Новое назначение (СИ) - Васильев Андрей Александрович

Наверное, можно было бы поставить подарок на стол и просто уйти, но Ровнин решил, что не станет этого делать. Может, потому что фрукты и пахли, и выглядели здорово, а в отделе сидели ребята, у которых на подобную роскошь денег просто нет, а может, потому что ему очень понравились финальные слова Ленца. Приятно знать, что у тебя теперь в Москве имеется должник. Да, долг ма-а-а-аленький, но он же есть?

— Не ругайтесь, — попросил Олег Францева, когда вышел из здания. — Сам не понял, как он мне ее впихнул!

— Этот может, — глянул на закрывшиеся двери «Веселых устриц» тот. — Хотя Ленц не самый скверный представитель вурдалачьего племени. У него ум сильнее инстинктов и гнева. Но в целом старайся никогда ничего ни у кого не брать до той поры, пока не разберешься, кто есть кто, иначе высок риск, что впутаешься в какую-то нехорошую историю. А так ты никому ничего не должен, что крайне важно. Ладно, ставь ее назад, порадуем Ленку, она это дело очень любит. Все, поехали в отдел.

— А вот Хранитель кладов… — осторожно произнес Олег, когда машина тронулась.

— Что Хранитель кладов? — ответил начальник отдела. — Ровнин, ты если задаешь вопрос, то доводи его до логического завершения. Ни к чему разные полуфразы, они только пожирают наше время.

— Чем он так для всех важен? — протараторил юноша. — Понятно, что он может найти сокровища, но я в толк не возьму, почему те, кто и так знает, где они лежат, к нему за помощью идут?

— Знать и взять — разные вещи, — пояснил Францев. — Клады, Олег, встречаются разные. Есть такие, как в кино — ткнул лопатой, там сундучок, в нем золото-бриллианты. Ты богат, соришь деньгами, немножко грустишь, а после тебя убивают в конце фильма. А бывают такие, которые тебя в могилу сведут еще до того, как ты его из земли выроешь. Проклятья всех видов, мороки, посмертные стражи — вариантов много.

— Вот последнее не очень понял, — признался молодой человек, — про стражей.

— А про мороков прямо понял? — с ехидцей осведомился Аркадий Николаевич.

— Ну, это привидение, — изобразил руками в воздухе нечто округлое Олег.

— Привидение. Ну да, ну да, — улыбнулся Францев. — Ладно, пусть так. Что до посмертных стражей… Вот представь себе — на дворе век осьмнадцатый, славный и страшный. Лихие люди на проезжем тракте обнесли государеву карету, злата богато взяли да каменьев баских — смарагдов, яхонтов червленых, диамантов тож. Но вот закавыка — крепко их служивые люди потрепали, да еще и на след встали, гонят по лесам, аки лисичка заюшку. Что с казной делать?

— В землю зарыть, — предположил Олег.

— Верно. Но мало ли кто ее найдет? Стало быть, страж нужен, который своему вреда не причинит, а чужого сгубит. Далее все просто — атаман подранка какого из шайки убивает и в яму поверх добра пристраивает, причем с нужными словами. Тогда не сейчас, тогда народ ближе к своему культурному наследию находился, знал, что, когда и как говорить, особенно если в жилах старая кровь текла. Лиходеи не вернулись, казна так в яме и осталась, и недремлющий страж при ней. Причем чем дальше, тем больше эта душа озлобляется, ибо покоя ей нет, а времени отмерили для бытия с запасом, потому любого, кто придет за спрятанным добром, она рвать на куски станет. Любого, кроме кого?

— Хранителя кладов, — закончил фразу Ровнин.

— Именно. Ему власть над ними дана.

— А кем?

— Что — кем?

— Кем дана?

— Здесь по-разному, — ушел от ответа Францев. — Ситуативно. Ну и кроме кладов покойный Митрохин много чего знал и умел. Например — предметы слушать.

— А это как?

