Джо Аберкромби - Герои
Вопрос Ищейка пропустил мимо ушей с отменным, хладнокровно-усталым пренебрежением.
– Где Доу?
– Ах Доу, – Кальдер состроил притворную гримасу сожаления.
Все в нем выглядит наигранным.
– С сожалением скажу, он не придет. Ни сейчас, ни когда-нибудь. Черный Доу ушел в грязь.
Последовала тишина, для Кальдера, судя по всему, на редкость упоительная.
– Он… мертв?
Ищейка откинулся на стуле. Как будто его известили об утрате близкого друга, а не заклятого врага. Воистину, подчас одно неотделимо от другого.
– Протектор Севера и я… малость повздорили. Спор мы разрешили традиционным способом. На поединке.
– И ты выиграл? – недоверчиво спросил Ищейка.
Кальдер поднял брови и аккуратно потер кончиком пальца шов на подбородке, как будто и сам не мог в это поверить.
– Что я могу сказать. Я жив, а Доу мертв, так что… да. Вообще странное выдалось утро. Меня уже успели прозвать Черным Кальдером.
– Из-за твоего хренова нутра?
– Не волнуйся, это всего лишь имя. Сам же я всей душой за мир.
Хотя теснящиеся на длинном склоне карлы, возможно, были иного мнения.
– По мне, так это была личная битва Доу, но при потере всеобщего времени, денег и жизней. Если меня спросить, то я скажу: мир – лучшая часть любой войны.
– Всецело с этим согласен.
Быть может, у Миттерика был новый мундир, но ключ к разговору был определенно у Байяза.
– Мои условия мира достаточно просты.
– Отец всегда говорил: простые вещи лучше всего сидят. Вы помните моего отца?
Маг секунду поколебался.
– Разумеется.
Он щелкнул пальцами, и вперед выскользнул слуга, с безупречной ловкостью расстелив по столу карту. Байяз указал на изгиб реки.
– Белая река остается северной границей Инглии. Северной оконечностью Союза, как оно и было сотни лет.
– Времена меняются, – заметил Кальдер.
– Возможно, но это остается неизменным. – Толстый палец мага провел по еще одной реке, севернее первой. – Земля между Белой рекой и Каском, включая город Уфрис, поступает под управление Ищейки. Она становится протекторатом Союза, с шестью местами в Открытом совете.
– Аж до самого Каска? – Кальдер озадаченно посмотрел на Ищейку. – Часть лучших земель Севера. Места в Совете, значит? Под опекой Союза? А что бы на это сказал Скарлинг Простоволосый? Что бы сказал мой отец?
Ищейка ответил бесстрастным взглядом.
– Да кому есть дело до того, что сказали бы мертвецы? Класть на них три кучи. Времена-то меняются.
– Вы меня без ножа режете! – Кальдер схватился за грудь и обреченно пожал плечами. – Однако Северу нужен мир. Вы меня убедили.
– Ну и хорошо. – Байяз жестом подозвал слугу. – Тогда надо будет подписать…
– Вы меня не поняли.
Возникла неловкая пауза, Кальдер подвинулся вместе со стулом и оперся на столешницу локтями, как будто за столом сидели сплошь старые друзья, а подлинный враг стоял за спиной, пытаясь подслушать их планы.
– Вы убедили меня, но я же здесь задействован не один. Боевые вожди Доу – народ, как бы это сказать, ревнивый, – Кальдер беспомощно рассмеялся, – все, как один, при мечах. Я не могу так просто соглашаться на все подряд, иначе…
Он, цокнув языком, провел ладонью по горлу, где красовался синяк.
– А когда вы захотите разговаривать в следующий раз, то перед вами на этом стуле может оказаться какой-нибудь непрошибаемый бахвал вроде Кейрма Железноголового или башня тщеславия вроде Гламы Золотого. И тогда прощай поиск мира. А уж об условиях и говорить нечего.
Он постучал по карте кончиком пальца.
– Сам-то я за это всей душой. Весь как есть. Но дайте же мне забрать все это и обговорить с моим грубым сбродом, попытаться их как-то урезонить. Тогда можно будет встречаться и что-то там подписывать.
Байяз с не меньшей угрюмостью посмотрел на сборище северян сразу за Детками.
– Тогда завтра.
– Лучше послезавтра.
– Не давите на меня, Кальдер.
Кальдер был сама уязвленная добродетель.
– Да поймите же, не хочу я ни на кого давить! Но я не Черный Доу. Я больше… увещеватель, нежели деспот.
– Увещеватель, – произнес Ищейка, брезгливо морщась, как будто от этого слова пованивало. – Увещевать мало.
Однако ухмылка Кальдера была словно из стали: всякое усилие Байяза неизменно от нее отскакивало.
– Если б вы знали, как я старался во имя мира, все это время. На какие жертвы за него пошел.
Поврежденную руку Кальдер прижал к сердцу.
