Юлия Сергачева - Горелом
— Чертовщина какая-то, — пробормотал растерянно полицейский. — Не работает ничего… — он безнадежно потряс немой рацией.
— Ну, а я что говорил! — с некоторым победным злорадством парень в кепке выставил кулак со смартфоном. — Заглохло все!
Дина настойчиво потянула Яна к берегу. Ни одной из прогулочных лодок уже не осталось, только маячило несколько моторных. Их пытались оживить, но тщетно. Спешивший мимо широкоплечий человек в разорванной куртке, глянул мельком, двинулся было мимо, но вдруг сбавил шаг и обернулся, всматриваясь внимательнее.
— Хмельн?
Ян мучительно попытался сосредоточиться. Перед глазами все основательно плыло, а пот вперемешку с кровью склеивал ресницы. Но приметные брови егеря Каппа он все же узнал.
— Кто это вас так? Впрочем, неважно. Идемте, у нас есть лодка, перевезем вас в город.
В лодке кроме них с Диной оказалось еще четверо — хмурые, молчаливые, они сосредоточенно отводили взгляды. У одного из гребцов на скуле белел свежий пластырь. На дне лодки из мятого пакета торчала связка просмоленных факелов. А Ян думал, что они паяльные лампы предпочитают… Или огнеметы?
— У вас только весла? — поразилась Дина, когда судно отчалило. — Егерская служба экономит на бензине?
— Сегодня, похоже, масса народу сэкономит на бензине, электричестве, мобильной связи и прочем, — пробормотал, с пыхтением, один из гребцов, налегая на весло.
— А что стряслось-то?
— Колдовство, — в сердцах отозвался егерь с носа лодки. — Ничего не работает.
Волна увесисто шлепнула о борт, когда какой-то мужчина совсем рядом сиганул с берега в воду, и поплыл размашистым кролем.
Капп устроился возле Яна, покосился, и негромко произнес:
— Их там было так много, что мы и представить не могли. Десятки среди зрителей. Кого засекли — уничтожили, но… Они с ночи готовились, пустили по полю и по трибунам «мертвый хоровод»…
Вот оно что! Ян вспомнил темный круг на зеленом ковре, и на трибунах. Говорят, это большая редкость, когда вымры, повинуясь то ли злой воле, то ли инстинктам, начинают объединяться. Ненадолго, всего лишь чтобы сплясать страшный хоровод. После такого хоровода земля становится хрупкой и твердой, как стекло и больше не плодоносит. Такие танцы не сулят ничего хорошего и людям.
— … не знаю, чем бы это кончилось. Пустоты под стадионом есть, хотя не такие глубокие, как все уверены, но трибуны обрушить — запросто… Если бы не…
Он что-то еще говорил. Ян уже не слышал, больше не пытаясь удерживать ускользающее сознание. Мерно качалась лодка, плескалась вода, воздух пах кровью…
* * *…Более-менее в себя он пришел в крошечном кабинете, где взъерошенный практикант-медик в очках торопливо зашил порез над глазом и заклеил пластырем.
— Вы только не уходите никуда! — решительно велел врач, наделяя Яна куском ваты, замотанным в марлю, чтобы стереть натекшую кровь. — Нужно убедиться, что сотрясения нет. Посидите снаружи, как станет немного полегче мы вам койку найдем… Не уходите, слышите?
Маленькая лечебница, скорее медпункт на набережной, была буквально набита переправившимся с острова болельщиками со злополучного матча. Транспорт уже снова ожил, но многие все равно ринулись в первый же доступный медпункт. Поэтому здесь было весьма оживленно.
— Ян! — Дина взволнованно кинулась навстречу. — Ты как?
— Лучше не придумаешь.
— Вот и прекрасно, — как оказалось, Капп тоже не ушел и дожидался его появления. Некоторое время озабочено всматривался, потом протянул руку:
— В общем… спасибо. От лица Егерского дозора.
Ян нервно ухмыльнулся:
— Извольте письменно. А то те, кто придет за моей головой, не поверят.
Капп поморщился, сдвинув брови, отступил, позволяя Яну опуститься в пустое кресло. В приемном покое они все были заняты, но на то, возле которого стоял внушительный егерь, не осмелились покуситься даже самые болезные.
— Если бы не вы, были бы жертвы. «Хоровод» такой силы твари в последний раз запускали перед Второй войной. Тогда трупы сутки вывозили… Так что, если потребуется, мы оду в вашу честь напишем и на главной городской площади исполним. Всем дозором.
