Стелла Геммел - Город
И в свой черед эти люди тоже начали строить. И вот так, поверх наслоений руин, обрушенных землетрясением, захватчиками, небрежением и просто временем, на земле, политой кровью несчетных тысяч людей, стал расти нынешний Город.
Постепенно он обрел размеры, никогда ранее неведомые. Он поглотил облезлые выселки за своей прежней чертой, шагнул через реки и холмы, одев их сперва в доски и бревна, а потом в камень. Золотых башен больше не возводили и не украшали драгоценное дерево искусной резьбой. Просто громоздили один булыжник на другой, захватывая все новые земли к северу, востоку и югу. Кузницы и мастерские испускали клубы дыма, изгонявшие прочь птицу и зверя. Одним крысам по-прежнему было раздолье. Потом Город окружил себя громадными стенами. Но едва строители положили последний камень и закрыли тяжелые бронзовые ворота, как поодаль пришлось воздвигать еще одно кольцо стен, выше прежних. Все эти крепостные круги время от времени раскрывались, выпуская наружу войска, и те шли умиротворять и грабить окружающие земли.
С некоторых пор Городом стали править семь великих семей, семь властвующих домов, чьи имена были Гильом и Гаэта, Саркой и…
– Да знаю я эту историю, – снова перебил Рубина Элайджа. – Про Бессмертного и его братьев!
– Тогда мне не о чем тебе больше рассказывать. – Рубин скрестил на груди руки и откинулся назад. – Ты и так больше меня знаешь об истории Города.
Последовало молчание. Эмли ткнула Элайджу под ребра, и тот смущенно проговорил:
– Ну… ты все равно продолжай. Может, у вас что-нибудь по-другому рассказывают.
– Уверен?
– Да… Пожалуйста!
– Их звали Гильом и Гаэта, Саркой, Винцер и…
– Броглан, Хан и Керр! – с торжеством докончил Элайджа.
– И все они, – Рубин набрал побольше воздуха в грудь, – прибыли в Город тысячи лет назад. Никто даже не знает, откуда именно…
– Но они такие ужасно важные!
– Вернее сказать, были когда-то. Некоторые дома пришли в упадок и вовсе вымерли, а может, просто попрятались от более влиятельных братьев.
– Они в самом деле братьями были?
– Возможно. Только они жили так давно и породили столько потомства, что, говорят, даже боги в точности не помнят, были они братьями или нет.
– Рубин… а они что, боги?
– Я не знаю. – Рубин покачал головой. – Мне все это рассказывал отец, знавший их лично. И я задал ему тот же вопрос. Он на это спросил меня, как я представляю себе богов. Я, помню, сказал: как по мне, бог – это такое отдельное существо, не связанное законами природы. Отец ответил, что в этом смысле они, конечно, были богами. Они носили общее название – серафимы.
Элайджа недоуменно смотрел на своего друга. Сказанное было не очень понятно, но на всякий случай мальчик кивнул.
– Отец говорил, они пришли в Город, чтобы дать ему мир, знания и справедливость, – продолжал Рубин. – Только в итоге мы так и не получили ни того, ни другого, ни третьего. Великие семьи сами погрязли в стяжательстве и прочих грехах. Они копили неисчислимые богатства, порождая подкуп и тлен. И худший из всех – император Ареон, которого мы называем Бессмертным…
Элайджа поспешно закрыл уши руками. Уж больно крамольными и опасными были такие слова.
– Не беспокойся, Элайджа. – Рубин похлопал его по плечу. – Здесь, в Чертогах, нам ничто не грозит. У нас тут своих смертей много: в любой день можно угодить в потоп или грабителям на обед, попасться дозорным или потеряться в Пропадайке. Но вот император нас точно не подслушает. Здесь ему нас не достать!
* * *– Мы заблудились!
Поневоле Элайджа вернулся из приятных воспоминаний о беседах с Рубином к неласковой действительности.
– Мы заблудились, – повторил он, обращаясь к Амите.
Уже целую вечность они устало тащились вперед. Но речка вилась и петляла, так что далеко они не продвинулись. Им не удавалось придерживаться дорожки вдоль берега, больно уж там было круто и скользко. Поэтому они просто шли вперед, держа курс на беловатую скалу. По утверждению Амиты, добравшись туда, они смогут использовать камень как ориентир, чтобы выйти к источнику дневного света. Однако свет меркнул. Элайджа едва мог различить впереди темную фигурку спутницы. Совсем скоро воцарится полный мрак, и тогда-то они потеряются наверняка.
– Надо было обратно в тоннели повернуть, – проговорил он жалобно.
И далеко не впервые. От усталости и отчаяния он чуть не плакал.
Амита остановилась. Липкая грязь достигала коленей.
– И вовсе мы не заблудились, – с обычной своей уверенностью заявила она. – Просто не туда идем, вот и все.