— Вот сделал хороший и талантливый мастер украшение. Ну хоть бы даже серьги. Они попали к даме, в жизни которой случилось некое потрясение — несчастье какое-то глобальное на голову свалилось, муж изменил или, того хуже, ее убил. Что-то такое, что вызывает невероятный всплеск эмоций, такой, что серьги, скажем так, благодаря ему… Ну, точно зарядятся. Хотя нет, не то это слово. Они точно душу обретут, понимаешь? Но при этом ни о каком самостоятельном существовании речь не идет, серьги останутся лишь отблеском душевной драмы своей первой хозяйки и после раз за разом будут транслировать случившееся новым владелицам, заставляя и их переживать когда-то произошедшую трагедию. Сам понимаешь, ничего хорошего от подобной ситуации ждать не стоит, ибо самые сильные эмоции люди испытывают не в счастье, а в горе. Так вот Хранитель кладов умел с этими вещами входить в контакт и их обезвреживать. Дело непростое, иногда даже опасное, но нужное.

— Надо же! — проникся Олег. — Никогда бы не подумал, что и такое на свете бывает.

— Ответил я на твой вопрос?

— Ага. Но это не все. Аркадий Николаевич, а кто такая Айза?

— Давай про нее в другой раз, — предложил начальник. — Мне просто подумать немного надо, а в тишине это делать куда удобнее.

Ответ начальника Олега, конечно, немного опечалил, но, с другой стороны, ему тоже было о чем поразмыслить. Столько всего одномоментно навалилось, что поди разберись.

По прибытии на место кур в лаваше, упакованных в пакет, Францев взял сам, а корзину вручил Ровнину, со словами:

— Ты получил — ты и неси.

Первым делом Францев заглянул в оперскую. Там никого не оказалось. Тогда он направился в следующий кабинет, тот, где Олег еще не бывал. Как выяснилось, в нем обитала Лена Ревина, которая в данный момент сливала в одну мензурку разноцветные жидкости из разных пробирок, приговаривая: «Теперь этой и вот этой».

— Ребята не возвращались? — поинтересовался Аркадий Николаевич, заходя внутрь.

— Не-а, — ответила девушка, потряхивая мензурку. — Как смотались, так и с концами. А вы как съездили?

— В целом результативно.

— Чую, что да, — повела носиком Елена. — Чем это так вкусно пахнет? Курочка?

— Возможно, — не стал врать Францев. — Но ты на нее зуб не точи. Это для всех.

— Я — часть всех, — ставя мензурку на стол, вкрадчиво почти прошептала Ревина, а после на цыпочках подбежала к начальнику. — Это же факт? Да я на много и не претендую. Мне бы крылышко! Или ножку! Как раз обеденное время.

— Тоже мне, Паниковский сухаревского разлива, — и не подумал сдаться в плен умильному девичьему взгляду суровый начальник, развернулся и направился к себе, бросив на ходу: — Вон яблоко сгрызи. Тебе полезно, в них железа много.

— Яблоко — тоже хорошо, — не стала спорить Лена и скомандовала: — Ровнин, ты чего застыл? Ставь корзину на стол! И сразу — откуда такая красота?

— Мне Ленц подарил, — пояснил юноша, выполняя приказ.

— Ленц? — кинула на него быстрый взгляд девушка. — Любопытно. И что, Командор вот так прямо разрешил взять?

— Так он уже ушел, когда все случилось.

— Все равно странно, — копаясь в плодах и откладывая некоторые из них на тарелку, которая уже была извлечена из ящика стола, отметила Ревина. — Это мне. И это мне. И вот это тоже.

— Лен, а почему Францев настолько против, чтобы мы у кого-то что-то брали? — посомневавшись немного, все же поинтересовался юноша. — Нет, я понимаю деньги там или машину. Это — взятка, разговора нет. Но есть же и исключения? Вот нашему ОВД в Саратове местная фабрика форму пошила в качестве шефской помощи. Просто она кое у кого совсем в неликвид превратилась, а новую еще два года ждать по сроку носки. И ничего, нормально все это восприняли.

— Скажи, а если бы потом директор этой фабрики пришел к начальнику ОВД и попросил, к примеру, ему побыстрее разрешение на охотничье ружье выправить или с начальником «гайцов» переговорить, чтобы права для дочери без маеты получить, то пошел бы твой бывший шеф ему навстречу или нет? Ведь это же не дело развалить, не «ствол» грязный из вещдоков подрезать, а так, ерунда, — осведомилась у Олега Елена и понюхала мохнатый краснобокий персик. — Бли-и-ин, ну как пахнет, а?

— Пошел бы, — кивнул юноша. — По-любому.

— Ну вот, ты на свой вопрос и ответил сам. Только для окончательной ясности подставь нашу клиентуру на место этого короля швейной промышленности и пойми, каким боком такие снисхождения могут выйти.