Роман Афанасьев - Дикая Охота
— Вера! — заорал Вадим, бросаясь к развороченному джипу.
Тело рыжей волчицы соскользнуло с крыши в сторону лысого, скрывшись из глаз проводника, объятого пламенем бешенства и отчаяния. Взревев, Вадим одним прыжком очутился около джипа, намереваясь перемахнуть его с разбега, но за спиной раздался грохот выстрела, и что-то тяжелое, словно кувалда, ударило его в плечо. От толчка Вадима развернуло, и он, крутнувшись на месте, с размаха влетел спиной в бок джипа, промяв своим телом заднюю дверь. Боль застилала глаза туманом, но проводник все же увидел, кто стрелял — первый охранник, получивший пулю в грудь, умудрился перевернуться на живот и проползти между машин. За ним тянулся густо-багровый кровавый след, один глаз был закрыт, но он все еще сжимал пистолет, направленный в грудь своему убийце… Вадим зарычал, вскинул руку с оружием, и оба выстрела грянули одновременно.
Пуля проводника разбила голову охранника, как гнилой арбуз, но обрадоваться этому Вадим не успел. Пуля, предназначавшая ему, также нашла свою цель. В грудь словно тараном ударили — воздух с хрипом вылетел из легких, и проводник лишь тихо засипел, пытаясь позвать Веру. Голоса не было, в глазах потемнело, и Вадим почувствовал, как сползает по мятому боку машины, не в силах удержаться на ногах. Его тело грузно опустилось на грязный бетон, завалилось набок, и Вадим лишь хрипло вздохнул, чувствуя, как темнеет в глазах. Боль, сжигавшая его мутировавшее тело все это время, внезапно отступила. Ненадолго, всего лишь на миг, показавшийся Вадиму часом блаженства… А потом ринулась в атаку с удвоенной силой, сжигая в адском пламени исчезающее сознание бывшего человека.
Лысый человек, еще месяц назад бывший обычным бухгалтером обувной фабрики, медленно встал на колени, уперся одной рукой в бетон, а потом рывком поднялся на ноги. Его белое лицо было лишено красок, а теперь еще и формы. Оно превратилось в подтаявшую восковую маску — все черты немного сдвинулись, сгладились, словно пытаясь превратиться в гладкую поверхность. И все же даже на этой уродливой маске можно было прочитать выражение злорадства и торжества.
— Прочь! — хрипло каркнул он, распрямляясь и размахивая руками, словно отгоняя невидимых птиц. — Прочь! У тебя нет власти надо мной!
Бросив взгляд на поле боя, он попытался улыбнуться, но восковые губы искривило лишь отдаленное подобие ухмылки. Кровь, толчками исходящая из раны, уже перестала течь. Силы постепенно возвращались в это хилое тело. Еще немного, и проклятая слабость от неведомого яда пройдет. Все будет хорошо, все будет как раньше.
После грохота выстрелов в гараже воцарилась тишина. Она скоро схлынет, когда прибежит попрятавшаяся охрана торгового центра, но перед этим…
На негнущихся ногах лысый сделал пару шагов обратно к разбитому джипу. У его заднего колеса лежало хрупкое женское тело с разметавшимися по бетону рыжими волосами. Девчонка тихо постанывала, а правая рука, распростертая на бетоне, все еще сжимала блестящий пистолет. Окровавленные пальцы дрогнули, плотнее стиснув рукоять, и лысый вскинул руку, ткнул пальцем в сторону распластанного тела убийцы. Запястье рыжей с хрустом изогнулось под немыслимым углом, и пистолет, выпавший из разжавшихся пальцев, глухо звякнул о бетон.
— Живучая, сучка, — прохрипел лысый, останавливаясь над телом девушки. — Ты мне еще пригодишься.
Рыжая, не открывая глаз, застонала, ее здоровая рука судорожно сжалась, словно пытаясь что-то удержать. Это не укрылось от сумрачного взгляда лысого человека.
— У нас еще есть пара минут, — прохрипел он, — прежде чем придется уладить местные дела. Сначала рука. Потом твои лапки, чтобы ты не смогла убежать. Итак…
Покачиваясь, лысый человек навис над хрупким телом рыжеволосой, опустил свою руку, словно примериваясь, за что в первую очередь схватиться. Свободной рукой он оперся о блестящий борт джипа, и в тот же миг искореженные дверцы машины с грохотом взорвались, швырнув лысого человека на бетон.
— Нет, — вскрикнул он, поднимая руку, — нет!
Скрежет металла заглушил низкий звериный рев — там, в развороченной машине, от салона которой остались лишь железные ошметки, ворочалось что-то большое, сильное и — невероятно взбешенное.
— Прочь! — вскрикнул лысый, выбросив руку вперед.
