Кай - Анжело Алекс
– Герда, это не так, – засмотревшись на насекомое, мягко произнес Кай.
– Тогда как? Как, Кай?! Что мне думать? – Она почти кричала. Все эмоции, накопившиеся в ней за последние месяцы, нашли выход. – Ты запираешься, ничего не говоришь. Работаешь над этими чертовыми картинами, как затворник. И вокруг тебя постоянно происходит что-то странное, а белый кречет летает над домом. Что я должна думать? И что будет, когда ты завершишь эти картины? Что ты собираешься делать дальше? И что это за ужас на твоей груди? И подожди… эта цепочка с кольцом…
Она затихла, только сейчас узнав украшение, что висело на шее Кая. Пусть Герда не была подругой Дорты, но в городе, где не так много сверстников, не общаться с ними казалось просто невозможно.
– Я завершил картины. – Фраза прозвучала словно камень, брошенный в безмятежную гладь озера: удар, оглушающий в тишине плеск и вновь безмолвие.
Прошло несколько ударов сердца, когда беззвучие нарушил треск ткани, – Кай, вытерев всю кровь, пустил и без того испорченную сорочку на лоскуты, теперь пытаясь сделать перевязку.
Одной рукой получалось неважно.
Герда крепко сжала челюсти, с какой-то мрачной решимостью шагнула к креслу и, с гневом прижав один край лоскута к ране, отчего Кай вновь поморщился, другой выдернула из его пальцев и принялась обматывать его руку.
– Полегче.
Каю послышался скрип зубов. Хотя, скорее всего, это он и был.
– Я не мог тебе рассказать все по двум причинам…
– И каким же?
Боль вновь пронзила его руку.
– Во-первых, это была не моя тайна. – Кай ощутил, что ответ Герду не удовлетворил. – А во‐вторых… – Он повернул голову, посмотрев на нее. – Ты бы попыталась меня остановить. А у меня просто не было времени на ссоры. Я должен был завершить эти картины.
– Ты полный эгоист, Кай Ларс!
– Пожалуй, это так, – покорно согласился он. Не было смысла отрицать.
Повисла тягостная тишина. Герда закончила перевязку, но руки не убрала.
– Почему у тебя не было времени на ссоры? Ты сказал так, будто у тебя его осталось мало…
Каю даже отвечать не потребовалось. Хватило лишь взгляда, чтобы все стало понятно.
– Почему? – сухо прошептала она.
– Я не случайно выжил в ту метель. Это ведь и звучит невозможно. Извозчик и молодая женщина замерзли насмерть, а годовалый ребенок не пострадал.
– Ну и что? Кому какая разница?! – в сердцах сказала она.
Кай сглотнул. Об Осколке рассказать он точно не мог. Весь смысл жизни Йенни заключался в защите Зеркала, и она многое сделала для его охраны. Дева и убить могла, чтобы вновь похоронить это знание среди людей. За эти дни, проведенные вместе, он стал понимать ее гораздо больше. Почти у всех ее поступков имелись причины. Даже у тех, что на первый взгляд казались лишь актом жестокости. Когда на кону стоит подобное могущество, то по сравнению с ним человеческая жизнь ничего не стоит. В людском мире находились и менее уважительные поводы для войны. А что до мира богов…
– Герда. – Кай на мгновение поджал губы. Он не знал, как сказать ей об этом. – Возможно, настала пора покориться судьбе, раз с самого начала я должен был умереть…
– Что?! Нет-нет-нет! – Она смотрела на него с огнем в глазах и продолжала повторять: – Нет, нет, нет!
А после, сама не понимая, что делает, вдруг с размаху дала ему пощечину. Хлесткий звук отразился от стен.
– Я тебя ненавижу. Ты все сам решил! – Герда глядела на него с недоверием, будто увидела в Кае нечто такое, чего раньше не замечала. – Тебе плевать на остальных! Плевать на всех людей, что о тебе заботятся! Тебе плевать на меня!
– Герда, это не так, ты ведь знаешь. Мы выросли вместе…
Кай хотел отыскать слова, способные передать, что он чувствовал к Герде. Она была для него сестрой, ныне самым близким человеком на свете. Кай даже не хотел представлять, какой была бы его жизнь, если бы они не познакомились тем летом в садике роз. И все это время, желая завершить картины, он также берег Герду от боли. Иначе последний год превратился бы в кромешный ад.
