Евгений Щепетнов - Возвращение грифона
Голова работала со скрипом — конечно, я живучий, но все-таки не бессмертный. Система регенерации меня подлечила, но пока что процентов на пять, не больше. Остановилась кровь, затянулись раны, но кость срастись за это время не могла.
В темную комнату вошли трое людей в темных комбинезонах, обшаривая углы ярким светом налобных фонарей. Прозвучала длинная автоматная очередь, и один из нападавших выругался — из его слов я понял, что Брежнев еще дышал, и они добили старика. Понятно, что это был политический переворот. Кем бы ни были эти люди, но они сломали все мои планы, так хорошо и славно продуманные. Я чуть не заплакал от отчаяния и разочарования. Следующее, что пришло мне в голову — Маша! Ее надо выручать. Маша осталась ждать меня в комнате рядом с медицинским кабинетом.
Один из вооруженных мужчин остановился у порога и громко сказал:
— Эй, колдун, я знаю, что ты жив! Выходи! Давай, давай, подымайся!
Только много позже я понял, что меня просто «взяли на пушку». Он не знал, что я жив, и крикнул на всякий случай. Конечно, я не откликнулся, и тогда тот добавил:
— Если сейчас не выйдешь — твою жену убьют. Эй, Федя, давай сюда его бабу!
В комнате темно, она загромождена приборами, и я лежал в углу так, что меня не было видно от дверного проема. Кроме того, вероятно, эти люди меня боялись — иначе зачем бы им притаскивать наживку, чтобы выманить колдуна? Почему просто не пройти по комнате и не найти меня? И пристрелить…
Не знаю, что они там себе подумали, но через несколько минут я услышал голос Маши:
— Отпусти, сволочь! Гады! Твари! — послышался удар, и Маша застонала от боли.
Я стиснул зубы и стал медленно подниматься, опираясь на здоровую руку и прикидывая возможность повергнуть супостатов каким-нибудь злостным заклинанием — выходило, пока никак не могу. Губы разбиты, зубы выкрошились — полный «полярный лис».
— Ага. Так я и думал. — Луч фонаря уперся мне в глаза. — Выходи в коридор и не вздумай колдовать — все равно бесполезно. У нас защита от твоей дряни.
Изумруды? Наверное. А что еще-то? Знают же про них.
Подволакивая ногу, вышел в ярко освещенный коридор. В глаза ударил свет, ослепив на секунду, после того, как зрение восстановилось, увидел: весь коридор усыпан трупами — человек двадцать трупов, это точно. А может, и больше. В разной одежде, в форме и в гражданском, с оружием и без — люди валялись как сломанные куклы, а стены залеплены кровью и потеками чего-то, о чем и думать не хотелось. Похоже, что пули рвали людей в клочья.
Передо мной стояли человек десять: двое держали Машу — растрепанную, злющую, как черт, украшенную здоровенным фингалом во весь левый глаз. Командовал всем этим парадом неизвестный, который при виде моей жалкой фигуры удовлетворенно хмыкнул и сказал:
— Жив. Замечательно. Теперь будешь работать на наше правительство.
— А зачем деда-то убили? — холодно спросил я. — И что все это значит? Что за правительство?
— Сегодня в результате кровоизлияния в мозг скончался величайший ум нашей эпохи, Генеральный секретарь нашей партии… и так далее. Вместо него генеральным секретарем стал товарищ Андропов. Наконец-то в стране будет править сильная рука!
— Понятно. А с нами что?
— А что с вами? Ничего нового с вами. Вы будете работать под патронажем КГБ, для страны. Для вас ничего не изменится. Пока что вы должны доказать лояльность новому руководству, а как только мы убедимся, что вы лояльны — все будет по-прежнему. Так что… все нормально.
— А зачем мою жену ударили? Кто ее ударил?
— Вы должны понять, что период вольницы кончился. Хватит нам брежневского застоя и всепрощения. Стране нужна сильная рука, и вы должны понять это в первую очередь. Жену ударили? Ей отдали приказ, она отказалась его выполнять. И пострадала. То же самое будет с вами. Кстати, если вы не будете выполнять ваши обязанности в должной степени — вы будете наказаны. Это понятно?
— Понятно. А деда все-таки жалко, — сказал я и двинулся в сторону Маши. Автоматные стволы дернулись за мной, но старший махнул рукой — пусть, мол, идет. Я со своей раненой ногой и висящей плетью рукой не вызывал у них ни малейшего чувства опасности. И это хорошо.
Первое, что я сделал, когда подошел к Маше, — это совершил трансформацию.
Во время трансформации вся моя плоть встала на место, как ей и положено, объединившись в теле грифона. Львиное тело, лапы, с острейшими когтями, крючковатый острый клюв — нынешнее мое тело соответствовало реалиям жизни и представляло собой совершенный боевой механизм, начавший действовать незамедлительно.
