Новое назначение (СИ) - Васильев Андрей Александрович

— Пей, — велел ему тот. — Разрешаю. Эта чарка тебе точно на пользу пойдет.

— Ладно, — кивнул тот, рассудив, что Францев точно не тот человек, который ему плохого пожелает. — Ваше здоровье!

Он подхватил пиалу, удивившись тому, насколько она холодная, хотя по всему должно быть наоборот, и одним глотком осушил ее.

Гром не грянул, в глазах не потемнело, голова не закружилась. Вообще ничего не произошло, все осталось как было, только внутри горячо стало.

— Молодец, — потрепал его по плечу аджин, и Ровнин сообразил — он понимает, что тот говорит. — С этого момента ты можешь приходить сюда, в мой дом, тогда, когда пожелаешь. Я всегда рад тебя видеть.

— Спасибо, — Олег поставил пиалу на стол. — Это большая честь для меня.

Францев еле заметно кивнул, и юноша понял — он нашел именно те слова, которые и должны были прозвучать.

— Но не забывай — это мой дом, — сдвинул черные густые брови Абрагим. — Ты же знаешь, мальчик, что такое уважение?

— Знаю, — ответил Олег.

— Вот и не забывай о нем, переступая порог чужого жилья. Не докучай другим гостям, не ищи пустых ссор, чти чужое мнение, не пытайся услышать то, что не для твоих ушей говорится. А главное, не делай так, чтобы твоему устади пришлось за тебя краснеть. Увы, среди его людей встречаются такие, которым я не указываю на порог только из глубочайшего почтения к нему! Исключительно поэтому!

Как видно, речь шла о Славяне, который тут недавно напроказничал.

— Не буду. — Олег отметил, как под конец фразы изменился тон владельца заведения, у него в голове даже возникла ассоциация с летним синим небом и тучами, которые сгущаются где-то на горизонте, предупреждая людей дальними, еле слышными раскатами грома о том, что скоро грянет буря. С чего вдруг его потянуло на возвышенную поэтику — неясно, ибо чем-чем, а подобными вещами Ровнин сроду не увлекался. — А устади — это кто?

— Он, — палец аджина показал на Аркадия Николаевича, который невозмутимо отпил кофе из белоснежной чашки, которая невесть когда и как оказалась перед ним, — кто же еще?

— Так в тех краях, откуда Абрагим родом, обращаются к человеку, который тебя чему-то может научить, — пояснил Францев.

— Зачем так говоришь? К чему слово «может»? — расстроился аджин и даже всплеснул руками.

— Значит — учитель? — уточнил Олег. — Или наставник? Хорошее слово. Правильное. Запомню. Я клянусь так соблюдать правила вашего дома, досточтимый Абрагим, что вы никогда не пожалеете о том, что приняли меня в нем.

А вот после этих слов Францев почему-то глянул на подчиненного неодобрительно. Ровнин не понял, что именно он сказал не так, но заранее расстроился.

— Молодец, — потрепал его по плечу верзила. — А теперь кушай, пока не остыло, а мы с твоим… Как ты сказал… С наставником? Мы с ним поговорим!

Олег не стал спорить, тем более что есть на самом деле хотелось все сильнее, и впился зубами в шаурму. И да, Ленуська в очередной раз оказалась права, ничего вкуснее он, пожалуй, в жизни не едал. Даже бабушкины пирожки с малиновым вареньем, которые Ровнин с самого детства считал верхом кулинарного искусства, отступили на второе место.

Ему было вкусно настолько, что он, к своему великому стыду, даже забыл о том, что рядом ведется очень и очень любопытный разговор, ни одного слова из которого он совсем недавно не собирался упустить. Однако же вот, часть прослушал, забил треск за ушами беседу наставника и аджина.

— Выходит, никто ничего? — раскуривая сигарету, спросил Францев. — Совсем?

— Все говорят — убили. Всем интересно — кто, почему, за что, зачем? — Абрагим достал из кармана передника плоскую стеклянную фляжку, на которой была нарисована голова орла, налил из нее прозрачной жидкости в пиалу, а после выплеснул ту себе в рот. — Много вопросов, все их задают и мне, и друг другу, но пока никто не дал ни одного ответа. Думаю, их и не будет. Когда убивают таких, как этот старик, то правда о случившемся чаще всего умирает вместе с ним. Слишком многим он был нужен. Слишком много убытков принесла его смерть. Такое не прощают, и тот, кто это сделал, наверняка про это знает. Если он вообще еще жив.

