вовсе не из милосердия. Он просто переправлял на фрегат свои богатства.
– На чумной корабль? – недоуменно нахмурилась София. – Но ведь в этом нет никакого смысла!
– Есть, если корабль не чумной! – воскликнула графиня. – Насчет чумы они нас обманули!
– Но почему Лукас столь упорно настаивал на затоплении корабля? – спросил Лоренцо. – Просто со зла? Раз деньги ему не достались, пускай никому не достанутся?
– Его звали Каллас, мой дорогой, – поправила София мужа. – Таврин Каллас.
– Да не важно, дорогая! Наши сорок пять тысяч плюс все состояние Барсави. Огромные деньги, чтобы так вот взять и отправить на дно залива, лишь бы никому не достались.
– О да, – медленно кивнула донья Ворченца. – И ведь он объяснил, почему так поступает. Прямо тогда же и объяснил. И как же я сразу не сообразила, дура старая!
– Думаю, все со мной согласятся, – промолвила София, – если я скажу, что мы не вполне вас понимаем.
– Шип упомянул, что является посвященным служителем Тринадцатого. Еретического культа Безымянного Тринадцатого бога, Многохитрого Стража, покровителя воров и мошенников. «Во исполнение священного долга, – сказал он. – Во исполнение священного долга». Он сказал это не просто так. – Графиня снова закатилась смехом и покусала костяшки пальцев, чтобы остановиться. – Анатолиус убил троих его друзей. Неужели не ясно? Никакой угрозы корабль не представлял, и Шип хотел потопить его не ради спасения Каморра. То было посмертное приношение, Стефан, посмертное приношение!
Рейнарт хлопнул себя по лбу – брызги так и полетели.