На трансформацию ушла доля секунды — одежда разлетелась в клочья, — в следующую секунду умерли трое — два человека, державшие Машу, и руководитель группы, бывший ближе всех. Остальные, надо отдать им должное, прежде чем я их убил, начали направлять стволы в мою сторону.
Это происходило как в замедленном действии — медленно-медленно разворачиваются, вскидывают… поздно! Это походило на то, как лиса напала на кур в курятнике — пух, перья, клочья плоти и кровь.
Люди разлетались в стороны, разорванные на части, и через три секунды рядом с нами не осталось ни одного живого человека.
Я подбежал к ошеломленной Маше и сказал:
— Садись на спину! Скорее!
Она очнулась от ступора и неловко залезла на меня, схватившись руками за гриву. По коридору к нам уже бежали люди, еще секунд пять… они не успели. Стены затуманились, как будто развеивался мираж в пустыне, опустилась темнота, и мы с Машей ощутимо брякнулись о землю. Вернее, брякнулся я, приземлившись на лапы и тут же вцепившись в них своими кривыми когтями. Маша сумела удержаться на спине и замерла, обхватив мою шею обеими руками.
Оглядевшись, я понял — нахожусь именно там, куда и хотел попасть — точка в нескольких сотнях метров от особняка Гриньковых. Вокруг была ночь, ничего не видно, и я не знал, попал в нужное время и в нужное место или нет. По той информации, что у меня была, я должен был попасть сюда на долю секунды позже, чем отправился в параллельный мир. Раньше сюда попасть я не мог — законы мироздания этого не допускали. Позже — мог. Но попасть во время, предшествующее тому, в котором я жил, мог только в параллельном мире. Единственное, что я мог изменить, — это место попадания в наш мир. Вместо того чтобы попасть в лабораторию, где меня пытались подчинить, используя Круг магов, я выбрал место довольно близко от особняка, но вполне укрытое от глаз.
Проверить же, получилось у меня или нет, можно только «экспериментальным» путем. То есть — сунув нос туда, где его могут запросто прищемить.
— Вань, что это было? — Маша стояла, обхватив себя руками, и тряслась, как в лихорадке. Ночь была довольно прохладной.
— Маш, зови меня Васей, ладно? Я все-таки Вася, а не Ваня. Что было? Переворот. Мы послужили неким катализатором — когда те, кто ждал смерти Брежнева, поняли, что он может остаться у власти на десятки лет — решили его убрать. Я не могу тебе сказать, кто принимал решение. Главное, оно было принято, и несчастный дед поплатился жизнью. Теперь там твердая власть, теперь — непонятно что будет. Прогрессора из меня, похоже, не вышло. Так что пришлось брать тебя в охапку и валить оттуда как можно быстрее. Вот и все описание ситуации.
— Пахнет…
— Что? Что ты сказала? — не понял я.
— Пахнет, — с мечтательным выражением лица сказала Маша, — цветет что-то. Сладкий запах такой. Хорошо… Да плевать — что там случилось, в моем мире. Главное — я с тобой. Это же твой мир, да? Ужасно хочу его увидеть. Будущее… читала в фантастических книжках, а теперь сама перенеслась на сто лет вперед. Мир магии! Сказка!
— Сказка, — буркнул я неопределенно и задумался — а что же делать? Нет — ну в стратегическом плане понятно, что делать — освободить Василису и Сергея, и… а что и? Интересное будет явление: «Здравствуй, Вася! А кто это с тобой, что за девушка? Хммм… не совсем девушка. (Животик-то уже видать!) А это моя жена Маша, и она беременна моим ребенком. Чтоооо?! Какая жена?! Какой ребенок?!..…»
— Маш, сиди тут и никуда не уходи. Если меня долго не будет — например, до утра, — иди к людям. Скажи, что потеряла память и не помнишь, кто ты и откуда. Ты поняла?
— Я с тобой! Я не останусь! — Маша ожесточенно сжала кулаки, и в лунном свете было видно, как блестят ее глаза.
— Мне будет трудно с тобой. Придется думать не только о своей безопасности, но и о твоей. Я иду воевать. Прошу тебя, не усложняй мне задачу.
— Ты вернешься? — голос Маши был дрожащим, и в нем отчетливо слышались слезы.
— Я вернусь. Если буду жив. Если не буду — иди к людям. Запомни, я Василий Кольцов. Найдешь Кольцовых, моих отца и мать. Найдешь, не беспокойся — вот адрес (я продиктовал). Скажешь, что ты моя жена и беременна от меня. Они все сделают как надо. Все, Маш, мне пора.
