Кай - Анжело Алекс

– Нет, еще слишком рано, – нахмурился он, выдерживая ее взгляд. Вся она была соткана из противоречий – нечеловеческая красота, надменная и смертельная, но неминуемо манящая к себе. Как оружие с драгоценными камнями и перламутром, что не утратило свою способность убивать.

– Рано? Сколько тебе понадобится времени? – Белые брови Девы сошлись на переносице.

– Мне надо пару месяцев, чтобы создать что-то стоящее.

– Нет, столько у тебя нет… – тихо изрекла она, на ее лице не осталось места для улыбки.

Кай шумно выдохнул, вновь пятясь от нее и едва различая свои ноги в сгустившейся тьме.

– Отчего же? Все еще собираешься меня убить? – спросил он, как и в былые разы, не ощутив тревоги, когда ответом ему стала тишина.

Не глядя на Деву, он обошел ее. Взгляд зацепился за ледяные туфли, которые покрывали мертвые цветы с острыми, словно лезвия, лепестками, и белые ленты, оплетающие щиколотки. Она не проваливалась в снег, словно парила над ним, оставляя лишь едва заметные следы.

– Сколько времени тебе необходимо, чтобы уйти без сожалений? – раздался позади голос с глубокими бархатистыми нотками.

– Может быть, год? Да, года было бы достаточно, – решил он, останавливаясь и убирая руки в карманы.

– Нет, это слишком долго, – категорично отозвалась Ледяница.

– Почему? – На губах Кая появилась неуместная улыбка. – Разве ты не великая и всевластная королева снегов и льда?

Дева Льда сощурилась, смотря на него.

– Пустая бравада. – Ее глаза сверкнули, ладонь легла на его плечо, и даже сквозь одежду Кай почувствовал сковывающий холод. Она улыбалась, шепча ему: – Я убью тебя, Кай. Внутри тебя то, что принадлежит мне.

– Так забери, – сказал он совершенно искренне.

– Пока ты жив, не могу.

– Тогда дай год. Мне нужен год, чтобы оставить хоть что-то после себя. Всего год. Позволь не остаться ничем. И тогда я смирюсь со смертью, – завороженно шептал Кай, сам шагнув навстречу ей. Встав так близко, что уже во взгляде Девы Льда мелькнуло что-то странное, и она отступила, когда он произнес: – От твоей руки смерть даже покажется мне благородной.

Его голубые глаза блестели. А Дева Льда молчала. Она застыла, словно обратилась в ледяную скульптуру. Только складка между бровей выдавала в ней жизнь.

«Откуда это у такой, как она?» – в который раз спросил себя Кай, рассматривая короткий шрам, пересекающий край левой брови. Единственный изъян на идеальной коже. У него должна быть история.

Кто-то окликнул Кая по имени – это Йон нес на плече тушку лисы. Видимо, вновь ходил на охоту в Малервег.

– Я подумаю, – донеслось до Кая тихо.

Он не обернулся, не отвел взора от друга, но уголок его губ дернулся.

«Все прямо как тогда», – промелькнула мысль, прежде чем он сделал первый шаг навстречу Йону.

– Ты над фреской… – заговорил Йон, приблизившись, и тут же оборвал сам себя: – Ого, как у тебя ресницы заледенели. На улице же не так холодно.

Кай поднял руку, касаясь глаз, а когда отвел ее, на пальцах его быстро таяли мелкие снежинки.

4

Карман. Измерение Зеркала разума Йенни

Лилово-голубой небосвод распростерся над созданным измерением. Казалось, время здесь застыло. В человеческом мире кипела жизнь, а в пределах Кармана она угасала. Существа, лишенные силы, не могли долго здесь продержаться. Ведь все это измерение было соткано благодаря магии, и, чтобы здесь находиться, необходимо было являться его частью.

Йенни прикрыла глаза, шумно выдыхая. Она могла бы обойтись без дыхания и в своей ледяной форме так и поступала, но смертному телу требовался воздух, чтобы оно продолжало жить и чувствовать. Чтобы сердце, пусть и редко, продолжало биться. Именно ее существование в этой форме отличало Йенни от бездушных ледников на вершине гор.

Дева зацокала языком и заложила руки за голову, устроившись поудобнее на лиловом лугу, припорошенном снегом. Не прошло и минуты, как она поджала губы и перевернулась на бок.

