Город тысячи богов (СИ) - Кожин Олег Игоревич
В телепатическом эфире творился форменный Вавилон. Тысячи тварей, поглощенных сознанием Бограда, ревели, стенали, рычали, лаяли, бормотали проклятья на разных языках. Я больше не заботился о том, чтобы нас не услышали. Город прекрасно знает, зачем я здесь. Всеми силами он постарается помешать мне. Убьет, если сможет. В крайнем случае, разрушит тролля раньше, чем…
к реке нам нужно к реке нужно замкнуть цепь
Егор понял правильно. Он сбросил потрепанную защиту, и устроил Бограду маленький ядерный армагеддон. Разойтись ему не дали. Взрыв стиснули со всех сторон, сжали, давясь и умирая от обжорства, поглотили его энергию. Гор выжег вокруг себя площадку едва ли в двадцать шагов. Должно быть, это был самый маленький ядерный взрыв, за всю историю человечества. В отличие от богов, закостеневших в собственном величии, Боград учился, и учился быстро.
Обозленный тролль уже прокладывал себе кровавую просеку к источнику света. Я воспользовался передышкой, чтобы оглядеться. Позади меня стояли вытянутые ангары с проваленными крышами, те самые складские помещения «Боградской горнодобывающей». Неподалеку от них два застывших изваяния прикрывали несуществующие головы уродливыми шипастыми лапами. Застывшие тролли. Свежие, не больше двух недель, но все еще не разобранные. Учитель торопился, его труд близился к завершению, тратить время на скрытность он считал непозволительным.
Большой Тесь привычно тянул воды по кругу, не обращая внимания на кипучую битву подле своих берегов. Именно здесь в цепочке менгиров зияла прореха, которую следовало залатать. Я принес с собой недостающее звено этой цепи. Точнее, приехал на нем. Оставалось лишь донести его до реки, и сковать с остальными.
К несчастью, это понимал не только я. Черный, как ночь Гарм, четырехглазый адский пес. Я заметил его сразу, хоть с высоты моего места даже собака размером с автобус выглядела не больше той-терьера. Гарм не суетился, он вообще не двигался, лишь дубленая шкура легонько подрагивала возле лопаток. Это его взгляд направлял, руководил и приказывал.
Яростно трубя, из гущи схватки вылетел Тай-Камуй, ломая бивнями троллью щиколотку. Гигант покачнулся, а вместе с ним и я, отчаянно цепляясь руками за выступы. Почему-то я ожидал, что тролль осядет, сложится в себя, как взорванный дом, но он падал плашмя, совсем по-человечьи. Его изумление вспышкой осветило мой разум. И боль… кажется, я ощутил его боль…
Ветер засвистел в ушах. Покрытая редкой травой и стлаником земля ринулась мне навстречу. Скрежеща и грохоча, как сотня каменных обвалов, живая гора повалилась, придавив несколько сотен живых существ. За секунду до столкновения с землей, я спрыгнул, стараясь оказаться как можно дальше, но моих изрядно потрепанных сил с трудом хватило шагов на тридцать.
Воздух заволокло каменной пылью и крошкой, что секла, как шрапнель. Обломок породы, размером с хороший арбуз прилетел мне в голову, и реальность моргнула, как выключенный телевизор. Видимо, без сознания я пробыл недолго. Когда я пришел в себя, пыль еще не осела, висела густым облаком, в котором сновали ломаные тени. В голове тоже стоял туман. Левая рука, сломанная в трех местах, повисла безжизненным щупальцем. Стиснув зубы, я блокировал боль, и кинулся вперед, больше не заботясь о регенерации.
Дикое ржание раздалось совсем рядом. В пыльной завесе передо мной выросли две горящие точки, а следом лошадиный череп. Не останавливаясь, я с трудом рубанул Плетью Саваофа, развалив кошмара на две части. Силы иссякали. Я отдал все, что мог, запеленав голову тролля мощнейшими охранными заклятьями. Больше я ничем не мог помочь Егору и Ольге, но все же упрямо ковылял к ним.
Подул ледяной ветер. Я задрожал, зябко обняв себя здоровой рукой. Облако пыли рассеялось, открывая пеструю армию, кажется не поредевшую ни на солдата. Закутанный в звериные шкуры Борей раздувал толстые щеки, очищая воздух. Когда сверху упала каменная пятерня, он попытался отскочить, но врезался в тушу волота и упал. Тролль прихлопнул их обоих, словно мух. Земля дрогнула от удара так, что меня швырнуло на колени.
