Опричники (СИ) - Коруд Ал

Икотницу спеленали и засунули в обширный багажник. Пелагея в один момент ощутила, что безмерно устала. Её усадили на заднее сиденье, где девушка тут же уснула. Илья в дорогу выпил с Кузьмичом кофе из термоса.

— Ну и работка у вас, робятки!

— Надо же кому-то, — пожал плечами Семенов.

— А эта…— Кузьмич ткнул рукой назад, — откуда она?

— С района вроде.

Полицейский подумал немного и шепотом спросил:

— Она не из чудских ведьм часом? Слышал я о таких ворожеях. Ноне редкость, а ране часто встречались.

Вот сейчас пришел черед удивиться Илье. Правда, в их Отдел на работу могли взять и настоящую ведьму. Просто молодой опричник представлял их иначе.

— Мне не докладывают, Иван Кузьмич.

— Понятно, — майор глянул на часы, затем снял вездеход с ручника. — Через пару часов машины до города по зимнику пойдут. Добросят вас хотя бы до Белогорского. Поезд только поздно вечером пойдет. Что зря торчать?

— Благодарствую.

Семенову и самому хотелось скорее домой в городскую среду. Где не было места древнему колдовству и прочим чудаковатым непоняткам. Заодно вопросы разные каверзные задать Варакиной. Опричник понимал, конечно, что когда-нибудь ему пришлось бы начинать работать самостоятельно. Но для того, чтобы посылать на такое опасное дело молодого сотрудника с неопытным новичком, нужны были веские основания.

Любимые читатели лайк от вас порадует мое сердце!

Глава 4

Быль-небылица

В Отдел командировочные вошли сонные, как мухи. Водитель «Камаза», что подбросил их до поселка Белогорский, оказался любителем поболтать. Или боялся заснуть, ехали ведь под самое утро. Так называемый Час Волка. Зато зимник был пустым и потому докатились с ветерком. Дальше их запихнули в микроавтобус, что с оказией ехал до Архангельска. В нем им удалось пару часиков покемарить.

Было еще рано, когда Семенов вошел в ворота в предвкушении горячего чая, а также рассказа о небывалых приключениях высокому начальству. Но сидящий на вахте Иван Васильевич сразу охладил пыл молодого архивариуса.

— Руководства сегодня не будет, а тебе, добрый молодец, путь налажен в областной архив.

— Это еще, с каких таких…

— Задание на почте, Мейле по вашенскому, — усмехнулся в усы их вечный администратор. Временами было даже непонятно, уходит ли он когда-нибудь домой, а служить в органах начал чуть ли не при Никите Кукурузнике.

— Понятно, — вздохнул понимающе Илья. — Служба Государева подразумевает под собой ненормированный рабочий день.

— Отчет позже сделаешь. Лица у вас не мрачные, значит, с заданием справились.

— Еще как!

Пелагея растерянно протянула:

— А мне куда?

— Тебя, свет-девица, Марфуша ищо с ночи дожидается.

Получив ЦУ, молодые люди потопали наверх. Илья глянул на часы — еще успевает чай попить и кашу быстрого приготовления заварить. На этот случай в общем шкафчике имелся некоторый запас продуктов. Даже микроволновка в «конуре отдыха» стояла. Правда, старый состав Отдела новомодный гаджет не жаловал, используя электрическую плитку времен царя Гороха. Но сунув нос на импровизированную кухоньку, Илья тут же учуял запах запечённой рыбы. На столе красовалась латка с завернутым в фольгу завтраком.

— Вот это дело! Сейчас чайник поставлю. Палаша, ты чего?

Трескина уселась на стул и как-то обреченно свесила руки. На лице не было ни кровинки. Как будто из девушки вынули стержень и так оставили.

— Не трогай её. Я к себе уведу.

Вот откуда у старожилов Отдела эта манера подкрадываться незаметно? Поначалу Семенова это здорово нервировало, затем привык.

— Помочь?

— Тут от тебя толку не будет, поверь, Илюша. Ты пока кушай, а Пелагее сон нужен.

