Волна вероятности - Фрай Макс

– Отто попросил меня позвать тебя в гости.

– Он попросил тебя позвать меня к нему гости? – Наира не то чтобы удивилась, но честно попыталась это изобразить.

– Нет, к нам, – улыбнулась Надя. – К себе приглашать он стесняется. А мы, по удачному совпадению, в соседней квартире живем. По его режиссерскому замыслу, у нас дома сейчас шаром покати; ну это, кстати, чистая правда, так и не выбрались в магазин. Зато у Отто холодильник забит до отказа, и он позовет нас ужинать, как добрый сосед. И тебя за компанию. Не оставлять же тебя у нас дома голодной сидеть! Такая головокружительная интрига, чтобы ты переступила порог его дома. Это задумано как сюрприз, чудесное стечение обстоятельств, но я не умею хранить секреты, прости!

– С ума сойти, – вздохнула Наира. – В голове не укладывается. Почему все так сложно? Отто же совершенно нормальный. Я имею в виду, с остальными он не особо стеснительный. Он вообще в анамнезе немецкий актер! Это даже звучит неприлично, сразу в голову лезет черт знает что. А меня в гости позвать не решается. И сам сколько раз меня провожал, ни разу ко мне не зашел. Даже не попытался. Я-то была не против. И, по идее, это было вполне разборчиво написано у меня на лице.

– Обычное дело, – сказала Надя. – Когда доходит до наших сверхценностей, мы все ужасные дураки. А у Отто еще с языком проблема. С таким словарным запасом ничего по-настоящему важного толком не объяснишь. А если попробуешь, будешь потом гадать, правильно ли тебя поняли. И не факт, что сам как надо поймешь ответ. Но Отто придумал выход. Если, конечно, ты согласишься. Он хочет сказать тебе разные важные вещи и попросил меня переводить.

– Свидание с синхронным переводчиком! – рассмеялась Наира. – Настоящие международные переговоры! Но вообще это он молодец.

По дороге домой Тим сказал Самуилу:

– Я все думаю про это гадание. И не могу понять…

– Так все ясно, по-моему, – перебил его Самуил. – Это же только с точки зрения местных у тебя получилась непонятная закорючка, а мы-то знаем, что так выглядит наша «десятка» скорописью, как обычно ставят в зачетках, один в один. Понятия не имею, о чем ты хотел узнать, но ответ однозначный. То ли ты сделал все на «отлично», то ли внешние обстоятельства на «отлично» складываются для тебя.

– О чем я хотел узнать, ты мог бы и сам догадаться. У меня восемь книг раскидано по шести издательствам. На разных стадиях подготовки. Причем Аня Менгель, которой я отдал две самые грандиозные книги, до сих пор бьется с первой и даже не начинала второй перевод. Естественно, у меня сейчас все мысли об этом. Так что спасибо каше, она меня успокоила. Но я не о том. Не о своей «десятке», а о гадании в целом. Смотри: книга, откуда позаимствовали идею гадания на манной каше, несерьезная. Она смешная, нарочито нелепая, это, насколько я помню, называется «абсурдизм». Уж точно не настоящая книга по магии, не руководство по эзотерическим ритуалам, я их здесь в свое время гору перечитал, просто из любопытства; так-то понятно, что подобную литературу нет смысла тащить издателям.

– Совершенно с тобой согласен. По всем пунктам, – кивнул Самуил.

– Ну вот. Книга абсурдная, гадание – просто шутка. Мне показалось, никто, кроме пани Мальвины, не собирался всерьез гадать. Просто придумали новое развлечение. Я же правильно понял?

– Ну да.

– А гадание получилось точное! Натуральное волшебство. Вон Симон вообще разглядел в потеках какой-то неправильный код. Это покруче, чем моя «десятка» и Данина «бесконечность». И даже чем эмблема Сэњ∆э.

– Да уж пожалуй.

– И как оно так получается? – почти сердито спросил Тим. – Чтобы из абсурдной шутки, нелепого развлечения родилась настоящая магия? Такого не может быть!

Самуил улыбнулся:

– Ну так раз есть, значит, может. Давай будем верить фактам. Похоже, в этой реальности все самое важное рождается из почти ничего.

Только расселись, только Тим приготовился хвастаться купленным по наущению Даны австрийским вином, как в дверь позвонили. Надя улыбнулась Наире – видишь, все как предсказано! – и пошла открывать.

В глазах стоявшего на пороге Трупа был немой вопрос: «Ну что, получилось?»

