Основы человечности для чайников (СИ) - Шашкова Екатерина Владимировна

Если она правильно поняла, в основе магических заклинаний лежали математические и физические принципы, и было бы неплохо научиться в них разбираться. Пусть даже колдовать ей не суждено, но хотя бы понимать, что делают другие, — уже неплохо. Особенно когда ты лежишь в условной пентаграмме, а вокруг тебя скачет Тимур с циркулем и маркером.

— Ксения! — провозгласила бабушка, продолжая зыркать по сторонам.

Кажется, она понятия не имела, что ищет, но очень хотела найти хоть что-нибудь. Найти, предъявить и грозно вопросить: «Как это понимать⁈»

К счастью, сегодня Ксюха вернулась домой вовремя, убрала на места всё, что надо было убрать, приготовила всё, что надо было приготовить, помыла плиту и вообще вела себя как примерная девочка.

— Ну что? — спросила она, так и не дождавшись внятного объяснения происходящему.

— Может, тебе к репетитору походить? — задумчиво изрекла бабушка.

— Сама справлюсь. У нас что, деньги лишние появились?

— Ну, ты же принесла… Там ещё осталось.

— Положи на счёт, пусть проценты капают. Однажды пригодятся.

— Уже положила. А если… вот хобби у тебя есть какое-нибудь? Чем бы ты хотела заниматься? Может, спортом?

Ксюха развернулась на стуле и внимательно посмотрела на бабушку. Очень хотелось прямо спросить: «В чём подвох?», но жаль было рушить зыбкую иллюзию нормального общения.

— Карате ты не одобришь. Бокс — тем более.

— Не одобрю. Но, может, что-то более мирное. Плавание, например…

— Бабушка-а-а!

— Йога?

В чём подвох? В чём подвох? В чём подвох⁈

— Шахматы?

— Бабуль, давай начистоту: что случилось?

— Ничего, — торопливо ответила бабушка. Но всё-таки сжалилась и пояснила: — Меня беспокоит, что у тебя нет друзей и ты предоставлена сама себе. Шляешься где-то целыми днями, а я на работе и не могу тебя проконтролировать.

А, ну да. Контролировать. Вот в чём дело: не в заботе, а в стремлении точно знать, где сейчас находится непокорная внучка, и сделать всё, чтобы у неё не оставалось времени непокорничать.

— Я не шляюсь, я алгебру делаю. И другие уроки тоже. Иногда общаюсь с одноклассниками. Хожу в магазин и в школу. Убираюсь. Готовлю. Читаю. Мою посуду. Слежу, чтобы твои орхидеи с фиалками не пересохли. Ты серьёзно думаешь, что у меня есть время на йогу и шахматы?

Когда Ксюха начинала перечислять свои домашние обязанности, действительно складывалось впечатление, что все её дни забиты трудами и заботами. На самом деле убиралась-то она не каждый день, готовила тоже, и не то чтобы сильно сложные блюда. Макароны сварить — разве это подвиг? А в магазин за продуктами можно и по дороге из школы зайти.

Но на бабушку список дел обычно действовал отрезвляюще.

Подействовал и сейчас.

— Но тебе точно не одиноко? — на всякий случай уточнила она.

— Точно! — отрубила Ксюха.

Какое уж тут одиночество, когда надо и за Людвигом присмотреть, и Тимура из виду не выпускать, а теперь ещё и к Инге как-нибудь подобраться. Не заскучаешь!

— А Тимур Игоревич ваш курит? — как-то совсем уж невпопад спросила бабушка.

— Вроде нет. По крайней мере, я никогда не видела, чтобы он курил. — Хотя после вчерашнего не удивилась бы. — Он тут вообще при чём?

— Ну, ты же с ним много времени проводишь. Общаешься, книжки, вон, берёшь. Не хочу, чтобы он на тебя плохо влиял.

— Это я на него плохо влияю, и отвлекаю от работы, — хмыкнула Ксюха. — А ты меня от алгебры отвлекаешь. Вот завалю завтра контрольную — и кто будет виноват? Уж явно не Тимур Игоревич!

— Ладно-ладно, уже ухожу. — Бабушка примирительно вскинула руки.

И действительно ушла. Даже дверь за собой закрыла, оставив Ксюху в полнейшем недоумении.

В заваленной (точнее, основательно скособоченной, но чудом выстоявшей) контрольной действительно был виноват Тимур. Игоревич.

