Артем Михалев - Темное сердце
— Неуютное зрелище, — уточнил сержант прибывшего на вызов наряда полиции.
Глядя на свои подрагивающие пальцы, я был вынужден с ним согласиться. Что хреново, мужик хоть и оказался слабеньким магом, но к нашим жертвоприношениям не имел никакого отношения. Да и вообще преступником не был. Увидел оборотня да и стрельнул с перепугу. Семью, говорит, защищал. Глядя на жмущуюся к проштрафившемуся папке зареванную семилетнюю дочурку, у меня рука не поднялась написать заявление. Ружье только согнул. На полицейских даже не пришлось давить ксивой. Мужики клятвенно пообещали подержать идиота суток пятнадцать да и отпустить с богом.
Вспоминая эту историю, я прорычал в трубку:
— Так вот, Игорек. Мне без тебя чуть башку не отстрелили!
— Сообщили уже, потому и звоню. Извинений тут недостаточно, но… — Он замолчал.
— Совесть замучила?
— Извини, Саша. Я не думал, что так получится. Вообще не стоило втягивать тебя в это дело.
Я задумчиво обдумывал неожиданно возникшую идею.
— Знаешь, я согласен на сделку. Мне нужно посоветоваться по одному вопросу, и, кажется, ты сможешь помочь. Идет?
Если подумать, звонок Игоря пришелся как нельзя кстати. Мне действительно требовалось поговорить с кем-нибудь из причастных к моим секретам. Василек и Коста просто не могли мне помочь, а за кривой ухмылкой Макарова явно читалось — «справляйся сам!». Мне требовался кто-то более гибкий, и, кажется, я нашел подходящего человека.
— Конечно. Буду только рад помочь.
Покладистость Игоря я списал на угрызения совести. В итоге мы договорились о встрече на набережной Москвы-реки и распрощались. Взглянув на часы, я понял, что, если хочу приехать вовремя, собираться нужно уже сейчас. Ехать к Крымскому мосту придется через весь город. Чем опаздывать, лучше лишний раз прогуляться по набережной. Тем более что свободного времени хватало, поскольку выстрел серебряной картечью неожиданно освободил меня от скучных пересмотров видеозаписей и листания анкет подозреваемых, которым я, собственно, и посвящал основную часть дня.
В отсутствие Игоря аналитики Сердюкова рвать жилы не собирались, а моего влияния хватило только на доступ в базу. Я так понял, что тамошние ребята тащили «дохлую корову» только из уважения к отцу Иллариону и Церкви. С самого начала ведьмаки очень плотно работали с церковниками, и между двумя организациями образовались крепкие доверительные отношения.
Мне ответили так:
— Тебе нужен этот висяк, ты его и колупай.
Павел заявил без обиняков, и, судя по его загнанному виду, давить было просто бесполезно. Зашивались они в работе.
— Доступ к архиву я открыл — сиди, разбирайся. Будут вопросы — задавай.
Секретная папка как раз и носила гордое название «дохлая корова», и все последние дни я безуспешно ее «доил» на предмет пропущенных Игорем улик и зацепок. Зацепок не было. Изредка попадалось что-нибудь интересное, позволявшее ненадолго вырваться из серой конторы и хоть немного проветриться. Скука! В таких условиях на ежедневные тренировки Макарова я убегал с радостной улыбкой, в предвкушении хоть каких-то развлечений, а когда все закончилось дурным мужиком и дуплетом картечи — лишь вздохнул с облегчением. В каком-то смысле кабинетная работа высасывала из меня соки не хуже демона.
Выволочку начальства я воспринял с философским спокойствием.
«Дальше Сибири не сошлют», — думал я, стараясь не заглядываться на ножки буйствующей Женьки.
Госпожа ректор не собиралась изменять своим привычкам и продолжала носить подчеркивающие ее фигуру наряды. В этот раз она надела обтягивающие брючки… которые я воспринимал с некоторой отстраненностью.
В последние дни на смену беспричинной агрессии пришла апатия. Меня беспокоили ночные кошмары. Демон не проявлялся, но изменения в собственном характере пугали все больше. Мир постепенно терял краски, и даже дефилирующая по кабинету начальница уже не волновала как прежде. Беседа вообще запомнилась какими-то урывками, но никакой ссылки, естественно, не последовало. Женя оценила мое состояние и, судя по звонку отца Иллариона, не постеснялась высказать свои претензии церковнику. При желании эта девушка умела нагнать страху.
Августовская жара давила на голову не хуже похмелья, но гулять по набережной все равно было здорово. Тихо. Спокойно. Никто не стреляет. Я давненько не выбирался в город, чтобы просто побродить, и теперь получал неподдельное удовольствие от вида мамаш с колясками, молодого фокусника-иллюзиониста с лежащей на земле кепкой для монеток и резвящейся детворы. Лето. Настроение не испортили даже замеченные краем глаза патрули сердюковцев.
