Система новичка (СИ) - Зимина Татьяна
— Ну всё, — тихо сказал я и порывисто, почти себя не контролируя, взял барона за руку. — Хана нам, барон.
— А может, это и к лучшему, — философски заметил Сигоньяк. — Никто не узнает, что у нас с вами особая связь.
Полностью развернувшись, полосатое бронированное чудовище глянуло на нас своими крохотными глазками, а потом распахнуло пасть.
Невольно взгляд мой затянуло внутрь.
Туда, куда подобно когортам отлично вымуштрованных воинов, уходили стройные ряды зубов. Туда, где полыхала адским пламенем разогретая и готовая к употреблению огнеметательная железа.
Туда, где подобно листку осины, трепыхался на жарком ветру крохотный нёбный язычок...
— Невольно стал я свидетелем вашей доверительной беседы, милорды, — дружелюбно сказало чудовище. — И вот что хочу добавить: вы совершенно правы. Надоело всё. Двадцать лет: не спи, не ешь, отрабатывай полёты строем... А махать тяжелыми бронированными крыльями — это, я вам скажу, не крылокош наплакал. И всё для того, чтобы на один день выйти в чисто поле, на краткий миг пересечься с свирепым, и зачастую невкусным противником, лишиться какой-нибудь ценной части тела, за которую потом ещё надо отчитаться перед женой — не любовница ли отхватила на память в порыве страсти... И к вечеру, совершенно ни с чем, возвращаться домой, в Благор. Чтобы с утра пораньше, даже не позавтракав, начать готовиться к следующему выходу. А вопли нашего дорогого Князя о потерянном глазе? Вот вы, милорды, согласились бы слушать одно и то же нытьё полторы тысячи лет?.. А, что там говорить! — полосатое чудовище махнуло крылом, и мы с Сигоньяком прижались друг к другу, аки былинки на ветру — ибо другой защиты от налетевшего шквального ветра у нас не было. — Скучно, господа, — продолжил дракон, экспрессивно размахивая крыльями и не замечая, что собеседники держатся на ногах, только чтобы не потерять лицо. — В Благоре нет свежей прессы. Если подумать, никакой нет — писчебумажная промышленность у нас как-то не приживается. А я журналистом стать хочу! — возопило чудовище, воздев к небу-потолку могучие лапы, увенчанные острыми, как коса рачительного крестьянина, когтями. — А ещё лучше — спортивным комментатором, — с любовным придыханием поведал дракон. — Как думаете: у меня получится?..
Чудовище с надеждой воззрилось на нас с бароном.
С крайних клыков его на пол капали желтые ядовитые капли, и если бы шлифованный камень, из которого выстроен зал, был чуть менее устойчив к едким кислотам, то в нём давно уже зияли бы громадные дыры.
— Э... С кем имею честь?.. — де Сигоньяк по-военному оперативно преодолел психологический шок, и светски поклонился чудовищу.
— Батюшки-святы! — вскричал тот. — Где мои манеры?.. — и прямо на наших глазах превратился в добродушного толстяка, наряженного в бархатный костюм травянистого весеннего оттенка. — Диего Кишкодав, урождённый маркиз Венчигуэрра, — церемонно представился толстяк и протянул пухлую, унизанную перстнями руку.
Мы с бароном её бестрепетно пожали. По очереди.
— Очень приятно, — выдавил я. — Особенно видеть такого ярого сторонника нового вида спорта.
— Вы мне говорите! — расплылся в улыбке маркиз. — Знаете, как нам надоела эта война? Кларисса, — он покосился в сторону прекрасной медноволосой драконицы, которая как раз проходила мимо, под ручку с генералом Мортиферусом. — Спит и видит, как бы выскочить замуж. Вот уже лет семьсот как. Тик-так, тик-так... Яйценоскость с возрастом не возрастает. А виконт Фиорентини? — он стрельнул глазами в другую сторону, вежливо демонстрируя нам красивого подтянутого вельможу с тщательно завитыми волосами, напомаженными усиками и с такими чистыми манжетами, что позавидует любая школьница. — Всю жизнь мечтает стать кутюрье. В глубокой тайне от всех создаёт коллекцию огнеупорных бальных платьев, которые теперь, благодаря вам, и собирается демонстрировать на осеннем показе в Благор-Центре. Я же, со своей стороны, — толстяк плотоядно облизнулся. — Хотел бы заняться коллекционированием фарфоровых статуэток. Пастушки с овечками, собачки с кошечками... Пастораль, эстетика и дому прибыток.