От невидимого удара джип качнулся, а истерзанная крыша сорвалась с машины, с грохотом чиркнула по потолку и словно лист, упавший с осеннего клена, спланировала на соседний ряд машин. Из развороченного салона джипа с ревом поднялась серая фигура, возвышаясь над распростертым на земле одержимым. Это чудовище было похоже на оборотня, но лишь чуть — скорее, оно походило на человека, застывшего посреди превращения в серого пса. Огромная волчья голова с пылающими огнем глазами, раззявленная пасть с длинными клыками, широченные человеческие плечи, поросшие серой шерстью, длинные человеческие руки штангиста, полуметровые когти, мощный человеческий торс и огромные собачьи ноги…
— Вон! — рявкнул лысый, вскидывая руку.
Невидимая сила ударила в монстра, но тот лишь покачнулся, как от сильного порыва ветра. Взревев, он оттолкнулся задними ногами от машины и прыгнул на свою жертву. Огромные когти вонзились в тело лысого человека, клыки вонзились в плечо… Одержимый завопил, вскинул руки, вспыхнувшие огненным сиянием, попытался сжать ладонями голову волка… Но тот терзал свою добычу, как кошка терзает мышь — возил ее по полу, швырял из лапы в лапу, кусал, драл, тряс. Оторванные куски мяса разлетались в разные стороны, кровь пару раз плеснула фонтаном и унялась — словно кончилась, — а лысый все отчаянно вопил, пытаясь добраться до глаз монстра. Его огненные руки оставляли паленые следы на серой шерсти, пламя пару раз вспыхивало на волчьей спине, но монстр, даже объятый огнем, не обращал на это внимания. Из его брюха текла тонкая струйка крови, смешиваясь с кровью жертвы, но оборотень не обращал внимания и на раны. Он обнял жертву, и они оба катались по полу под животный рев, пытаясь одолеть друг друга.
— Вадим! — пронзительный крик словно бритвой полоснул по звериному реву.
Монстр вскинул лохматую голову, оторвавшись от жертвы. Одержимый с радостным воплем ухватился обеими руками за шею монстра, стиснул уцелевшие пальцы на густой шерсти и сдавленно зашипел, выплескивая черные слова. Оборотень заскулил, подался назад… И в тот же миг ударил выстрел, за ним еще один, и еще. Тело лысого содрогнулось, принимая пулю, раз, другой. Бывший бухгалтер приподнялся, вскинул руку, словно пытаясь заслониться от чьего-то взгляда, устремленного на него сверху, с потолка, и застонал.
Сияние, окутавшее его тело, угасло. Руки разжались, бессильно упали на бетон и тут же рассыпались в пыль, словно были сделаны из пепла. Следом за ними распалось и изуродованное лицо — сначала осыпался нос, потом щеки, нижняя челюсть… Миг — на бетонном полу остался лишь пустой черный плащ, в котором затерялась горстка серого праха.
Монстр, возвышавшийся над мятой одеждой, тяжело вздохнул и повалился вперед, прямо на плащ. Его тело скрутила судорога, потом вторая, и прямо на глазах он стал уменьшаться, сжиматься, корчиться, пока не превратился в огромного серого пса, бессильно распростершегося на одежде врага.
Вера, пошатываясь, тяжело поднялась на ноги. Правую руку, пылавшую огнем, она держала подальше от тела, стараясь ничего ею не задеть. В левой она сжимала серебристый пистолет с опустевшей обоймой. Хромая и шипя от боли на каждом шагу, она подошла к серому псу, неловко опустилась на колени и швырнула пистолет на бетон.
— Вадим, — тихо позвала она, приглаживая лохматую холку. — Вадим…
Пес вскинул голову и жалобно заскулил. Поймав взгляд рыжей волчицы в облике человека, он тяжело задышал, вздрогнул и рывком поднялся на ноги.
— Вот так, — похвалила его рыжая. — Молодец. Ну-ка, покажи животик…
Ее здоровая рука скользнула по груди пса, и тот тихо зарычал.
— Ничего, ничего, — быстро сказала Вера. — Уже заживает. Это ты здорово придумал — обратиться. Это же не серебро. Все заживет. Но придется тебе пока побегать на четырех лапах…
Пес, размером с небольшого теленка, встряхнулся, словно только что вылез из воды, и зарычал, уставившись в темноту желтыми глазами.
— Ты прав, — задумчиво сказала Вера, поднимаясь на ноги. — Надо уходить. Поедешь на заднем сиденье. И не вздумай высунуть морду в окно, как в прошлый раз! Мне и так с одной рукой будет неудобно… Все. Пошли.
Развернувшись, рыжая быстро зашагала в темноту — туда, где был припаркован автомобиль ее брата — черная обтекаемая «Ауди» со служебными номерами. Пес коротко рыкнул в темноту, в сторону загудевшего лифта, потом развернулся и потрусил следом за подругой, припадая на правую заднюю лапу. Через миг оба растворились в темноте автостоянки.
