Второй кощей (СИ) - Билик Дмитрий Александрович

Дед вдруг замер, внимательно разглядывая собеседницу. Как если бы первый раз ее увидел. Та даже обернулась. Наверное подумала, что среди безжизненных барханов степи Скугги появился некто опасный.

Места здесь были глухие, по той причине, что в степях Изнанки нельзя найти ничего интересного. Правда, мало кто знал об укрытой высокими скалами плодородной лощине. Инга сама обнаружила эти земли из-за небольшо оказии. Во время Скольжения, у нее слетела обувь и пришлось остановиться… А ныне, когда место окружено множеством артефактов, набрести на него случайно было практически невозможно.

Но наверху порой действительно встречались хищники. Иногда очень опасные, от которых можно укрыться разве что в городах или за плечами сильных рубежников. Однако довольно скоро стало понятно, что причиной пристального взгляда собеседника является не опасный зверь.

— Может, ты просто решила обмануть меня, Травница? Пацану нужен второй кощей. С нашей последней встречи ты обзавелась двумя рубцами. С твоими талантами до кощея — рукой дотянуться.

— Стечение обстоятельств, не более, — улыбнулась ведунья, однако забыла, что находится в Изнанке. Потому нужного эффекта не добилась. Скалящаяся полуразложившаяся голова не внушала доверия. — Я много лет сотрудничаю с тобой. Я твои глаза и уши в Выборге.

— Что не помешало тебе стать замиренницей мальчишки.

— Чтобы стать еще ближе к Матвею, — пожала плечами та. — И у меня получилось.

— Если ты ведешь двойную игру…

Трепов не договорил. Да ему и не требовалось произносить нужные слова, чтобы Травница все поняла. Она знала его истинную силу. И знала, что тверского кощея лучше не злить. Лишь судорожно прижала руку к груди.

— Помнишь, да? — улыбнулся Трепов. — Это хорошо. В тот раз я был милостив и добр. Попробуешь что-то выкинуть снова — я сотру тебя в порошок.

— Я никогда… — торопливо сказала Инга.

— Хорошо. Теперь скажи, что можно сделать, чтобы остановить мальчишку?

— Остановить? Я его замиренница. Я не могу навредить ему.

— Инга…

Трепову даже не пришлось рисовать форму заклинания. То образовалось словно самой собой, с уже заполненным хистом. Невидимая рука подняла Травницу над землей, сдавливая горло. Инга судорожно засучила ногами, пытаясь избавиться от угрозы. Только получалось, что она тщетно расцарапывала себе шею, не нанося никакого вреда кощею.

— Я же сказал, не играй со мной. Ты можешь в любой момент в одностороннем порядке снять клятву замирения. Или найти тысячу и один способ навредить замиреннику. И только не ври, что уже не думала об этом.

Травница захрипела, пытаясь выдавить из себя нечто разборчивое. Ее потухшие глаза почти вылезли из орбит, а руки вместо попыток членовредительства принялись совершать какие-то круговые движения, словно Инга пыталась привлечь внимание.

Она упала, как куль с запрелыми, тяжелыми травами. Теперь в ведунье не было никаких грациозности и возможной опасности. Время разговоров и красивых речей закончилось. Тверской кощей четко указал Инге, кем она была на самом деле. Девочкой для битья, которая может лишь выполнять приказы. Если сделает все правильно, ее похвалят и наградят. Если нет, то будет не очень хорошо. Шрам на груди свидетельствовал именно об этом.

— Фурии.

— Эти византийские паразиты? — сморщился Трепов. — Я их не видел уже лет сто пятьдесят.

Инга ответила не сразу. Она откашлялась, пытаясь втолкнуть в себя побольше воздуха. Который, к слову, здесь в последнее время стал более морозным. На Скугге вообще происходило что-то странное с температурой. Чем славилась Изнанка — это постоянством, именно потому Инга разбила здесь небольшой сад. Но за последнее время в нем погибло несколько важных для нее растений.

Но что произошло, она выяснит потом. Самое главное сейчас было убедить этого тверского ублюдка, что Травница сделает все, чтобы усложнить жизнь Матвею.

— Так получилось, что я знаю, где есть один рой.

— Уж не ты ли сама припрятала в своей оранжерее фурий? — усмехнулся Трепов. — Если выяснится, что так, воевода будет очень огорчен.