Олег кивнул, последние слова аджина совпадали с его мыслями. Он вслух их не высказывал, но почти сразу для себя решил, что убийцу наверняка прикончили следом за его жертвой. Распространенный же метод!

— Что ты киваешь? — обратился к нему Францев. — Невкусно?

— Наоборот! — чуть не поперхнулся юноша. — Пальчики оближешь!

— Э, зачем? — удивился владелец заведения. — Вот салфетки тебе принес! Ими руки три!

— Абрагим! — укоризненно глянул на него начальник отдела. — Прекрати!

— Ай, ладно тебе, Аркадий-паша! — расхохотался аджин. — Он умный, понял, что Абрагим шутит! Вон улыбается! Хорошо же! Когда юный мальчик, сидящий за столом со стариками, слушая их, от души улыбается, то смерть чуть-чуть отступает назад! Наша с тобой смерть. Мне кажется, я прав!

— Восточная мудрость, — выпустив облачко дыма, прокомментировал его слова Францев. — Впитывай.

— Ага. — Олег отправил остатки шаурмы в рот и вытер руки салфеткой. — Спасибо, таксир Абрагим.

Откуда всплыло у него в голове это обращение, он и сам бы не сказал. То ли в фильме каком-то о Востоке главный герой так к уважаемому человеку обращался, то ли в книге. Может, и не стоило пускать это слово в оборот, но оно, как тот воробей, уже вылетело из рта, и поймать его было невозможно.

— Ай, снова молодец! — пророкотал аджин и потрепал его по голове. — Еще будешь?

— Ага! — абсолютно искренне ответил Ровнин. — Даже если не влезет, все равно съем!

Аджин поднялся со скрипнувшего стула, который непонятно как выдерживал его вес, и направился к кухне.

— Аркадий Николаевич, а что я сказал не так? — воспользовавшись случаем, задал Олег вопрос начальнику. — Я видел, вам не понравилось.

— Никогда не говори «клянусь» в тех ситуациях, которые изначально являются небесспорными, — ответил ему Францев. — Откуда ты знаешь, что случится здесь через день, месяц, год, десять? Может выйти так, что на кону будет стоять наше дело или, к примеру, твоя жизнь, а ты связан по рукам и ногам данной тобой сегодня клятвой. Сейчас, положим, я могу замолвить за тебя слово и как-то все выправить. А что, если к тому времени меня не станет? Как тогда?

— Да тьфу-тьфу-тьфу на вас! — Олег трижды плюнул через плечо. — Вы чего такое говорите-то?

— Ты собираешься жить вечно? — усмехнулся Аркадий Николаевич. — Если да, то я расстрою тебя, подобное невозможно.

— Мне уже рассказали, — чуть помрачнел юноша. — Как там… Никто и никогда.

— Вот-вот, — покивал его начальник. — У каждого из нас есть свой день и час. У меня тоже. Но если тебя это утешит, то я их не тороплю, пусть они придут как можно позже. Дел, понимаешь, много еще. Вот как закончу, тогда уж…

— Сдается мне, что ваши… То есть наши дела не закончатся никогда, — хихикнул Ровнин. — Вот и выходит, что вы бессмертны!

— Давай кушай, — перед Олегом появилась новая тарелочка с шаурмой и синяя банка, на которой красовалась виноградная кисть, — и воду пей. Сладкая! Вкусная!

— Абрагим, ты вот сказал, что многие понесли убытки, когда умер Хранитель кладов, — затушив сигарету в пепельнице, произнес Францев. — Многие — это все мы или ты знаешь конкретные имена?

Аджин снова плеснул себе водки в пиалу, выкушал оную, причем Олега опять впечатлили огоньки, на миг блеснувшие в его глазах, и только после заговорил.

— В том году он здесь, у меня, заключил два договора. С кем — не спрашивай, не скажу. Не моя тайна.

— И ты прав, — качнул головой Аркадий Николаевич. — Все равно прошлогодние договора давно закрыты. Никто не стал бы столько времени ждать. А что насчет этого года?

— Одному он точно отказал, — пожевав губами, продолжил Абрагим. — Ты его знаешь, это марабут Матвей.

— Колдун, — пояснил Францев, заметив, что Олег, услышавший очередное непонятное слово, не переставая жевать, уставился на него. — Верховин, что ли?