– Вон она, твоя скала! – Элайджа потыкал влево, где еще видно было светлое пятно.
– Я к тому, что, пока мы туда доберемся, ничего видно не будет. – Девочка покачала головой.
– И ни еды, ни воды у нас нет…
Так они и сидели, обессилевшие и почти сломленные, пока вдалеке справа не появился тот же таинственный розоватый свет, что накрыл их прошлой ночью.
– Нам нужно идти вон туда, – сказала Амита Элайдже и указала рукой.
Элайджа посмотрел в ту сторону и замотал головой. Ему стало страшно.
– Это огонь! Может, что-то опасное!
– Если там огонь, – принялась уговаривать Амита, – значит найдется что-нибудь поесть.
При напоминании о еде Элайджа ощутил судорогу в желудке. Накануне они нашли воду, падавшую потоком откуда-то сверху. На вкус она отдавала землей, но они дали ей отстояться, выпили и почувствовали себя лучше. А вот ели они последний раз дня два назад, если не больше. Тем не менее Элайджа вновь покачал головой:
– Я боюсь…
– Река, по-моему, как раз туда поворачивает, – заметила Амита. – Мы просто путь срежем. – И она вытянула руку, указывая, как именно.
Но Элайджа не впервые пересекал такие грязевые поля. Поверхность слегка блестела, а это значило, что доверять ей нельзя.
– Опасно туда идти! Там могут быть провалы. Оступимся и погибнем!
– Не знаю я никаких провалов! Будет трудно, но, если поискать, дорожка найдется!
Тут она ошиблась. Двое детей пробивались вперед по колено в грязи. Ноги тяжелели все больше, в груди жгло. Добавилась и новая напасть – мириады кусачих тварей, которые жужжали всюду вокруг, лезли в рот и в глаза. В тоннелях ничего подобного не водилось. Мучение становилось совершенно невыносимым.
А потом пропал и красный огонек. Элайджа обнаружил, что уже не может различить девочку впереди.
– Амита, – позвал он испуганно, – ты где?
– Тихо! – Он ощутил ее руку у себя на плече, она проворно подтащила его ближе. – Держись вот за это! – Элайджа нащупал деревянный столб, увязший в грязи, и вцепился в него, а девочка пояснила на ухо: – Это от забора кусок.
Наконец исчезли последние проблески света. И тогда Элайджа расслышал что-то вроде далекого плача. Ему показалось, это были детские голоса, не меньше сотни числом. Сердце сжалось от ужаса…
* * *Проснувшись, Элайджа странным образом ощутил уют и спокойствие. Ноги ниже колен по-прежнему вязли в грязи, но поверхность была достаточно плотной, чтобы поддерживать бедра и спину, так что удалось даже отдохнуть. Ну, почти. Он сразу услышал тот же мяукающий, плачущий звук, еще громе, чем накануне. А когда открыл глаза, то с удивлением различил дневной свет. Неяркий, мутный, рассеянный. Тем не менее так четко видеть окружающее ему давно уже не доводилось. Страх никуда не делся, но как же это здорово – видеть! У него даже улучшилось настроение.
Он приподнял голову. Рядом крепко спала Амита. Она, оказывается, привязала себя к столбику, чтобы ночью не соскользнуть в реку. Элайджа только теперь смог рассмотреть, что у нее светлые волосы и такие же ресницы – длинные и густые. Он улегся поудобнее и стал думать, как бы высвободить ноги.
И в это время послышались приглушенные голоса. Элайджа вздрогнул, снова приподнял голову и начал встревоженно озираться. Сперва в тусклом свете были различимы только глинистые берега. Потом выше по течению возникли два факельных огонька. Они приближались.
Элайджа дотянулся и крепко встряхнул Амиту за плечо, затем прижался губами к ее уху:
– Не шевелись! Сюда кто-то идет!
Она тоже вздрогнула и проснулась. Потом уставилась на него, тараща глаза. Элайджа мотнул головой в ту сторону, где заметил движение. Девочка присмотрелась.
– Лодка, – сказала она. – Лежи тихо. Они нас не заметят.
Лодок Элайджа никогда прежде не видел. В потоках Чертогов никто на лодках не плавал. Он снова опустил голову. Амита поспешно обмазывала грязью его и себя. Они, впрочем, и без этого не особо выделялись в подземном болоте. Элайджа не слишком боялся, что их заметят с реки.
Негромкий плеск приближался. Поскрипывала кожа.
– Зря время теряем, – недовольно проворчал грубый голос, порождавший в обширном пространстве жутковатое эхо.
– Лиил, ну до чего ценное у тебя время! – прокаркал другой голос. – А на что еще ты потратил бы столь прекрасное утро? Пошел бы завтракать с императором во дворце?