Я поперхнулся. А потом до меня дошло... Фарфор — материал хрупкий. Поэтому наверняка имеет на Благоре невероятную ценность.
Надо будет взять на заметку.
Торговля мелкой розницей, которую в моём родном Китае штампуют тоннами, может принести неплохую прибыль...
— Будете в Сан-Инферно, я подскажу вам адреса нескольких антикварных магазинчиков, — прочистив горло, светски предложил я. — Если назовёте моё имя, вам сделают хорошую скидку.
От избытка чувств толстяк снова превратился в дракона. А потом обратно. И только он собирался, как вежливый человек, выразить свои восторг и благодарность, как за его спиной раздался сварливый, не лишенный обертонов бензопилы с порванной цепью, голос.
— Пупсик! — сказал голос. А наш новый знакомый вздрогнул. — Вот ты где! Идём скорее, я договорилась сдать твою шкуру по очень хорошей цене.
— Но зайка моя... — залебезил Пупсик, он же — Диего Кишкодав, маркиз Венчигуэрро, — Я же линял в прошлом году. И ты уже продала излишки этому магу...
— Ничего, полиняешь ещё раз, вне очереди, — возвестила благоверная, и ухватив дракона за переднюю лапу, потащила прочь.
— А про пацифизм я никому не скажу, честное слово, — напоследок успел прошептать будущий спортивный комментатор и коллекционер.
Мы долго смотрели вслед колоритной паре, а потом барон изрёк:
— Вот что значит: драть три шкуры. Лично я никогда не женюсь.
Глава 3
— Дорогой барон! — этот голос, в отличие от предыдущего, был сладок, певуч и навевал мысли о медовых сосульках.
— Вот вы где, дорогой барон, а мы вас обыскались! — к сосулькам добавилось варенье из слив: в меру сладкое, но с загадочной кислинкой.
— Ну что же вы прячетесь, Рэмбо! Скоро объявят бал, и я претендую на первый танец! — а вот это уже яблочный пирог с корицей.
Обладательницы голосов были тоже ничего: стройные, спортивные и как на подбор, такие зубастые, что увидел бы их Стивен Спилберг, и фильм "Челюсти" был бы совсем другим.
— Я первая его нашла! — рявкнула на подружек медовая драконица. И повернувшись к барону, продолжила прежним нежным напевом: — Рэмбо, лапушка, неужели вы откажетесь станцевать со мной котильон? — скользнув к Сигоньяку стремительным змеиным броском, она вцепилась в его правую руку профессиональным борцовским приёмом и победно улыбнулась.
— Лоретта, дорогая, я скорее оторву тебе голову, чем уступлю первый танец, — и вторая драконица заняла стратегическую позицию у левой руки барона.
— Но я увидела его первой, и ни за что не стану второй, — прорычала правая драконица.
— Ну, а вот я пришла второй, но обязательно стану первой, — промурлыкала левая.
— Вы обе должны уступить мне! — заявила третья, которой не досталось свободной руки. — Я выше вас рангом, и согласно субординации...
Прекрасные драконицы расхохотались. Словно снег полили сахарным сиропом, в котором варились стальные крючья.
— Война закончилась, Джасмин, — наконец ответила та, которую звали Лореттой. — Так что все эти ранги, регалии и звания ушли в прошлое. Настают новые времена, — она с придыханием повернулась к Сигоньяку. — Дорогой барон, а правда, что вы будете судить первый матч между "Драконами Юнайтед" и "Заковия Арсенал"?
Что характерно: в борьбе за обладание ценным призом в лице барона, драконицы на меня не обращали никакого внимания.
Я обиделся. Но тут же нашел вполне сносное для самолюбия оправдание: девицы решили обзавестись связями в новой сфере влияния.
А я уж решил, что теряю хватку...
Всё правильно: для дракониц я — всего-навсего какой-то там принц, в то время как барон де Сигоньяк — Судья. Фигура, по количеству власти на квадратный сантиметр, сравнимая, разве что, с Князем.
— Из достоверных источников стало известно, что именно так и будет, — Джасмин взмахнула ресницами, а потом облизала губы раздвоенным язычком.
