Дмитрий Захаров - Летопись Чертополоха
– Должно быть, закатился под стол! – Тощий Ром упал на четвереньки, и ловко, как ручная обезьянка шарил по тесной кухне, обнюхивая пыльные углы. Он задел худым задом полочку, ему на голову упал горшок с цветущим кактусом, разбился вдребезги. Черная земля оросила бритую макушку, граф захныкал, поднялся на ноги, в лысину впились острые жала ядовитого растения.
– Я тебе еще раз спрашиваю, сучка дешевая! Где Камень Света?! – Земфира размахивала кинжалом перед лицом девушки. Острие угрожающе поблескивало в трех сантиметрах от правого глаза.
– Индюшачья башка! Она ведь тебе сказать все равно не может! – ром вывалил на землю мусорное ведро, и копошился в объедках, словно опытный бродячий кот.
– Лучше бы нам отсюда уйти! – жалобно тявкнул пес.
– Никуда я без амулетов не уйду! – огрызнулась колдунья. – Круп вам в дышло! Не мог он исчезнуть! Семь камней – это власть над вселенной! Тогда и Летопись не нужна, Громмель был прав…
– Нет нигде! – граф оттолкнул пустое ведро. На пораженной иглами лысине вздувались лиловые пятна, распухший нос посинел, на ухе висели картофельные очистки, великоречивый дон чрезмерно старательно рыскал в помойке. В считанные минуты он стал похож на манерного бомжа, который чудом не пропил замечательные серьги. – Все обыскал. На кухне Камня нет. Ты можешь ее к жизни вернуть? Попытаем, расскажет, куда амулет подевался.
– Снять заклятье Громмеля… – Земфира с сомнением покачала головой. – Очень трудно, могу потратить энергию.
– У нас нет другого выхода! – закричал ром. – Скоро примчатся одомиты, тень их топтать. Они нас мигом разыщут, как ученые псы. И Кассель с Эргеном заберут и камни и Летопись! Надо или сматывать отсюда, унося то, что имеем, либо снимать заклятье Громмеля. Мне не под силу. Решай сама, Земфира!
– Ладно, сытья кровь! Я попробую… – девушка взяла бесчувственные Надины запястья, крепко сжала их железными пальцами, прикрыла глаза, и зашептала бессмысленный набор слов…
В РУВД царил аврал. По коридорам носились полицейские, многоголосо звенели телефоны, трещали факсы, гудели принтеры. Возле зеркала топтался лейтенант Сорокин. Прошло уже два часа тридцать пять минут, как майор Рослов исчез за облупившимся слоем амальгамы. Трудно было поверить собственным глазам, но все случилось именно так. Лейтенант долго, сбивчиво объяснял полковнику Семину и про Ратибора, излагал версию профессора Штруделя, вещал про мистическую Летопись Чертополоха. Он видел скептическую ухмылку на лице офицера, но путался еще больше, и городил настоящую околесицу насчет Зеленой Страны, Камней Света и падших одоимтов. К Рослову на дом уже дважды выезжала опергруппа, но в квартире было пусто. Тогда оперативники помчались на Карповку, к эксперту Еременко. Во дворе полицейских встретила молчаливая старушка. На все вопросы она отвечала красноречивыми кивками. Понято, что помощи это нее не добиться, а вот в квартире Надежды Петровны слышалась какая-то возня, громкие разговоры, собачий лай. Несмотря на упорные звонки, дверь не открыли. Взламывать двери оперативники не решились, состава преступления нет в том, что люди галдят воскресным утром как цыгане. В здание РУВД лично прибыл генерал Востриков. Жизнерадостный крепыш выглядел хмурым, осунувшимся, похудевшим. Он вникал в детали, проявил живой интерес ко всему, что рассказывал Сорокин, и отпустил лейтенанта отдыхать. Тот хотел было поехать домой, но ноги сами понесли его на пятый этаж к треклятому зеркалу. Из распахнутого оконца дул свежий ветерок, погода радовала теплыми выходными, но парень торчал возле старого зеркала, не обращая внимания на ухмылки коллег. Сорокин загадал. Если майор вернется в целости и сохранности, он женится. Хорошая девочка, дружат со школы. Парень зажмурил глаза, и мысленно сосчитал до пятидесяти. И тут зыбкая гладь амальгамы потекла, словно рябь по воде в ненастье. Жидкое зерцало взбунтовалось. Рябь превратилась в настоящие волны, отражение дробилось на тысячи осколков, из пустоты высунулся красный плащ, такой насыщенной расцветки, что не него больно было смотреть. Игорь перекрестился, хотя в церкви был всего три раза в жизни. В стену вжалась худенькая уборщица, чьей фамилии никто не знал, и называли ее тетя Паша. Тетя Паша в отличие от Сорокина являлась прилежной прихожанкой, а глядя на преображающееся зеркало била земные поклоны. Вслед за чудесным плащом на свет Божий объявился и сам майор. Он моргал глазами, словно пробудившись от сна, шатался как пьяный.
«Женюсь»! – мелькнула у лейтенанта короткая мысль.
– Господин, майор! Дмитрий Алексеевич! – бормотал он. – С Вами все в порядке? Господи! Откуда такой плащ?! И меч, будто серебряный!
– Военный трофей! – выдохнул мужчина. Кружилась голова, рябило в глазах, но в целом самочувствие Странника было удовлетворительное. Он встретился взглядом с ошалелой уборщицей, и кивнул.
– Здрасьте, тетя Паша!
– Будьте здоровы, Дмитрий Алексеевич, прости меня Господи!