егор ольга его голова важна только его голова
Сигнал слабел, я даже не слышал отклика, не понимал, приняли они мой мысленный крик, или он потонул в гвалте баталии. Над полем пролетел отвратительный скрежет, от которого на коже выступали мурашки, размером с голубиное яйцо. Все затряслось и загудело, словно под нами ворочался Магьян Кербет. Тролль пытался подняться.
В этот момент я вновь увидел Егора. Перемазанный грязью, кровью и пеплом, он выглядел так, словно прошел сквозь горнило ада, и остался жив. Из его руки, захлестывая шею тролля, изливался Луч. Егор с силой дернул вниз, и огромный кусок скалы, заменяющий каменному исполину голову, отделился от тела. Против ожидания, он не рухнул, а повис в воздухе. Я вдруг поймал себя на мысли, что не дышу, словно любой поток воздуха может разрушить это хрупкое равновесие.
Егор стоял, подняв руки, словно удерживая над собой незримую штангу. Даже под слоем грязи лицо его побледнело от напряжения. Веки дрожали, вены вздувались, грозя вот-вот лопнуть. Всесильный и беззащитный, Егор коротко вскрикнул, и потащил к реке последний менгир.
***
Это было, как поднять что-то, что поднять невозможно. Гор не мог объяснить понятнее, но мысленно представлял это именно так. Скальная порода, чуть сглаженная ветром и временем, но все равно щетинистая, как глубоководная мина, была размером с пятиэтажный дом. У троллей не было лиц, в человеческом понимании, но люди упрямо искали знакомые очертания носов, глазных впадин, подбородков, и, конечно же, находили.
В летящей над Гором голове желтые прожилки золота сбегали по бугристым щекам. Пещера, похожая на раззявленный рот, сверкала россыпью алмазов величиной с кулак. Острые пики слюдяных наростов на макушке, напоминали то ли уши, то ли рога. С этого ракурса голова действительно напоминала человеческую, и от этого Гору было не по себе. Но куда хуже было то, что он все еще ощущал в ней жизнь. Отделенная от тела, она по-прежнему была живой, и разум ее метался, как окруженный горящими джунглями слон.
Гор старательно гнал от себя жалость, потому что знал, стоит поддаться ей, как следом придет ужас от содеянного. Глыба неторопливо плыла в светлеющих небесах. Казалось, она скребет ночь, оставляя за собой белую облачную борозду. Гор тянул ее, удивляясь, почему ноги не проваливаются по колено в землю от такой чудовищной тяжести. Позвоночник хрустел, мышцы плеч налились болью. От нечеловеческого напряжения скрипели зубы, а глаза грозили вылезти из орбит.
- Егор! – пробиваясь сквозь стук крови в ушах, раздался знакомый голос.
Преодолевая сопротивление деревянных мышц, Гор обернулся. Спотыкаясь о трупы, израненный, грязный, к нему ковылял Влад. В магическом спектре он напоминал мумию, да и вживую выглядел немногим лучше. Влад указывал на что-то рукой, шевелил губами, но сердце Гора пошло в галоп, и звуки этого мира исчезли. В ушах поселился назойливый писк. Похожий на комариный, только немного громче, он звучал на одной высокой ноте, забивая все остальное.
Гор проследил, куда указывает Влад, и встретился с немигающим взглядом двух пар глаз. Секунду спустя ноздрей достигла вонь гнилого мяса и тухлой рыбы. Черная туша Гарма, поджарая, точно свитая из корней обожженных молнией деревьев, шагая нарочито медленно, заступила ему путь.
Замерло все, и все замерли. Даже летучие твари зависли в воздухе. Гор ощущал время, как никогда раньше. Более того, он его видел. Все эти мгновения, рождающиеся и тут же исчезающие, чтобы из их смертей родились мгновения побольше. В глазах Гарма, затопленных чернотой Бограда, незримый маятник резал секунды на доли самым острым в мире лезвием.
Гор понял, что Влад не успеет спасти его. Не в этот раз. Да и что он мог сделать, измотанный, раненный? Гарм, свежий и бодрый, убьет его походя, даже не заметит. Он и самого Гора убьет точно так же, перекусит пополам огромными желтыми зубами. Из полуприкрытых толстыми веками зрачков, с усмешкой выглядывал тот самый безымянный культист Вендиго. Город все-таки сожрет тебя, парень, улыбался он, пусть и не моими зубами.
