Евгений Щепетнов - Возвращение грифона
Дверь вылетела от удара моей лапы — вопреки ожиданиям, за ней никого не было. Сергей лежал, как и Василиса, привязанный к постели, голышом, как младенец, и сладко сопел, опутанный шлангами и проводами. Василиса слегка фыркнула и отвела очи — и правильно. Нечего разглядывать чужих голых мужиков при родном муже. Впрочем, и без мужа — тоже.
Пробудить Сергея было делом десяти минут. А через пятнадцать, он уже сидел на постели, матерно ругался и косился на голые бедра Василисы, демонстративно отвернувшейся в сторону. Пришлось соорудить Сергею что-то вроде туники.
Я предлагал сделать некое подобие трусов — две дырки для ног — просунул, завязал на поясе и пошел! А что? Похоже на индийские одежды. И нечего было Сергею с таким возмущением отказываться от моего изобретения. Совсем это не похоже на подгузники. Ну так, если только немножко…
Итак, что нам делать? Или отсиживаться в доме, или…
— Петр, как ты думаешь, что будет после того, как я положил ваших бойцов?
— Пришлют еще, — равнодушно ответил боевик, — думаю, уже летят. Сообщили. Скоро будут здесь.
— То есть отсидеться в доме не удастся?
— Нет. А если выяснится, что вас захватить нельзя, — дом вместе с вами уничтожат.
— А чего такая немилость? Чего уничтожать-то?
— Вы — опасные террористы. Если вас не удается подчинить, вас обязательно нужно уничтожить. Подчинить не удалось, уничтожить — тоже. Скорее всего, уже решили, что взять вас нельзя. Значит, надо долбануть по вам ракетой. Скоро мы все тут умрем.
— Это что-то новенькое, — уныло заявил Сергей, — ракетой меня еще не били. Нож был, пистолет был, бутылка была, стул и много еще чего, но — ракета?! Это уже перебор.
— По моим данным, ракета уже на подлете, — неожиданно объявил боевик, — видите, вот этот браслет? — он мигает очень часто. Значит, ракета в двух минутах от нас. Мы должны были срочно покинуть эту территорию. Иначе…
— Вась, сделай что-нибудь! Ты же можешь! — испуганное лицо Василисы обратилось ко мне. — Я не хочу умирать!
Решение принято молниеносно:
— Ко мне. Быстро! Держимся за меня и не отпускаем! Быстрее, быстрее! Есть! Полетели!
Мелькание звезд, темнота, мгновенная дурнота — удар о землю и слепящий свет.
— Это еще что такое? — голос мужчины был строгим и до предела удивленным. — Это что за компания? Ни хрена себе! Взять их!
Люди в странной форме окружили нас, наставив винтовки с примкнутыми штыками. Один замахнулся на Петра, как будто собираясь воткнуть в него штык — напрасно. Спецназовец мгновенно вырвал у него винтовку и сбил с ног ударом в голову. Я поднял руки для каста, решив положить врагов сонным заклинанием, но не успел — сзади мне в затылок врезалось что-то тяжелее и твердое, практически выбив из меня весь дух. Через секунду на меня навалилась куча народа, обездвижив, как распятую бабочку. Петр вертелся среди энкавэдэшников, сбивая их с ног, калеча и разбрасывая, как кегли, пока не прозвучали два выстрела. С простреленными ногами не больно-то покрутишься, так что лег и он.
Ну что же, пора и грифону активизироваться. Зря вы, ребята в синих фуражках, меня достали. Я сильно зол. Сейчас вы будете удивлены…
Очень удивились. Ну как не удивиться, когда вместо длинного голого парня под тобой вдруг образовалась какая-то штука, с клювом и когтистыми лапами? Это напоминало взрыв в яме с дерьмом — кого-то я отбросил в сторону, метров на пять как минимум, кто-то с криками ужаса сам слетел с неизвестного существа — и правильно. Существо очень, очень зло. «Чудовище обло, озорно и лаяй». Так вроде писали наши предки. Все-таки память у меня стала — просто компьютер! Спасибо грифону, почистившему «жесткий диск».
Галопом! В стороны, тварюги! Не надо хватать свою поганую железку! («ТТ»? Ага, он… был.). Убивать не хочу — если только случайно… Пошел вон со своим «дегтярем»! Скотина… Эк я пулемет в дугу загнул! Красава! Руки прочь от моей жены, тварь ты эдакая! И нечего так визжать! Грифона не видал? Вот — теперь поглядел. Ну что, все, что ли? Все полегли? Вроде не убил никого… калеки — не в счет. Звиняйте — я же не нападал на вас — вы первые начали. Ничего, головы поболят, оживете.
— Эй, Петр, живой?
— Живой. Он, сука, мне ноги прострелил. Идти не могу. Кость перебита.
— Ребята, ко мне! Ситуация такая, я случайно забросил вас в другой мир, где время соответствует сороковым годам. Или тридцатым — я не спец в форме, не знаю. Скорее всего, начало войны, сорок первый год. Задача — отбежать как можно дальше от этого места, на котором в нашем мире стоит особняк Гриньковых, уже разбитый ракетой… и вернуться. Все поняли?
— Поняли. Не поняли только, как его эвакуировать — безногого.
— Хватаете и забрасываете мне на спину. Петр, вцепляешься и держишься, как клещ. Все ясно? Поехали!
Перекинулся в грифона, секунд десять смотрел, как мои задохлые партнеры пытаются взгромоздить на спину подстреленного случайного коллегу, вздохнул и, уцепив лапой за руку, метнул Петра себе на спину. Тот только охнул и вытаращил глаза. Ну да, больно. Терпи! Бог терпел и нам велел. Ты тоже мне из крупнокалиберного в спину пальнул! Я же не вопил. Ну так если… слегка. Исключительно для поднятия боевого духа.
— Бежим! Держитесь за крылья, и погнали.
— Ай! Тут колется! Я босая!
— Да твою мать… влезай! Серега, лезь и ты! Задолбали неженки.
Галопом, галопом! Очухались, гады, затрещали выстрелы из пистолетов, забухали карабины — как из пушки. Видимо, подкрепление рядом было. Часть я вырубил, часть положил сонным заклинанием, но кто-то все-таки убежал, позвал на помощь. Вот они и долбают. Быстрее! Быстрее!
Так быстро я никогда не бегал. Полубегом-полулетом. Крылья дают планирование при особо длинных прыжках. Лететь не могу — три человека на спине это перебор. Так-то бы, может, и поднял, но крыльями работать невозможно, если на спине три фигуры. Если только взять в лапу по одному, а одного на спине… впрочем — уже поздно. Прибежали. Прикинул — это то место, где я оставил Машу — метрах в пятистах от Гриньковского сооружения. Должно быть безопасно. Итак, сосредоточиться… твари! Не дают сосредоточиться. Палят, как укушенные. Впрочем, укушенные и есть.
Нужен «якорь», за который можно зацепиться и перелететь в нужный мир. Иначе можно опять куда-нибудь попасть. Вот как сейчас. Почему сейчас так вышло? Да черт его знает… сбой какой-то. Когда перелетаешь в нужный мир, необходимо держать в голове основные признаки того мира. А у меня, видимо, объединились семьдесят шестой год и мое время, и получились сороковые. Но это так, предположение. Итак — якорь. Что в виде якоря? Маша. Представить ее лицо, руки, ноги… живот, слегка торчащий от беременности… поехали! Вселенная крутится, вертится… есть!
Готово. Тут ночь. Но светло, почти как днем… поместье горит! Ага… вроде получилось. Приземлились через несколько минут после взрыва. Прав был Петр — остались бы там, и нам хана. Или сразу бы прибило, или завалило бы обломками здания.
Маша. Где Маша? Сосредоточился… дзынь! Звук струны — контакт налажен. Ага, где-то метрах в пятидесяти от нас. Пошел туда. Мои наездники так и сидят, как пришитые, только лишь слышно тяжелое дыхание, да по спине текут теплые струйки. Похоже, Петр там доходит до кондиции. Истекает кровью. Если его сейчас не вылечить — может и копыта отбросить. Ладно — минуту потерпит, вылечу.
Рысью в сторону Маши… так… так… ближе, ближе… есть! Вот она, затаилась под старой яблоней, непонятно какими судьбами заброшенной на край ручья. Деревня тут была старая, вот какими судьбами.
— Привет, Машуль, это мы! — а голос у меня такой сахарный, такой непринужденный… как будто не опасаюсь встречи двух своих женщин. Бррр…
Глава 10
— Наконец-то! — Маша вскочила с земли и бросилась ко мне на шею. — Ты цел? С тобой все в порядке?
Мои спутники удивленно смотрели на незнакомую женщину, висящую у меня на шее. Сергей загадочно улыбался, а Василиса застыла, как манекен, и только через минуту, опомнившись, голосом, напоминающим скрип дворовой калитки, спросила:
— Этто кто такая? Этто что происходит?
— Я его жена! — мило улыбаясь, сообщила Маша. — А ты Василиса, да?
— Какая жена?! Ты чего несешь?! — еще более скрипуче сказала моя рыжая половинка (или треть?). — Я его жена! А ты… ты… ты… никто! Как ты смеешь?!
— Смею. Вообще-то я беременна от него. У нас будет ребенок, — так же безмятежно улыбаясь, сказала Маша, с явным превосходством поглядывая на свою соперницу. — Вась, скажи ей, что у нас будет ребенок, что ты любишь меня. Что мы с тобой жили как муж и жена. Чего ты скрываешь от Василисы правду?
— Ничего не скрываю, — сдавленно пискнул я и тут же взвыл от боли, рука моей буйной рыжей половины (трети?!) ухватила меня за одно место, благо этому делу не мешала никакая одежда.