– Ну как там все было?! Страшно? Мне никто не верит! Хотя генерал Востриков внимательно слушал… Что Вы видели?! Расскажите! – Сорокин засыпал человека вопросами.
– Потом, Игорек… все потом. Сколько времени я отсутствовал?
– Два часа сорок пять минут!
– Лихо! Там будто несколько дней минуло. Что с Надей?! Где профессор и мальчик?
– Они уехали домой к Надежде Петровне! – частил офицер. – Час назад к ним выезжала опергруппа, но дверь никто не открыл…
– Ясно! За мной! – Рослов рванул с места, багряный плащ развевался за спиной, как у римского легионера. Мужчины пробежали мимо уборщицы, старушка прижала к груди спасительную швабру.
– Прости меня Господи… – шевелились ее губы. – И свет из него исходил золотой, и плащ багряный! – в обычном здании РУВД, в режиме реального времени создавался образ нового Мессии.
– А может быть следует доложить о Вашем возвращении? – запыхался Игорь.
– Потом… Все потом!
Не дожидаясь лифта, он бежал вниз по лестнице. Алое полотно стелилось по ступеням, пыхтящий Сорокин боялся на него наступить. Дежурный офицер разговаривал по телефону с таким скорбным выражением лица, будто речь шла о поминках.
– Слушаю, записываю… Трубку, говорите, украли… Самсунг. Понятно. А злоумышленника в лицо запомнили? Я говорю, внешность его запомнили?!
Завидя майора, он выронил трубку.
– Дмитрий Алексеевич! Вас повсюду ищут!
– Круп тебе в дышло, унтерменш! – отмахнулся Рослов, и выбежал на улицу.
– Что с ним такое? – дежурный высунулся в окошко. – И откуда эта чертова тряпка?!
– Военный трофей! – важно объявил Сорокин, и пулей вылетел за дверь.
– Дурдом! – произнес дежурный офицер, и решительно набрал короткий номер. – Господин полковник? Говорит капитан Сидоров. Докладываю. Только что мимо меня пробежал майор Рослов. Он был одет в маскарадный красный плащ. Какой Горец?! Не могу знать… Откуда взялся? Бежал по лестнице сверху, вероятно из собственного кабинета… Так точно! Сейчас же проверю. – капитан выскочил на улицу, но увидел стремительно удаляющийся автомобиль марки «ниссан кашкай». Судя по всему, за рулем сидел лейтенант Сорокин, так как из пассажирского окна оказался выпростан край багряного плаща. Он грозно развевался на ветру, как боевой стяг. – Дурдом! – повторил офицер, и поспешил в дежурную часть.
* * *Ратибор видел, как лезвие ножа приближается к лицу колдуньи. Впадать в спячку он научился от чуней, но усовершенствовал эту особенность, сохраняя все реакции и эмоции, для окружающих оставаясь мертвецом. Невероятного труда стоило мальчику сдерживать лютую энергию дона Громмеля. Больше всего он боялся за женщину. Произошло не самое худшее, что могло случиться. Заклятие столбняка может снять любой колдун средней руки. Надя вне опасности. Пока вне опасности. Но Земфира очень сильна. Как никогда раньше. Дядя испил из него всю мощь, до дна. Находясь в сонном оцепенении, маленький колдун быстро набирал волшебную энергию. Конечно, в таком состоянии хорошо помогает прогулка в оливковых рощах, горный воздух в ущельях близ Розовой Горы. Еще можно зарыться лицом в шерсть Латоны, подпитываться от животного духа, или вести задушевную беседу с хорошим товарищем, таким как Марли, например… Он не ожидал от себя новых эмоций. Фены называют такие чувства – забота, любовь, сострадание. Откуда у юного гордого одомита появились такие качества?! Громмель оказался прав, фены изменили его. Сыграла свою роль и дурная наследственность – дальний предок по материнской линии был феном, а также дружба с бастардами. Они – единственные жители Зеленой Страны сохранили зачатки низменных чувств. Он изменился, и за судьбу ведьмы переживает больше чем за собственную участь. Надя, Дмитрий Рослов, профессор Штраус и даже смешной лопоухий Сорокин – эти люди стали частью его жизни за несколько земных часов. Когда Земфира поднесла нож к глазам недвижимой женщины, он хотел наброситься на колдунью, и впиться маленькими зубами ей в горло. Но усилием воли подавил гнев. Пока рано… Пока еще рано. Они ищут исчезнувший Камень Света. Наемники оказались увлечены схваткой, и не заметили, как одна из реликвий закатилась в подкладку распахнутого пиджака профессора, и провалилась в его широченный карман. Все, кроме мальчика. Он прочел историю этого смешного, отважного фена, и только один знак был непонятен в ней до конца. Бородатая фигура, владеющая Камнем Света. Летопись Чертополоха не лжет, но в данном случае, ребенком овладели сомнения. Ясно читалась смерть, вот череп с костями, но следующим знаком был Камень. И он неразрывно связан с феном. Теперь все стало ясно. Летопись не может ошибаться, историки говорят, что король Чертополох пожертвовал Камнями, чтобы заглянуть в будущее. Его судьба была ужасна… Горцы намекают на то, что король все еще жив, и жаждет вернуть назад свои амулеты. Горцы знают намерения Высшей Силы, так говорят бастарды. Хотя всего вернее, это – легенда. Минуло столько лет… Мысли Ратибора неотступно возвращались к Страннику. Прошло уже достаточно времени, надо бы ему вернуться. Если он не погиб в пустыне. Опять приступ невыразимой тоски сжал сердце мальчика.
