Черная кровь ноября - Хаан Ашира

– Ах… – Кристина чуть не выпала из лифта прямо в руки суровому дядечке-физиотерапевту. – Ногу подвернула, – пояснила она на неудоменный взгляд. – Отпустите, пожалуйста.

Вывернулась из его рук и поспешила в зал для йоги, где уже начинались занятия. Почему-то ей казалось, что Ирну бы не понравилось, что ее лапает кто-то другой.

Йогой пришлось заняться, потому что зимний сад теперь был заперт. Фильмы без начала и конца, которые крутили в холле, ее не привлекали, библиотека и вовсе состояла из книг школьной программы и справочников по садоводству и домашнему ремонту.

К тому же, пока она бродила между старыми, пахнущими пыльной бумагой и прогорклым лаком для дерева стеллажами, мелкие пакостные феечки то и дело дергали ее за волосы, высовываясь между книг. А когда она притопнула ногой и возмутилась, библиотекарша отчитала ее за шум.

На ужин Кристине снова выдали жареную печенку с гречкой и половинку яблока – совсем не похожего на то, что она с удовольствием съела после волшебного сна.

Есть не хотелось совершенно, особенно опостылевшую эту гречку, но выбросить тайком не получилось бы – по пути к столу для грязной посуды дежурила приставленная к ней тетенька в белом халате.

– Эй, – Кристина приметила чьи-то радужные крылышки в складках занавесок у фальшивого окна. – Эй, народ, вы там есть не хотите случайно?

Сразу десять или пятнадцать злобных мордочек с острыми зубками высунулись из-под стола, из-за горшка с цветком, появились из ниоткуда прямо перед ней.

– А можно? – спросил маленький зеленоватый фей, хищно глядя на вялые колечки свежего огурца, разложенные по краю тарелки.

Кристина успела только руки убрать, чтобы в порыве не сожрали заодно и их – и через секунду тарелка уже сияла чистотой.

Ну и правильно, на ночь есть вредно.

Для фигуры.

И только тут Кристина вспомнила, что беременна, и фигуру можно не беречь, а ребенка надо бы кормить…

Ну что уж теперь.

Однако, получив после ужина свои вечерние таблетки, она вернулась в палату – и ахнула.

На еще с утра девственно чистом подоконнике были грудами навалены разноцветные фрукты, аж лопающиеся от сладкого сока. Яблоки и груши, виноград и апельсины, инжир и финики, ломти дынь и россыпи малины с ежевикой. Среди привычных и знакомых ей вкусов, были и экзотические, которые Кристина узнавала только по картинкам. Папайя, мангостины, драгонфруты, карамбола, рамбутан…

Это был самый вкусный ужин в ее жизни. И самый радостный.

А во сне снова пришел Ирн.

Он не стал выдумывать ничего хитрого – не тащил ее в хрустальные дворцы, не заставлял вспоминать счастливые дни детства. Он просто присел на кровать, и Кристина, хоть и понимала, что спит, все равно поплотнее закуталась в одеяло.

Это не спасло ее от еще одного поцелуя.

Касания его губ лишали ее воли. Головой она понимала, что пора бы забеспокоиться – если не о том, что она целуется с другим мужчиной при живом муже, то хотя бы о том, что она целуется с весьма далеким от человеческого вида существом.

И о том, что это существо явно хочет чего-то большего.

Но поцелуи Ирна были такими сладкими и одновременно невинными, что каждый раз она сама себя успокаивала – ничего такого. Просто прикосновение губ. Он даже ни разу не коснулся ее языка.

– Дотронься до меня, – попросил он, расстегивая рубашку и обнажая грудь. – Пожалуйста.

Кристина положила ладонь на то место, где чувствовался горячий пульс сердца, и Ирн резко вдохнул, а зрачки его стремительно расширились.

– Что… что ты чувствуешь? – спросила она, ощущая, как быстрее забилось сердце под ее рукой, а самой ей стало настолько уютно и хорошо, что захотелось прижаться к Ирну поближе, попросить, чтобы он ее обнял.

– Боль. – Коротко отозвался он.

– Ой! – она хотела отдернуть ладонь, но он удержал.

– Нет. Так надо. Сейчас мое сердце больше принадлежит тебе, чем мне самому. Я хочу быть с ним одним целым. Мне кажется, это помогает.