Дина стиснула руку Яна так сильно, что он с трудом сдержал желание грубо освободиться. Потом Капп ушел. Чуть позже ушла и Дина, виновато попросив разрешения: «Слушай, здесь так много очевидцев, они такого нарасскажут… Ты не против?» А с чего ему быть против? Ян закрыл глаза и вытянул ноги. Перспектива обзавестись койкой в этой лечебнице не вдохновляла, но сил, чтобы подняться и идти домой, тоже не осталось. Лучше отдохнуть здесь.
Люди прибывали, маленький приемный покой едва не лопался от тесноты. На носилках никого не волокли, все шли сами, в основном, помятые в давке, пострадавшее при падении, перегревшиеся на солнце. В лечебницу стекались любопытные и репортеры.
Потом ожил телевизор, закрепленный под потолком:
— …сообщения нашего корреспондента с места событий… Множество пострадавших во время паники… Нет пока внятного комментария полиции и организаторов матча… Однако удалось избежать серьезных…
Ян опустил веки. Казалось, на секунду, но за окнами стемнело, а в лечебнице стало заметно малолюднее. Дина не вернулась, на соседнем кресле дремала незнакомая бледная женщина.
— …массовая остановка транспорта в переделах всего Старого города и частично в Новом городе. Говорят, это воздействие так называемого «рикошета», что возникает после действий горелома. Очевидцы утверждают, что егеря обратились к горелому за помощью, да и в Егерском дозоре не отрицают данного факта, но подтверждения, что горелом слышал призыв и откликнулся на него, пока также нет.
Корреспондент исчез, сменившись плачущей девицей, которая трогательно держала за руку кого-то лежащего на земле под одеялом спасателей:
— Не понимаю, — твердила девица, — он же должен был помочь! Почему все так случилось? Почему он не вмешался, если он может?..
Плакса уступила панораме стадиона и столпотворению, а потом снова нарочито серьезному корреспонденту:
— Однако следует спросить, а было ли это обращение оправдано? В результате возникшей на стадионе паники пострадали сотни людей! К счастью обошлось без смертельных случаев, хотя два человека по-прежнему находятся в реанимации. Возможно, если бы не пресловутый «рикошет» — машины скорой помощи и спасатели прибыли вовремя эти люди пострадали бы не так сильно…
Ян отвернулся. Пахло лекарствами и хлоркой. Свет ламп размазывался по влажному полу, по которому возила тряпкой уборщица в голубом халате. В больничном вестибюле устало бродили или дремали в креслах чужие люди. Где Дина? Где вообще кто-нибудь знакомый? Просто, чтобы был рядом…
На экране телевизора еще сиял день, повторяясь в тысячный раз. Бежали перепуганные болельщики. Бездумно растирал по белой футболке кровь изумленный Шорох.
— …все из-за него! — надрывалась тетка, размахивая сумкой. — Это он, проклятый во всем виноват! — Оператор, словно зубастая рыбка, жадно сновал вокруг, выхватывая лучшие ракурсы, как лакомые куски.
— Да прекратите же! Переключите! — не выдержал кто-то из угла приемного покоя.
Телевизор послушно перескочил на другой канал. Тоже новости, но, к счастью, уже про другое.
«…со слов местных жителей, появляющийся по ночам в заповеднике монстр не имеет явного облика и всеми описывается по-разному, что позволяет предполагать либо буйную фантазию и массовую истерию местных жителей, либо…»
— Эй! — А вот и знакомое лицо. Тот самый практикант-медик. В очках отражается мельтешение красок телевизора, и взгляд кажется пустым, но губы улыбаются вполне приветливо. — Вы еще тут? Отлично! Теперь места есть.
— Все вылечились? Или умерли?
— Ежун вам на язык! У нас все живы. Да и у других тоже. Вот только израсходовали годовой запас пластыря и валерьянки… — врач дружелюбно засмеялся. — После прошлогоднего матча тоже изрядно потратились, когда болельщики выясняли, кто лучше болеет. Так что нам не привыкать… Ну что? Идете?
Ян хотел было отрицательно покачать головой, но замер, глядя поверх врача на экран телевизора, где показывали фото блондинки. Вот и еще одно знакомое лицо — холодея, понял Ян. Эту девушку, некрасивую, но неизъяснимо привлекательную он видел не так давно. Одна из тех, кого привечал учитель-вампир.
— …найдена убитой. Свидетели утверждают, что незадолго до происшествия к их компании присоединился, а затем незаметно исчез, некий молодой человек. На вид лет двадцати двух — двадцати пяти, высокий, темноволосый и светлоглазый, с правильными чертами лица. Составлен фоторобот, но по неизвестным причинам полиция не спешит обнародовать его.
Ян закрыл, а потом медленно открыл глаза. Встал и двинулся к выходу.