Потому что вместо того, чтобы старательно доделывать задания на перемене после урока (училка на такое, конечно, ворчала, но в целом — не запрещала, только недовольно поторапливала), Ксюха сорвалась из кабинета сразу же после звонка. У Тимура этот урок тоже был последним, а ей хотелось перехватить его до ухода из школы.

Как выяснилось, можно было не торопиться: он как зашёл в учительскую, так и пропал там с концами, поэтому Ксюха заняла наблюдательную позицию на ближайшем подоконнике и принялась ждать.

Ждать, читая книжку, было в целом довольно комфортно. Настолько комфортно, что приходилось силой вытаскивать себя из сюжета, чтобы не пропустить что-нибудь важное типа спешащего домой Тимура или…

О! Отлично!

По коридору шла Инга: как обычно — уткнувшись носом в телефон, то и дело поправляя сползающие очки и рискуя в кого-нибудь врезаться. Например, в Ксюху, вставшую на пути.

К чести Инги — затормозить она успела, зато телефон от неожиданности чуть не выронила. «Чуть» — значит, всё-таки выронила, поймала, не удержала, снова выронила и, наконец, с благодарностью приняла мобильник из рук Ксюхи, подхватившей его у самого пола.

— Спасибо! За ещё один разбитый телефон меня бы дома прибили! — воскликнула гипотетическая сестрёнка Людвига.

— Меня тоже. Правда, я обычно чужие бью.

Инга хихикнула и почему-то покраснела. Смутилась.

— Извини, я… Я тебя не заметила.

— Да всё нормально, я тоже виновата, что так выскочила навстречу.

— Ничего страшного… — Инга снова смутилась.

Замялась, робко переступила с ноги на ногу.

Покосилась в сторону лестницы.

Поправила очки.

Разговор не клеился.

Дружить со сверстниками у Ксюхи никогда не получалось, как будто в их присутствии у неё отрубался базовый навык бессмысленных разговоров ни о чём. Вот с Людвигом или с Тимуром общаться было легко и приятно. И даже с Фёдором, который делал татуировку (которая, к слову, всё ещё чесалась и пачкала чернилами пластырь, но работала идеально). И — иногда — с бабушкой.

Даже с бабушкиными подругами можно было обсуждать что-нибудь интересное (ровно до того момента, пока они не начинали в приступе ностальгии вспоминать обстоятельства Ксюхиного рождения или сравнивать её с матерью).

Ксюха могла непринуждённо болтать с незнакомыми строителями, полузнакомыми продавцами, водителем маршрутки и школьной уборщицей, но в присутствии одноклассников слова дезертировали, как крысы с тонущего корабля.

Инга, впрочем, одноклассницей не была.

Зато она была важной частью плана по спасению Людвига, потому что наверняка умела колдовать. По крайней мере, знала основы. И даже если у неё вдруг не хватит сил, чтобы совладать с заклинанием в тетрадке Тимура (мало ли, в отца уродилась), Людвиг сможет с ней поделиться, потому что они родственники.

Осталось только притащить Ингу в Дом. Уболтать её как-то. И проследить, чтобы отцу не настучала.

А для этого с Ингой надо было подружиться! Для начала — хотя бы просто поговорить. Найти какие-то точки соприкосновения.

Ксюха внимательно вгляделась в Ингу в поисках этих самых точек: небрежно собранные в хвост длинные волосы, бисерные фенечки на обеих руках, едва заметное пятнышко от сока на блузке, обгрызенный ноготь на большом пальце, дорогой мобильник, россыпь ярких значков с супергероями на рюкзаке…

— А ты смотрела старый мульт про Человека-Паука? — брякнула Ксюха первое, что пришло в голову. — Знаю, дурацкий вопрос, но мы вчера поспорили с одним знакомым: он сказал, что из нашего поколения его никто не смотрел, и я решила собрать статистику.

— Ты про тот, который тыщу лет назад показывали? — Инга задумчиво почесала кончик носа. — В смысле ещё до нашего рождения? Из которого мем с одинаковыми Спайдерменами?

— Да-да, тот самый. Там ещё серия про то, как у Паркера дополнительные руки выросли.

— Ой, бррр, она жуткая! Я даже до конца не досмотрела, страшно стало. Новая полнометражка намного круче! Видела?

Ладно, допустим, у Инги с Людвигом всё же было что-то общее. Да и с самой Ксюхой тоже.