Семенов уже имел опыт общения с их «ведуньей», да и события прошедшей ночи остались в памяти надолго, поэтому возражать не стал и пошел за заваркой. Тут уже каждый распоряжался по-своему. Кто-то любил традиционный цейлонский, другие пили чаёк с бергамотом или зеленый. Старожилы предпочитали травяные настои. Вот и сейчас Илья немного подумал и полез в заветный шкафчик. Сбор так и назывался «От дрёмы». Несколько раз он им уже пользовался. Неизвестно, какие травы в нем собраны, но бодрил сбор почище кофе. Последний отчего-то в их Отделе популярностью не пользовался. Дарина Алексеевна Вахрушева, заведующая лабораторией Отдела, что находилась в цокольном этаже особняка, как-то упоминала, что не стоит кушать и пить много завозных продуктов.

«Энергетика у них иная. Потому люди с ума и сходят, что едят всякую дрянь!»

После сытного завтрака из трески в сметане и запеченного с ней картофеля Семенов налил огромную чашку бодрящего напитка и сел за компьютер. Писем на самом деле на сервере висело три. Одно из Москвы, там просили прислать копию отчета, который он делал квартал назад. Опять что-то напутали или потеряли? Секретность и значимость организации не отменяла идиотов и тупиц, что чудом проникали туда. Или это просто закон больших чисел?

Второе письмо пришло от Григория Вакорина, что само по себе удивительно. Капитан возглавлял в Отделе ЧС оперативное крыло и занимался самыми тяжелыми случаями. Формально Семенов подчинялся именно ему, но на самом деле они редко пересекались. Что интересно — три фамилии ведущих работников их богоугодного заведения начинались на букву «В». Варакина, Вахрушева и Вакорин. Что не раз давало повод для мрачноватых шуток про колдунов группы «Вий». Дарина Алексеевна юмор не понимала, но заявила, что в истории опричников такое уже не раз бывало. С чем это связано, никто не знал. Илья считал, что когда-то подобный набор служак привел к удаче, вот традиция и осталась.

Что, интересно, пишет наш главный опер? Хм, покопаться в недавно отсканированных грамотах семнадцатого века и найти там упоминание о привезенной голландцами неизвестной болезни. Илья задумался. Видимо, Трескина их сканировала. Именно на молодежь возложили проблему оцифровки сохранившихся древностей. Их под опись доставляли почтовики из ФАПСИ. То есть те, кто существовал на виду у всех. Основная часть документов и артефактов со временем увозилась куда-то под Москву. Что было правильно. Там имелись условия для хранения. Но время от времени в области или в районах всплывали занятные документы.

В семнадцатом веке Архангельск являлся настоящими воротами Московского царства в мир. Товарооборот Архангельского порта в середине семнадцатого века приходится не меньше, чем в 75% от всего внешнего товарооборота страны. На первом месте по ценности экспорта стояла пушнина, составлявшая 32,2 % от всего вывоза, затем шли рожь, ячмень и пшеница — 21,7%, сало — 11%, поташ — 10,4%, меха — 8,5%, далее в убывающем количестве помещены икра, полотно, воск, москательные товары, персидский шелк, ворвань, рогожи, смола и деготь, слюда. Общая стоимость отпуска определялась в иные годы в 1 151 176 рублей. В эту сумму не входила стоимость персидского шелка, который вывозился один раз в три года большими партиями по 900 пудов.

Предметами ввоза являлись главным образом сукна. Большую долю среди импортных товаров представляли металлы — олово, свинец, медь и железо, а также порох, мушкеты и другое оружие. Видное место занимали жемчуг и драгоценные камни — яхонты, бирюза, изумруды в разнообразном ассортименте привозились пряности, благовония, лимоны, чернослив, грецкие орехи и другие колониальные товары, а также вина.

Чтобы понять значение Архангельского порта для Московского царства, достаточно посмотреть его таможенные сборы. В 1660-х годах из 100 тыс. рублей таможенных сборов по России Архангельск давал 60 тысяч рублей, а к концу XVII века — 75 тыс. рублей. Вся торговля с Европой шла через Архангельский порт. Со всех концов страны — из Сибири и Смоленска, из Ярославля и Казани — свозились различные товары в Вологду, оттуда по Сухоне и Двине на лодках и дощаниках их доставляли в Архангельск. В июне-июле приходили в наш город наполненные товарами иностранные корабли. Начиналась торговля. Так продолжалось до сентября. Это время называлось ярмаркой. Архангельская ярмарка считалась одной из самых крупных в стране. В октябре товары на иностранных кораблях отправляли в Англию, Голландию, Францию, Скандинавские страны. В торговле с другими государствами через Архангельский порт в XVII в. участвовало 70 русских городов.