Они встретились взглядами, словно два поединщика, скрестившие мечи. Фурии действительно были вне закона в большинстве рубежных государств. Никому не удалось договориться с этими полуразумными существами. А производная их деятельности едва ли могла понравиться вменяемому человеку.

— Нас резко начали заботить вопросы законности? — серьезно спросила Травница.

— Нет, но что дадут фурии? Они не остановят мальчишку.

— Думать о реликвии, когда твоя нервная система истощена, представляется довольно сложной задачей, — холодно ответила Инга. — Даже если он обнаружит их, то к воеводе не пойдет. Разрушит дом или переедет? Тем лучше, на новом месте придется строить защиту заново. А это опять расходы по промыслу.

— Ладно, ладно, — отмахнулся Трепов. — Возможно, это не такая уж плохая идея. Действуй. Но этого недостаточно. Выведай все, что можно, о всех его планах. И держи меня в курсе.

Вместо короткого кивка Инга поклонилась. Она желала, чтобы это выглядело как насмешка, но не вышло. Трепов лишь отмахнулся, дозволяя ей выпрямиться. А сам отвернулся и заскользил прочь, чтобы поскорее выбраться из этого мира в Тверском княжестве.

Травница стояла долго, с неприязнью глядя вслед ушедшему кощею. Ее зубы скрипели, а в подернутых белых пленкой глазах проступала черная, обжигающая злоба. Словно в обезображенное полумертвое сознание вдохнули жизнь. Очень давно Трепова учили, что истинной целью существования может быть любовь. Однако не поведал, что многие выбирают ненависть. Как Инга.

Ведунья оказалась так рассержена, что даже не стала спускаться в свой сад, хотя изначально она хотела посетить его. Алые зубатки уже подоспели — не сегодня завтра необходимо снимать урожай, да и надо бы укрыть ведьмин тысячелистник — вдруг случатся новые морозы?

Вместо этого она проскользила до ближайшего чура и выбралась в наш мир даже не в Выборге, а в его пригороде — Лазаревке. Далеко, зато эта обитель почти не пользовалась популярностью. Иногда Инге даже казалось, что чуры держат этот проход исключительно для нее.

— Как все прошло, бабушка? — спросила Наташа.

— Разве я не говорила не называть меня так на людях⁈ — гневно ответила Инга.

Даже бег по бескрайней Скугге не смог охладить ее злобу. Нутро Травницы пылало от ядовитой, как листья резной камышовки, ненависти.

В ответ приспешница развела руками. Действительно, в этом районе, расположенном далеко от станции, сейчас не было ни души.

— Этот напыщенный болван по-прежнему считает, что все должно крутиться вокруг него. Ну ничего, ничего, чем выше взлетаешь, тем больнее падать… Чего стоим, поехали! Надо еще добраться до Выборга.

— Вы говорили о Матвее? — осторожно спросила Наташа.

— О ком же нам было еще говорить? Говорили.

— И что решили?

— Много болтаешь, ты пока еще не равная мне.

— Я просто…

— Ладно, не обижайся.

Инга поняла, что хватила лишнего. Обычно невероятно сдержанная, сейчас она была жутко раздосадована произошедшим. Оттого и пыталась излить накопившуюся в ней черноту.

— Он считает, что я могу стать вторым кощеем.

— Я думала, это и был твой план?

— Да. Вот только Матвей не торопится сделать мне нужное предложение. Такое ощущение, что он ищет другого рубежника. Или уже нашел. Покопаем в этом направлении.

Наташа кивнула, ничего не добавив. В целом родственница нравилась Инге. Да, не великого ума девица, но наглая, хитрая и расчетливая. В чем-то она напоминала Травнице себя в молодости. Разве что бог дал Инге побольше мозгов и поменьше красоты.

— Вот здесь налево поверни, — приказала она.

— Мы не домой? — удивилась приспешница.

— Нет, надо забрать фурий. Он сказал подбросить их Матвею. Как ты понимаешь, я сделать это не смогу.

Наталья затравленно сглотнула, боясь даже хоть что-то возразить.

— Не переживай, ты их не увидишь и не почувствуешь. Да и не сделают они тебе ничего. Иногда быть чужанкой не так уж и плохо. Твари реагируют на хист. Вот мне надо опасаться. Но все в порядке, они заперты.