Евгений Щепетнов - Грифон
— Успокойся — сейчас твое тело вернется, — заверил мой спаситель, и точно — я на глазах стал обретать свое прежний облик. Вот только теперь я весь был покрыт царапинами и синяками.
— Ты останешься? — спросил я с надеждой и намерением узнать побольше о происходящем.
— Само собой! — иронично хмыкнул грифон где-то у меня в голове. — Куда я денусь, демоны вас забери! Вы засунули меня в это тело, из которого мне нет выхода! Так что теперь нам с тобой еще долго в нем сосуществовать. Хотим мы этого или нет.
Глава 11
Коридор представлял собой жалкое зрелище — ободранные, пробитые стены, через дыры в которых виднелось лабораторное оборудование и химикаты. Пол — весь в глубоких царапинах, когти грифона, и когти демонов продрали даже керамическую плитку. Что же говорить тогда о деревянных стенных панелях?
Неожиданно в конце коридора появились люди в камуфляже — осторожно выглянувшие из-за угла. Увидев голого ободранного парня, четверо мужчин пошли ко мне, держа наизготовку короткие дробовики. Не дожидаясь, пока они что-то сделают, я приказал призракам вырвать у них оружие и подвесить мужчин к потолку вверх ногами. Убедившись, что моим гостям висеть на двухметровой высоте весело и приятно (Удовольствие они выражали радостными подвываниями и криками восторга типа: «ААААА! ЫЫЫЫ!»), я объявил:
— Эй, вы! Сейчас я вас отсюда выкину, и вы быстро сваливаете куда глаза глядят. Захватите с собой весь персонал заведения — кухарок и кто там еще есть у вас рядом. Увижу кого-то возле себя — размажу о стены! Вам все понятно? Я спрашиваю — понятно? — Для большего эффекта я пару раз бахнул из дробовика в стену, разнося оставшиеся целыми панели (всегда хотел пострелять из этой штуки, но как-то не удавалось), звук оказался таким громким, что у меня зазвенело в ушах и их как будто заложило ватой.
После демонстрации своих мирных намерений выкинул супостатов из входной двери, предварительно высадив ее как тараном целой кучей духов. Потом пошел туда, где, собственно, все и началось, — в комнату главного демона.
Тут мало что изменилось, кроме того, что телевизор был разбит вдребезги, у камина отлетели старинные изразцы, непонятно как попавшие в эти края, да в стене зияла дыра, в которую мог пролезть автомобиль. (Моя работа! Гордость от содеянного переполняла меня, как вешняя вода! Раньше я мог только если костер поджечь своими файерболлами да сбить утку — если попаду. Но так вынести стену… Пожалуй, теперь я кастую посильнее Семеныча.)
Стол, возле которого стояла сумка с украденными у меня монетами, был цел, как цела и сама сумка. Заглянув туда, я запустил внутрь пятерню и любовно позвенел золотишком. Потом, вздохнув, занялся подсчетами, чтобы узнать, все ли монеты тут?
Это заняло минут пятнадцать, хотя я и старался считать чуть не горстями. Счет примерно сошелся — ну, может, пары-тройки монет и недосчитался, но было уже не до того. Не стоило забывать, что где-то в вышине висит несчастная Василиса и накапливает яд, чтобы плюнуть им в меня со всей силой пролетарского (олигархского!) гнева.
Следовало решить еще один вопрос. Вернее, два. Первый состоял в том — где хозяин держит свои бабки? И второй — чего мне надеть на себя, чтобы нормально выйти из дома? Начать следовало со второго вопроса, вернее — пришлось с него начать.
В коридоре послышался крик, мат, и в комнату вплыли два организма, перевернутые вверх ногами. Дежурный дух, которого я поставил на страже, доложил, что эти два вредителя крались по коридору со зловещими намерениями.
Появление этих охранников было как раз в кон — один ростом с меня, хотя и потолще, — все здешние охранники были как с банки свиной тушенки — на одно лицо, толстые, розовощекие.
Супостат в считаные минуты был лишен одеяний и, скуля, отправился следом за своими товарищами за забор заведения. Порадовался — хорошо, что поставил заслон из духов. Стрельнули бы в спину — и пиши пропало. Почувствовал в голове одобрение своего симбионта: — «Верно, верно делаешь! Молодец».
Прикрыв срам камуфляжем, занялся первым вопросом. Вот как было втолковать духам, что такое доллары и рубли? Или евро? Или фунты? Пришлось вначале полазить самому — долго шарился, искал, наконец нашел за картиной, висящей на стене, небольшой сейф, вделанный в стену. Конечно, кодовый замок. Интересно, подействует ли на него заклинание отмыкания? Я слышал, что простые замки, не электронные, открываются заклинанием посложнее, нужно иметь высокий уровень магии.