– Ты сам все решил! А теперь просто ставишь меня в известность. Это из-за ведьмы? Это она собирается тебя убить? Почему ты так спокоен? Как ты можешь?! – Слова Герды звучали как снаряды. Возможно, они ими и были – Кай ощущал каждый их удар на себе.
Но что он мог сделать? Возможно, лишь извиниться. Хотя просить прощения за собственную скорую смерть казалось слишком драматично.
Три полотна стояли у стен, прикрытые тканью. Герда бросила на них взгляд.
– Почему ты так зациклился на этих картинах?! Только если бы… Только если бы ты никогда не взял в руки кисть! – Она все же договорила это. Сказала то, что всегда вертелось у нее на уме. – Было бы гораздо лучше.
– Герда… – Кай едва вновь не начал оправдываться, пытаясь сгладить ссору, как делал это все прошедшие годы. Но внутри словно что-то перевернулось, и он понял, что должен это прекратить. Голос его похолодел. – Я больше ничего не скажу. Ты не права сейчас. Думаю, ты это и сама понимаешь.
Возможно, ему стоило поступить иначе, но терпеливо молчать Кай больше не мог. Герда попятилась, глядя на него так, словно он предал ее. Мгновение, и она бросилась к выходу, исчезнув в проходе. Кай попытался ее остановить, но тело толком не слушалось, он лишь вновь расплескал воду из таза, прежде чем рухнуть обратно в кресло.
Голова гудела. В ней словно звучали церковные колокола, и эти чертовы колокола сводили его с ума. Он сам не понял, когда заснул. Сознание уплыло, и он провалился во тьму.
Герда
В глубине души она знала, что так и будет. Кай потеряет себя и будет достаточно глуп, чтобы пойти навстречу гибели. Герда понимала, что он умрет. И знала, кто отнимет его жизнь.
Ее безумно злило его спокойствие. Да, он устал, но все же…
Вернувшись домой и поднявшись в свою спальню, она сделала то единственное, на что была способна. Руки тряслись, сердце билось, как безумное. Но она вновь открыла ящик комода, уже в третий раз доставая волшебный гребень. Раскрыв платок, Герда увидела маленькую трещину, рассекающую основание, – дар Матери Бузины вновь терял силу.
Это стало ударом под дых. Тело кинуло в жар и тут же в холод. Уже дважды Герда использовала свою кровь. Истратила уже три года своей жизнь, и следующий раз будет стоить ей целых четырех лет. Готова ли она принести в жертву столько времени?
«Первая капля – один год жизни, вторая капля – два, а третья – уже четыре…» – пронеслись эхом в ее голове слова старухи.
«Целых семь лет… Это очень много. Почти вся моя юность», – подумала Герда, и ее сердце дрогнуло.
Руки замерли. Решимость покинула ее, и какое-то оцепенение и принятие завладело душой.
«Я не могу принести эту жертву…»
Подумав об этом, Герда посмотрела в окно. Там ее встретила зимняя ночь, темнеющие силуэты гор и вновь луна, слегка прикрытая облаками, но все равно серебрящая все своим светом. Но кое-что не вписывалось в общую картину – кусок ткани, что исполнял роль занавески, сейчас трепыхался снаружи, окно комнаты напротив было приоткрыто. Порой ветер поднимал отрез материи настолько высоко, что можно было разглядеть происходящее внутри. Герда жадно уставилась в окно, рассматривая фрагментами видимую ей комнату Кая.
Он по-прежнему находился в кресле. Кай уснул, запрокинув голову и вытянув ноги. Иссиня-черные волосы небрежно свесились – они отросли, но Кай, словно в протест, больше не использовал ни одну из подаренных Гердой лент.
Все оставалось без изменений, кроме распахнутого окна. В этот момент край тряпицы зацепился за выступ крыши. И в следующее мгновение, присмотревшись, Герда осознала: что-то не так. Она даже не сразу поняла, что именно, лишь когда вновь обратила внимание на волосы Кая, заметив, что они словно касались чего-то. Чего-то невидимого…
Герда опустила руку, пальцы дотронулись до высохшей деревянной поверхности гребня. По ее коже прошла волна обжигающего тепла, что поднялась по руке, достигла плеча и шеи, опалила ее щеки и сделала что-то с глазами, словно Герда слишком долго не прикрывала веки, отчего глаза высохли и начали слезиться.
