Юрий Иванович - Обладатель-шестидесятник
Искали, опрашивали, шпионили, подсматривали и подслушивали каждое неудачно оброненное слово. Наставник ведь частенько разговаривал по телефону с неведомыми абонентами, что-то писал, вычерчивал какие-то схемы и графики. Все это тщательно фиксировалось, собиралось вместе и скрупулезно анализировалось. Даже в тот момент, когда Геннадий преданно смотрел в глаза своего благодетеля, его фантомы аккуратно просматривали каждый листик на рабочем столе Владимира Азиретовича.
И хоть не сразу, но такая предусмотрительность приносила некоторые результаты. Все записи велись тайной (как Бонза сам считал) скорописью. Но при тщательном и взвешенном подходе к прочитанному, имея запас времени, понять можно все. Так что вскоре для Сидорова определились два основных направления поисков: на каком «крючке» он меня держит и какие цели он преследует, ставя палки в колеса «москвичам»?
По первому вопросу первые же замеченные факты доказали: Кох не блефует! Некий камень за пазухой у него в самом деле имеется. Потому что каждый раз, ложась спать и раздеваясь, он очень тщательно раскладывал свои элементы одежды в определенном порядке. Еще и сверялся частенько с одной весьма сложной схемой, совершенно непонятной постороннему человеку. Получается, что даже во время отдыха его некое оружие остается во взведенном состоянии. И хорошо, что мысли убить наставника во время его сна носили пока что предположительный характер.
Найденная схема запоминалась наизусть, предметы одежды осторожно прощупывались на предмет поиска инородных предметов. И те отыскались! Только вот как ими оперировать? И что это даст? Вот и следовало выяснить ответы на эти вопросы как можно скорее. Подозревалось, что после приезда в Москву вместе с учителем события станут форсироваться. И тогда вряд ли жизнь Сидорова будет представлять особую ценность для опытного афериста и махинатора.
А что Кох – великая шишка в недалеком прошлом, Геннадий понял по отношению к письмам директоров теле– и радиоканалов. Вот только опознать его никак не получалось, оставалось лишь предполагать, что прежде Владимир Азиретович являлся главой мафиозного клана. Хотя его сходство с бывшим управителем Москвы не сбрасывалось со счетов.
По его ненависти к «москвичам», как Сидоров привык называть про себя своих коллег, также стали проявляться определенные наметки. Невидимые и вездесущие шпионы оказались в этом вопросе незаменимы. Там слово, там строчка, там повышенный интерес к новости, и вот уже формируется общая картина: банальная и глупая месть, граничащая с частичным умопомешательством. Потому что иначе попытку уничтожения «москвичей» и назвать трудно. Господин Кох отчаянно пытался срубить сук, за который и сам должен был бы держаться всеми зубами и когтями.
А он действовал нелогично. Вопреки здравому смыслу.
Ну а там, где отсутствовал здравый смысл, Геннадий считал, что ему делать нечего. И жалеть виновника – не стоит. Уговорами его не переубедить, подсказками истинный путь не указать. Надо спасаться и выкручиваться самому.
Поэтому накануне повторного отъезда в Москву фантомы усилили свою активность, выискивая все, что возможно и невозможно. Были найдены еще несколько схем, важных строчек скорописи и даже кусочек записи в телефоне, на которой только всего и было, что три хлопка. Два – почти без паузы между собой, а третий – после определенной паузы. Сводя все разрозненные детали вместе, команде нового обладателя удалось подобраться к самому главному, к так называемому «крючку».
Получалось, что все невероятно просто и сложно одновременно. Господин Кох прекрасно знал вид, компоновку и местоположение в пространстве личных хранилищ своего ученика. И коварно этим воспользовался. Скорее всего, он таким образом и своих прежних выкормышей удерживал в узде, и она казалась с виду смертельно опасной. Ибо в любой момент наставник мог хлопнуть три раза ладонями, после чего личное хранилище обладателя взрывалось, уничтожая человека, владеющего устройством, и даже тех, кто рядом с ним. При этом сам сигвигатор оставался целехоньким, готовым к дальнейшей эксплуатации.
Хитро! И страшно?.. Еще как!
Скорее всего, этот метод был разработан бывшим обладателем еще до того, как он сложил с себя полномочия и стал карабкаться на пирамиду власти. Коварная предусмотрительность. И действенная! Вполне возможно, он какого-нибудь строптивца и убрал таким образом, не считаясь с потраченным на него временем.