Уровень оказался вполне так нормальным, потому что замок после потрескивания и лязгания, разогревшись чуть не докрасна, все-таки открылся, и дверца отлетела в сторону, обнажив внутренности сейфа. Внутри лежал небольшой кожаный мешочек размером с кулак, в котором что-то позвякивало, и три пачки — рубли в десятитысячных купюрах, пачка долларов и пачка евро — по сто евро и сто долларов номиналом.
Обрадовавшись, я показал деньги духам — получилось что-то вроде: «Нюхай! Нюхай! Ищи!» — и поиск начался.
Впрочем, как начался, так и закончился, принеся мне тощую пачку десятитысячных и две купюры по сто долларов.
Немного поразмышлял над этим фактом — почему духи больше не нашли? Потом до меня дошло: я показал им сотенные купюры. Они и ищут сотенные купюры. Все двадцатки, все полтинники — побоку. Духи просто не знают, что это такое. Все духи, что тут оказались, были древними и не подозревающими о существовании неких бумажек, называемых почему-то деньгами. Им нужно было показать объект поисков, и только тогда они начинали его искать. А рублей в доме похоже что не было. Ну, кроме той жалкой пачки, что скорее всего нашлась в комнатах прислуги.
«Ну что же — и это неплохая добыча», — подумал я и стал распихивать пачки по карманам камуфляжа. Самое главное — мои монеты были на месте и теперь мы обеспечены на годы вперед.
Уже выходя из комнаты, вдруг вспомнил, что так и не глянул, что в кожаном мешочке. Я бросил его в сторону, на стол, заваленный обломками деревяшек, и теперь едва не забыл.
Досадливо цокнув языком, вернулся, хотел сунуть мешочек в карман, но любопытство помешало мне это сделать. Развязал горловину и вытряхнул на ладонь содержимое мешка. В лучах ярких ламп засверкали камешки — белые, красные, синие… они были огранены и переливались так, что у меня слегка зарябило в глазах. Бриллианты, рубины, сапфиры… я не знал их стоимости. Откуда простому парню это знать? Я не знал, куда их и продать-то, не то что разбираться в чистоте камней и их огранке.
Пожав плечами, сунул камни в нагрудный карман и забыл о них. Без камней проблем хватало.
Схватив сумку с золотом — тяжеленькую, надо сказать! — я отправился к выходу, по пути врезав кулаком по заднице очередного супостата, висевшего в коридоре вверх ногами, опять пытался пробраться и учинить какую-то пакость с моим многострадальным телом.
Дух доложил, что этот негодяй крался по коридору с оружием в руках. Зачем тебе оружие в руках, если ты не собираешься пустить его в ход? Хотел слегка пострелять? Будешь наказан!
Шмякнув охранника о стену (слегка, не до смерти — все-таки не демон, а человек), я вышел во двор и стал медленно подниматься в воздух, подбираясь к темнеющему над морем пятну, очертаниями напоминающему злющую девицу.
Эта самая девица с ходу заявила, что как только доберется до твердой поверхности, то сразу же подвергнет репрессиям мой зад. И выражения ее были такими неприятными, такими грубыми и непечатными, что я выразил неудовлетворение ейным колхозным поведением. И сообщил, что она, когда так выражается, похожа на доярку, пришедшую в стойло с глубокого похмелья. Девушке не пристало говорить такие слова!
Девушкой было заявлено, что слов этих знает много, и если я решил, что имею дело с нежной институткой из Смольного, то ошибаюсь — врежет, как срежет, три года перед глазами как живой стоять буду. Я же парировал, что рад тому обстоятельству, что она не училась в Смольном, потому как я читал, что они там были лесбиянки, а это лишило бы меня того, о чем я мечтал весь вечер.
— Правда мечтал? — сменила гнев на милость моя молодая жена.
— Само собой, мечтал, — подтвердил я, зарываясь лицом в волосы своей любимой женщины, — ты же знаешь, что я никогда не заставил бы тебя страдать. Я вынужден был тебя тут оставить — если бы с тобой что-нибудь случилось, я б этого не пережил.
— Правда? — доверчиво спросила Василиса, вглядываясь в меня синими глазами, сияющими, как два сапфира в свете Луны.
— Правда, — подтвердил я, — так бы и умер стариком в возрасте ста семи лет!
— Тьфу, противный! — рассмеялась Василиса, толкнув меня левой рукой, правой же стягивая ворот своей легкой рубашки. Ее бил озноб — ночной ветерок был совсем не горячим.
— Ты добыл монеты? — спохватилась подруга.
— Я уж думал, никогда не спросишь, — крикнул я, преодолевая шум ветра. Мы неслись довольно быстро, и мне приходилось нелегко — держать сумку с золотом, направлять духов и контролировать их количество, чтобы не свалиться на землю. И все одновременно.