Святой отец запаздывал, и у меня появилось время, чтобы выстроить предстоящий разговор. Вариантов было немного. Все внешние симптомы указывали, что демон слабел, и никто, кроме меня, не ощущал приближения опасности. Я же нутром чувствовал, как внутри меня угасало что-то очень важное. Если Игорь откажет, то мне ничего не оставалось, кроме как действовать самостоятельно. Я не собирался бросать зверя на съедение безмозглой сущности. Это гадко. Подло. И не по-людски.
Отец Илларион мог и отмахнуться от моей просьбы, но всегда оставался вариант — действовать в одиночку. Забраться в глухомань, подальше от людей и снова нырнуть в иллюзорный мир подсознания. Если тварь где-то засела, то только там. Пусть в прошлый раз мне помогала Василек, но технологию я запомнил. Должно получиться. По большому счету помощь Церкви нужна только для подстраховки. Если проиграю, то голодная тварь вырвется на свободу, и пострадают невинные люди. Я хорошо запомнил чувство беспомощности, пока смерч копошился в моих внутренностях, пробираясь к сердцу. Не следовало оставлять ему шансов, а церковники должны были справиться. Тоскливая ситуация, но другого выхода я просто не видел.
В мире все поменялось, и поменялось очень резко. Эти изменения выбивали из колеи душевного равновесия даже самых спокойных. Работа на контору добавила мне седины. В последнее время я вообще сильно сдал. Много всего навалилось. И Эльвира. И вселившийся демон. Последней каплей стал придурочный мужик с ружьем. Хуже всего, что все это происходило не только со мной. Проблем хватало и у родственников и у друзей. Взять хотя бы Черного с его нулевым даром и встряской на любовном фронте.
В такой ситуации невольно почувствуешь себя немножко брошенным. Исподволь накатывало ощущение, что никому ты не нужен со своими страхами и сомнениями. Напарник занят церковными делами и не вылезает с экрана телевизора. На Женьке вся академия держится, и я вообще не представляю, когда она спит. Коста, считай, взял на себя все конторские дела, и хотя для простого боевика он неплохо справляется, заметно, что это не его профиль. Не до меня ему сейчас. Про Макарова вспоминать не хотелось вовсе. Отношение деда ко мне было как к лабораторной крысе — сдохнет, не сдохнет? И если сдохнет, то как быстро?
В общем, все заняты своими проблемами.
Невеселые размышления пришлись мне по вкусу. Я сидел на лавочке и целенаправленно, но безрезультатно себя жалел. Умные мысли в голову не забредали. Ну не с матерью же мне советоваться в самом деле?! Тем более что она опять уехала в командировку…
— Я смотрю, у тебя сеанс психоанализа проходит? Сидишь злой, бормочешь чего-то. Может, я пока еще погуляю? — Незаметно подкравшийся священник по-доброму улыбнулся и вместо приветствия протянул мне здоровенное эскимо на палочке. — От тебя такие волны идут, что просто страх и ужас. На вот, пока весь парк не всполошил.
Подтаявшее на жаре мороженое оказалось невероятно вкусным. Уплетая за обе щеки прохладную сладость, я рассказывал Игорю о своих печалях, параллельно стараясь не уделаться с головы до ног. Получалось плохо, но пальцы я облизывал с неменьшим удовольствием.
— Мне кажется, тебе просто нужно отдохнуть.
При всех своих недостатках служитель матушки-Церкви прекрасно умел слушать и говорить начал, только когда иссяк мой словесный поток.
— И как вы себе это представляете?
Запал у меня кончился, как, впрочем, и мороженое. Мы прогуливались вдоль набережной и мирно беседовали о том о сем, периодически возвращаясь к теме разговора. Одетый в черную рясу священник в компании наголо бритого подростка привлекал множество любопытных взглядов. Впрочем, отец Илларион оказался привычен к такого рода вниманию, а я слишком увлекся разговором, чтобы хоть как-то реагировать.
— У тебя нелегкий период, Саша. Как и у всех нас. — Прежде чем я успел возразить, Игорь спешно уточнил: — Возможно, твой случай выделяется из общей массы, я не спорю. Но разбираться тебе придется самому. И не потому, что тебя, как ты выразился, «кинули» все вокруг, а потому, что по большому счету никто не знает, как тебе помочь. Несмотря на большое личное могущество, люди периодически ошибаются. И Макаров и Евгения — они всего лишь люди, не забывай об этом. Будь у них ответы на твои вопросы…