– Хватит маяться. – Соманн оторвал взгляд от пазла – он вновь собирал осколки. С последней их встречи летом прошло больше четырех месяцев. И в прошлый раз после собранной головоломки Йенни пришлось немало помучиться с одним из отпрысков славянских божков, с которым Соманн имел несчастье поспорить.

– Почему… я… не хочу… его убивать?

Сеятель косо взглянул на нее.

– Ну, он неплохие картины рисует, – заметил он. – Не выдающиеся, но неплохие. Проживи он дольше… – Соманн опустил голову, передвигая одну из льдинок.

– Лучше избавиться от проблемы сразу. Вырвать с корнем. Когда я смотрю на него, то сразу вижу Осколок. Раньше мне надо было приглядеться.

– Полагаю, здесь дело в тебе.

– Почему?

– Сообразительности тебе порой не хватает, Йенни. Прямая, как ель, – укорил Сеятель ее. – Если я правильно понимаю, у него в сердце Осколок Зеркала разума. Этот Карман, и в особенности ты сама, связаны с силой твоего озера. Мальчик вырос с этой силой в сердце. Неудивительно, что вы резонируете. Ты воспринимаешь его творения, возможно, куда острее. Может быть, вы даже смотрите на мир одинаково.

– Он человек… – бросила она, словно вынося приговор.

– И что?

– Это невозможно.

Соманн лишь усмехнулся.

– Хочешь сказать, я оставила его в живых, потому что он похож на меня?

– Не то чтобы похож, я лишь предполагаю, что между вами есть что-то общее, – уклончиво отозвался божок.

Дева смерила его хмурым взглядом.

– Ой, еще один подошел! – воскликнул Соманн, радостно захлопав. По его золотым доспехам перламутровыми переливами прошла быстрая волна света, что мимолетно коснулась лица Йенни. – Ты ведь можешь следить за человеком. Летом Осколок спит, а зимой пока незаметен. Если поймешь, что времени не осталось, тогда и убьешь его.

– Ты предлагаешь мне проводить дни с человеком? – Дева фыркнула.

Отвернувшись, Йенни вновь обратила взор к безоблачному застывшему небу и продолжила обдумывать ситуацию. Сила Осколка в сердце Кая неминуемо прорвется наружу – она чувствовала это. И за этой силой придут. Первыми ощутят его могущество мелкие зимние альвы, находящиеся поблизости. Инстинкт приведет их к человеку. Осколок Зеркала разума – одна из немногих вещей на свете, что позволяет пройти перерождение, обрести разумную форму.

И как бы сильна Йенни ни была, против всех ей не выстоять.

Она охраняла силу озера уже много веков, ведь именно для этого Ледяная Дева появилась. Его мощь не могла принадлежать всем, иначе начался бы хаос. Мир людей и так извечно раскачивался, словно маятник, порою оказываясь на краю гибели.

При мысли о сражении на лице Девы появилась кривоватая предвкушающая улыбка. А вокруг по лиловому полю, словно цветы в мире людей, стали расти ледяные сталагмиты, устремляя свои острия к небу.

Соманну пришлось уворачиваться, чтобы отыскать себе кусочек свободного пространства. Вреда бы они ему не нанесли – все же о легендарных золотых доспехах Сеятеля не зря ходило множество историй, – но неудобств бы доставили.

– Все же я убью его. Но, возможно… в твоих словах есть доля истины, – протянула Йенни, вспоминая встречу с Каем в тот зимний день, восемь лет назад. Мальчик был добр, а она давно не видела добра от людей. – Я не хочу быть к нему жестокой. Не хочу, чтобы он страдал.

Соманн несколько секунд смотрел на нее стеклянным взором, уносясь далеко в свои мысли, прежде чем предложить:

– Так создай из него ледяную скульптуру. У тебя тут пустовато, не находишь? – оглядел он окружающие просторы. – По левую сторону – лес, по правую – гора, в центре – поле.

– Нет, Осколок мне не позволит, – пропуская мимо ушей вторую часть его рассуждений, сразу же отвергла предложение Йенни.

Вдруг сталагмиты прекратили свой рост.

– Я знаю, как поступить! – Дева стремительно поднялась, застав тот момент, когда Соманн все же застрял между сосулек: лед скрипел, а доспехи разбрасывали во все стороны золотые искры. Йенни на миг прикрыла глаза, и сталагмиты беззвучно рассеялись, лишь, серебрясь, зависли в воздухе миллионы мельчайших частичек снега.