Надя кивнула. А вслух сказала:

– Даже не выпил для храбрости? Это ты зря.

Он помотал головой:

– Не зря! Я для храбрости весь вечер гулял по городу, фотографировал все подряд. Под конец так увлекся, что чудом не опоздал. Когда я художник, я храбрый. А когда просто человек по имени Отто – ну, так.

– Да ты во всех ипостасях прекрасный, – вздохнула Надя. – Главное, прочитала бы в книжке, решила бы, таких людей не бывает, неубедительно выписан персонаж. Автор то ли бессовестно врет, то ли просто жизни не знает. А на самом деле еще как знает! Тот автор, который на небесах.

Увидев Наиру, Труп так искренне удивился, что та даже начала сомневаться, чья на самом деле была идея позвать ее в гости. Но вовремя вспомнила, что он профессиональный актер.

– Привет, это шайзтье, – сказал ей Труп на своем невозможном ломаном-переломаном русском. – Как меня привезло!

– Ты имеешь в виду, тебе повезло? – догадалась Наира.

– Точно, – кивнул он. И зачем-то повторил на литовском, которого Наира не знала: – Tikrai [26].

Потом Труп произнес большую речь по-немецки для всех остальных; Надя шепотом переводила Наире: «Говорит, у него есть копченая куриная грудка, лаваш, помидоры. И пирожки с лососем и творогом из новой пекарни, он ее где-то в центре случайно нашел. Еще спрашивает, что сегодня вечером было в „Крепости“, сокрушается, что все продолбал, и предлагает пойти к нему, это проще, чем таскать туда-обратно тарелки. И обещает, что мы прекрасно поместимся за столом. Короче, ничего интересного, кроме собственно пирожков, я такие не пробовала, не представляю, как это – чтобы с рыбой и одновременно с творогом».

– Я тоже не пробовала, – сказала Наира. – Но звучит хорошо.

Наира была совершенно уверена, что в квартире Трупа царит умеренно богемный бардак. Она привыкла угадывать: глядя на человека, ей было легко представить, как он живет. Но с Трупом она промахнулась, обстановка у него оказалась почти аскетичная – стол, диван, стеллажи, аккуратно заставленные одинаковыми коробками, встроенный шкаф. На единственной свободной от полок стене висела картина – разноцветные прозрачные тени, от которых, казалось, дует теплый июльский ветер, и пахнет так, словно скоро грянет ночная гроза.

– Это как вообще? – потрясенно спросила Наира. – Это ты, что ли, нарисовал?

Труп растерянно на нее уставился, стараясь вспомнить знакомые, но сейчас ускользающие слова. Наконец отрицательно помотал головой:

– Я не умею. Я фотограф, не рисователь. Эту картину я нашел.

– Нашел?!

– Нашел на улице! – гордо подтвердил Труп.

А Тим добавил:

– Ночью, зимой, в сугробе. Я свидетель. Был дома, когда Отто ее притащил.

Труп сказал что-то Наде, та рассмеялась и перевела:

– Он говорит, с этой картиной что плохо: кто ее видит, сразу обо всем забывает. Даже я про кота.

– А есть кот? – обрадовалась Наира.

– Есть кот! – подтвердил Труп, страшно довольный тем, что сразу понял вопрос.

– Он спрятался, – добавила Надя. – Бывший приютский, новых людей всегда поначалу боится. Но любопытство сильнее страха, так что еще прибежит…

– Пирожки! – перебил ее Труп. – Холодают! Я их нарочно согрел в приборе, забыл его имя.

– В электродуховке, – подсказал ему Тим.

Остыть пирожки не успели и оказались столь хороши, что Наира, не особо любившая выпечку, к собственному изумлению, один за другим съела три. То ли от пирожков, то ли от вина, то ли просто потому, что уже было начало третьего ночи, она впала в состояние блаженной дремоты, на самой границе яви и сна. Краем глаза косилась на картину, почему-то не решаясь смотреть на нее в упор. Краем босой ступни ощущала что-то теплое и щекотное, видимо, ее обнюхивал кот. Краем уха слушала, как Надя с Самуилом наперебой рассказывают Трупу про манную кашу, а Тим декламирует вслух цитаты из книги, которую сфотографировал на телефон; было забавно, не понимая по-немецки ни слова, точно знать, о чем они говорят. Краем памяти помнила, что этот ужин – ловко подстроенное свидание, вот и Тим с Самуилом уходят, со всеми обнявшись и пожелав доброй ночи, а разноцветные тени с картины машут им на прощание, чего только порой не приснится, хорошая штука сон.