– Помогите мне. Помогите мне помочь нам всем.
Помогите мне помочь мне самому – так, пожалуй, будет точнее.
Вставая, Кальдер через карту протянул здоровую руку Ищейке.
– Я понимаю, так или иначе мы долго стояли по разные стороны, но если нам предстоит быть соседями, между нами не должно быть холодности.
– Стороны разные, такое случается. И приходит время, когда об этом пора забыть. – Ищейка вставал, неотрывно глядя Кальдеру в глаза. – Но ты убил Форли Слабейшего. Парня, который никому не сделал ничего дурного. Пришел к тебе с предупреждением, а ты его за это убил.
Впервые за все время улыбка Кальдера потухла.
– Нет дня, чтобы я об этом не сокрушался.
– Ну так вот тебе еще. – Ищейка подался вперед, зажал вытянутым пальцем одну ноздрю, а из другой пульнул соплю прямо Кальдеру на раскрытую ладонь. – Сунешься хоть на вершок южнее Каска, я на тебе вырежу кровавый крест. Вот тогда холодности не будет.
И пошел мимо Горста прочь.
Миттерик прокашлялся.
– Ну так что, в скором времени собираемся повторно?
Он глянул на Байяза в поисках поддержки, но ее не последовало.
– Непременно.
Кальдер снова улыбался, как ни в чем не бывало обтирая Ищейкину соплю об стол.
– Дня через три.
И, повернувшись спиной, пошел к человеку с металлическим глазом, который звался Хлад.
– Этот Кальдер, кажется, довольно скользкий выродок, – ворчливо заметил Миттерик, когда они с Байязом отходили от стола. – Лучше уж, наверное, было иметь дело с Черным Доу. По крайней мере, с ним мы знали, куда движемся.
Горст толком не прислушивался. Он слишком был занят разглядыванием Кальдера и его приспешника со шрамом. «Я его знаю. Знаю это лицо. Но откуда?»
– Доу был бойцом, – рассуждал на ходу Байяз, – Кальдер политик. Он понимает, что нам не терпится уйти, и когда войска отправятся восвояси, нам станет нечем торговаться. Он знает, что может добиться гораздо большего, просто сидя и ухмыляясь, чем Доу добился на Севере за все время всей своей сталью и яростью…
Хлад, разговаривая с Кальдером, постепенно повернулся, солнце высветило другую, необожженную сторону его лица… и у Горста в темени кольнуло от узнавания; невольно приоткрылся рот.
Сипано.
То лицо в дыму, прежде чем он вверх тормашками полетел с лестницы. То лицо. Как это мог быть один и тот же человек? Но Горст был почти уверен. Горст обошел стол и, сжав челюсти, прошел на ту сторону Деток, где стояли северяне. Пожилой спутник Кальдера сердито крякнул, когда Горст бесцеремонно отпихнул его с дороги. Наверняка это было крайне опасное, если не смертельное поведение для мирных переговоров. Наплевать и растереть. Кальдер поднял взгляд и сделал шаг назад. Хлад обернулся глянуть, кто там идет. Без гнева. Без страха.
– Полковник Горст! – выкрикнул кто-то.
Горст пропустил окрик мимо ушей, смыкая ладонь на руке Хлада и подтягивая его к себе. Боевые вожди смотрели на все это с настороженной враждебностью. Шагнул вперед тот великан. Человек в золотых доспехах крикнул что-то стае карлов. Еще один из их старшин положил руку на рукоять меча.
– Всем спокойно! – прокричал Кальдер на языке северян, выставив назад упреждающую руку. – Спокойно!
Хотя у самого вид был встревоженный. «Еще бы. Все наши жизни сейчас на лезвии бритвы. А мне наплевать и растереть».
Хлад, судя по виду, отнюдь не всполошился. Он поглядел на схватившую его руку, затем поднял взгляд на лицо Горста, вопросительно возвел бровь над целым глазом.
– Чем могу?
Его голос был полной противоположностью фальцету Горста – шепот, скребущий, как точильный камень. Горст вгляделся со всей цепкостью. Как будто мог просверлить у него в голове глазами дырку. То лицо в дыму. Он видел его лишь мгновенье, да и то в маске и тогда еще без шрама. Но все-таки. С той поры оно мерещилось ему еженощно, являлось в снах, и при пробуждении, в память клеймом въедалась каждая его деталь. «И я почти уверен».
Сзади слышалось движение. Возбужденные голоса. Офицеры и солдаты его величества Двенадцатого полка. «Быть может, они спохватились, что не успели поучаствовать в битве? Может, им так же, как и мне, неймется вступить в нее вновь?»
– Полковник Горст! – донесся предостерегающий рык Байяза.
Горст его не заметил.
– Ты когда-нибудь был, – прошипел он, – в Стирии?
Каждая его клеточка томилась жаждой насилия.
– Стирии?