Зато зная о таком оружии последнего довода, вполне просто было его обойти. Достаточно не дать Коху хлопать или просто умертвить его до проявления страстного желания поаплодировать.
Но тут вступала в действие та самая схема тщательной укладки одежды во время сна Коха. Чем-то еще она угрожала. И разгадать эту тайну пока не удавалось. Так что просто задушить во сне великого «сэнсэя» – нельзя. Убить выстрелом на улице – тоже нежелательно, ибо чревато разными неразгаданными эффектами. Следовало еще не раз хорошенько продумать наиболее оптимальный план, который запустится молниеносно в жизнь при наступлении часа икс.
Вот Сидоров и продумывал. Вот и улучшал постоянно, оптимизировал работу всей команды. И делал это настолько удачно, что наставник, пытающийся контролировать каждое перемещение каждого фантома своего ученика, ничего не подозревал. А ведь считал себя самым предусмотрительным и коварным в мире. Опыт, конечно, не пропьешь, но ведь и на старуху бывает проруха.
Глава 39
Холодный душ разочарований
Основным телом Загралов спешно решал не только проблемы «империи Хоча». Пришлось еще и в семье разбираться. А в ней нежданно возник скандал. Причем там, где он ожидался давно, но вроде бы отрицался совсем недавно.
Ведь поначалу Елена Сестри сумела договориться с Ольгой Фаншель, да и с Шулеминой (но там-то проще было изначально), что ей тоже необходимо родить ребенка. Ольга ничего против не имела, а если и высказала как-то свою ревность, это выразилось лишь в нескольких болезненных щипках и якобы нечаянных царапинах. И все вроде бы оставались довольны. Пока во время последнего Ялято Сестри вдруг не заявила интригующим тоном:
– Хочу вас всех порадовать. Вы ведь помните, что мои умения особенные?
– Как же, как же! – отозвалась Шулемина. – Давно наслышаны, что ты можешь когда-нибудь стать высшей ведьмой. А твоему особому умению видеть аурный след человека в ближайшем будущем даже Авилова завидует.
Когда-то именно это умение произвело на Фаншель невероятное впечатление. Ведьмы, умеющие предвидеть смерть человека в ближайшие три-четыре дня, по утверждению предков, рождались раз в столетие.
Но именно это воспоминание насторожило Ольгу, которая так и вскинулась:
– Кому грозит смерть? Моим родителям?
– Успокойся, никому ничего не грозит, – загадочно улыбалась Сестри. – Просто я научилась фиксировать первые шаги зарождающейся жизни…
– Да ты и так семена на счет три умеешь проращивать.
– Я о другой жизни, о человеческой… – И когда все на нее уставились вопросительно, призналась: – Сегодня утром я поняла, что у меня тоже будет ребеночек.
Иван на это известие непроизвольно хмыкнул и вполне радостно заулыбался. Все оговорено, все согласны, вполне приличный повод для семейного счастья.
Шулемина еще более экспансивно выразила радость: взвизгнула и полезла целоваться с тезкой. Но недолго, потому как взвизгнула уже по другой причине и резко откатилась в сторону. При этом с шипением потирала голый зад, на котором наливался хорошо заметный след от щипка.
Вот тут и послышался ледяной голос старшей жены, которая физическим наказанием напомнила, кто здесь главная:
– Ведьмочка! А когда это ты успела забеременеть? И от кого?
– Ну, знаешь ли! – сразу вскипела Сестри. – Что за намеки? Прошлый раз все удачно сложилось, и уже через сутки мне удалось рассмотреть первый этап зарождающейся жизни.
– Все равно невероятно быстро! – повысила голос Фаншель. – Мы в любом случае так не договаривались!..
– Да о сроках вообще речь не шла…
– Очень даже шла!
– Неправда!
– Правда!..
Так прямо в кровати чуть не завязалась потасовка с выдергиванием волос. Хорошо (а может, и плохо?), что Иван лежал как раз между женами основным телом, запасные уже отправив по работе. Так что досталось больше всего ему при попытках усмирить и растащить перешедших на крик женщин.
При этом обе через раз апеллировали к его честности, выкрикивая типа: «…А ты чего молчишь?! Скажи ей!» При этом каждая успевала подкрепить свое требование еще и физическим воздействием на мужа – щипками, царапинами и шлепками.
– Девочки, прекратите! – попытался и он повысить голос. – Как вы себя ведете?!
И только хуже сделал, ибо сразу задергался от усилившихся оплеух. Вдобавок и Шулемина свои пять копеек вставила, обвиняя при этом ни с того ни с сего самого Ивана:
