Законы жанра. Том 2 (СИ) - Мусаниф Сергей Сергеевич

Лорд Фелтон ждал меня сразу за дверью.

Это, кстати, была весьма массивная дверь, более подходящая для банковского хранилища, толщиной с добрых полметра и запирающаяся на здоровенный засов вдобавок к стандартному электронному замку. Интересно, она всегда тут была или они специально к визиту Кроули повесили?

Или раньше это помещение использовалось для чего-то другого?

— Вы на самом деле не знаете, где сейчас ваш атрибут? — спросил лорд Фелтон, и тон у него бы весьма недовольный.

— За исключением тех моментов, когда я им размахиваю или когда он лежит у меня в багажнике, я этого и не знаю, — и до сего момента в этом не было необходимости, ведь когда-то мне удалось его призвать из специально построенного для него хранилища, и, пробив несколько сотен тонн бетона, он все равно оказался у меня в руке. — Я никогда не думала, что кто-то попытается использовать его таким образом.

— И вы действительно просто бросили его за городом?

— Обстоятельства так сложились, — сказала я. — И потом, если что, я тут такая не одна. Вы тоже за своим Бальмунгом не уследили.

— Бальмунг был у сэра Джориана, и сэр Джориан отдал жизнь в попытке его защитить.

— Не умаляю этого его поступка, но результат на выходе тот же самый, — сказала я.

— Я немедленно свяжусь с городским отделением ТАКС и попрошу их прояснить ситуацию с вашим атрибутом, — сказал лорд Фелтон. — А теперь возвращайтесь к нему и молитесь, чтобы мы нашли ваш атрибут. Ведь без него вы для нас совершенно бесполезны.

Глава 46

Если Кроули не блефовал, с топором я лоханулась по полной, но давай будем учитывать контекст. Тогда я еще не знала, насколько опасен Кроули, и никто из тех, кто был в курсе, не рассказал мне всей правды. Тогда я считала, что мы имеем дело с одиночкой, а теперь оказалось, что у него есть сообщники. Тогда я и подумать не могла, что кому-то придет в голову похитить и заминировать мой топор. Ну, потому что как можно похитить то, что я практически ощущаю частью собственного тела, пусть и не всегда точно знаю, где эта самая часть находится?

Но наезд лорда Фелтона меня все равно взбесил.

— Верните мне телефон, — сказала я.

— Нет.

— Что значит «нет»? Я арестована? На каком основании вы вообще держите меня в посольстве? — поинтересовалась я. — Я, между прочим, гражданка свободной независимой страны, а вовсе не ваша поданная… Э…

— Вот именно, мисс Кэррингтон, — подчеркнуто вежливо сказал лорд Фелтон. — Ваша страна больше не независима, и сейчас вы являетесь подданной короны.

— А права у подданных короны есть?

— Несомненно, — сказал лорд Фелтон. — А еще у них есть долг. И ваш долг требует, чтобы вы вернулись к Кроули и попытались узнать еще хоть что-нибудь.

— А телефон?

— Я верну его вам после того, как мы закончим, — пообещал лорд Фелтон. — И кому вы собираетесь звонить? Смиту? Не стоит утруждаться, я уже отстранил его от руководства, и я сомневаюсь, что он может принести вам хоть какую-то пользу в качестве частного лица.

Это да. Главным достоинством Смита всегда были ресурсы, которыми он располагал, и если ему перекрыли к ним доступ, то он не сможет мне помочь, даже если захочет.

А еще это делает его абсолютно беззащитным перед Кларком и его местью, но тут у них паритет, ибо Джон тоже огреб свою порцию проблем.

В общем, Фелтон меня переиграл, и крыть мне было нечем. Я находилась на их территории, у них был численный перевес, а еще у них был Кларк, и был Кроули, который мог обладать информацией про мою дочь (но, скорее всего, он мне ее так просто не выдаст), а у меня не было даже моего топора. Конечно, я все еще могла призвать его в любой момент, но пока существовала хоть малейшая вероятность, что Кроули не блефовал, делать этого я не собиралась.

Еще у меня было копье. Кроули ничего не сказал мне про копье, может быть, он про него даже не знал, ведь появилось оно совсем недавно, но… Копье было моим божественным атрибутом Дщери Мести и Войны, а топор был атрибутом Цензора, и я не была уверена, что его так легко получится заменить.

Но если отбросить в сторону потенциальную казнь Кроули, может сгодиться и копье. Думаю, что стены оно может проламывать не хуже.

Я вернулась к Кроули и троим молчаливым спецназовцам, и тяжелая сейфовая дверь снова захлопнулась за моей спиной.

— Что ж, Арчи, давайте начнем с того места, на котором остановились. Не расскажете мне подробнее о человеке, который сотворил непотребство с моим топором?

— А я думал, вы будете спрашивать про дочь.

— Вы уже готовы про нее говорить?

— Может быть, позже, — сказал он. — После того, как вы убедитесь, что я не блефую, и топора нет там, где вы его оставили.

— Если его нет там, где я его оставила, это еще не значит, что с ним произошло то, о чем вы рассказали.

— Но вероятность такая повысится, не так ли?

— И о чем же вы готовы поговорить?

— Спрашивайте, — сказал он. — И я отвечу. Если захочу.

— Кто вы такой на самом деле? — спросила я. — Или что вы такое?

— Я — персонифицированная сила природы, — заявил он. — Бог, демон, сверхъестественное существо. Я был здесь задолго до вашего рождения и останусь после того, как вы умрете. Я вписан в мироздание, я — часть законов этого мира. Я — функция…

— Можно более конкретно? — спросила я. — Что именно вы делаете?

— Я делаю человеческую жизнь интереснее, — сказал он. — Я приношу в нее элемент неожиданности. Я меняю историю, чтобы учебники становились толще, а параграфы — более захватывающими. Я демон непредсказуемости. Я — Господин Внезапность. Я — мистер Вот-Это-Поворот.

Я вспомнила, сколько раз фраза про «вот это поворот» звучала в моем окружении во время этого расследования. Довольно часто. Так часто, что я даже не сделала попытки подсчитать.

— Без меня ваша жизнь была бы совсем скучной и предсказуемой, — сказал Кроули.

Если он не врет, если он действительно верит в то, что говорит, то его мотивы становятся прозрачными, как бутылка минеральной воды из «дьюти фри». Идеальный вариант «потому что».

Оставалось только выяснить, является ли он обычным маньяком, пусть и со сверхспособностями, который считает себя демоном, или на самом деле такой.

— Большинство людей не отказались бы от скучной и предсказуемой жизни.

— Большинство людей уныло и неинтересно, — заявил Кроули. — Историю двигает не большинство.

— Граф Толстой с вами бы не согласился.

— Граф Толстой не был скучным и унылым, — сказал Кроули. — Но это не мешало ему ошибаться. Большинство не двигает историю, оно просто позволяет ей случиться. Большинство — это фон, на котором я рисую свои картины. Вам нравится моя последняя работа? Я назвал ее «Возвращение империи».

— Мне больше понравится картина «Империя убирается обратно за океан».

— Мне тоже, — сказал Кроули. — Но эта картина должна быть написана кровью, и еще не пришло время браться за кисти. Сюжет еще не вызрел.

— Если вы на самом деле демон, древний и могущественный, то какого черта вы делаете в посольском подвале?

— Я же говорил, я позволил поместить меня сюда, чтобы встретиться с вами.

— Зачем?

— Потому что вы мне интересны, — сказал он. — Потому что я собираюсь вас использовать.

— Как?

— Если я скажу, то сюрприза не получится.

— Я не люблю сюрпризы.

— Зато я люблю. Сюрпризы — это моя страсть, сюрпризы — это моя суть, — заявил он. — И я был приятно удивлен, когда вы, Боб, сумели преподнести сюрприз мне. Да, это определенно разрушило кое-какие мои планы, но сам факт меня несказанно порадовал.

— Когда это я успела? — спросила я.

— Когда спасли мир от религиозной диктатуры, которую я для него готовил, — сказал он. — Когда предотвратили десятилетия мракобесия и страха и грома, низвергающегося с небес.

Ну, тут сложно было не догадаться.

— Питерс?

— Джеремайя Питерс, пророк и божество в одном лице, — сказал Кроули. — Или, возможно, сам себе пророк. Я нашел его, я выпестовал его, я охранял его, когда он делал свои первые шаги, я направлял его, я следил, как росло его влияние, и тут он встретил вас… Это могло быть прекрасно, Боб. Новые темные века, мрак которых нарушали бы только костры инквизиции. Это была бы религия, которая не требовала бы веры, потому что бог был бы тут, среди нас, и люди бы поклонялись ему… Но этого не произошло, потому что случились вы, Боб. Вы и ваш всесокрушающий топор.