Кристина заколебалась, но ладонь оставила. Только решилась наконец задать один из мучивших ее вопросов:

– Как вышло, что его вырезали, а ты выжил?

– Я не могу умереть, – он откинулся на стену, потянув ее с собой, уперся босой ногой в железный край кровати. Даже в казенных стенах он в своей белой рубахе и льняных штанах выглядел словно развалился в шезлонге где-то у моря. – Смерть придумали вы, люди. Человек увидел, как высыхает озеро или вянет цветок и решил, что они больше не вернутся. Но вода станет облаком, облако прольется дождем, дождь растворится в океане, а из океана вырвутся келпи и откусят голову глупому человеку!

Его смех, хотя и немного жутковатый, защекотал Кристину где-то глубоко внутри.

Она уже встречала его – разным. Поверженным, плененным, раненым, слабым, уязвимым, жестоким, соблазнительным, таинственным, в блеске славы, и в безумии, в искрах магии. Сейчас он был новым. Иным. Теплым. Настоящим.

Или казался таким.

– Келпи? Это мифические морские лошади?

– Дикие морские оборотни, позволю себе уточнить. И не лошади. Кони. Обуреваемые похотью кони. Они научились превращаться в людей, чтобы забирать с собой человеческих женщин, гуляющих в одиночестве у воды.

– О господи! – Кристина прижала ладони к щекам. – Они их потом… Нет!

– Фейри не может сделать ничего против воли разумного существа, – усмехнулся Ирн. – Нет. Мы умеем договариваться, торговаться, обманывать, соблазнять. Мы ловим вас на слово, а потом выворачиваем слова наизнанку. Мы не говорим всю правду – и вы сами придумываете себе тот обман, в который легче поверить. Так что не бойся. Тем женщинам точно понравилось.

Кристина провела пальцами по его груди и убрала ладонь.

Ирн вздохнул, но позволил ей это.

Вроде бы это был намек, но он предпочел его не понять.

– Расскажи, как ты нашла место, где я был похоронен? Как додумалась меня призвать? Даже если бы в тебе не было крови Айны, это могло закончиться чем угодно. В тех краях люди обретают слишком многое из того, о чем даже не мечтали.

– Не знаю, – она пожала плечами, снова кутаясь в одеяло и отодвигаясь. – Просто прочитала путеводитель, там было про Стоунхендж и еще более древние захоронения. Стало любопытно. Но там больше ничего не было. Просто холмы и трава. И небо. Почему-то там такое широкое небо, просто необъятное…

Она откинула голову на подушку, глядя в сумрачно-белый потолок, словно могла сквозь него увидеть небо Англии.

– Хочешь вернуться туда? – Ирн качнулся вперед, обняв руками колено, взглянул на нее мерцающими золотом в полутьме глазами. – Туда, где высокая зеленая трава, заросли желтых цветов от горизонта до горизонта, синее небо, накрывающее куполом мир – и яркие звезды по ночам?

– Там ветрено… – заворожено сказала Кристина. Она ведь знала, что никогда не вернется к Стоунхенджу. Просто эта судьба не для нее. Знала тогда. Но что сейчас?

– Там ветрено в ноябре и жарко в июле. Там под ногами вибрируют холмы, когда под ними пляшут эльфы. Там сочные яблоки и холодные реки. В твой день рождения Дикая Охота будет зажигать факелы в твою честь и трубить в рога. А друиды высекут на одном из камней твое имя, чтобы первый солнечный луч дня зимнего солнцестояния касался именно его.

– Я не хочу жить под землей, – передернулась Кристина. – Я устала.

– Ты будешь жить в маленьком каменном доме, заросшем мхом. В нем всегда будет гореть огонь, а на крыше гнездиться птицы.

– А моя дочь? – жадно спросила она его, словно верила, что он пророчит ей будущее.

– Твоя дочь родится легко, так что ты и сама не заметишь, – ответил Ирн то ли всерьез, то ли тоже мечтая. – Я сам приму ее и одарю милостью древних королей. Ей будут поклоняться на земле, на воде, в воздухе и рядом с огнем. Весь волшебный народ будет знать, что она – дочь королевы, все будут почитать и любить ее. Ни один камень не подвернется ей под ногу, ни одна ветка не посмеет оцарапать, а огонь будет играть с ней, как теплый щенок, позволяя себя погладить. Когда она станет взрослой, к ней придут свататься самые красивые короли мира. Но она выберет все равно фейри. Потому что будет бессмертна…