Оборотень с границы (СИ) - Прядеев Евгений

— Ни капли не сомневался, что вы найдете друг друга, — я забрал у Максима чашку с горячим напитком и сделал большой глоток. — Ты мне поможешь?

— То есть полотенца и горячей воды тебе уже недостаточно? — Мерзкий забрал чашку обратно и скептически посмотрел внутрь.

— Знаешь, бесцеремонность этого человека даже меня периодически ставит в тупик, — пожаловался он Мирону. — Стоит тут с моим полотенцем, пьет мой кофе и ему мало.

— Ой, не говори, — махнул рукой Мирон. — Ты просто отвык от него. Но вопрос серьезный. Нам действительно нужна помощь.

— Эй, ребята! — Мерзкий поднял вверх руки. — Вы преувеличиваете! Я же пока даже не представляю, что именно вам нужно. Скажите, а там посмотрим. Грабить банк я с вами не пойду, это против моих принципов! А все остальные варианты можно обдумать!

И вот тут я понял, что абсолютно не представляю, о чем попросить Мерзкого. Пока мы ехали сюда, я был полностью уверен, что все проблемы разрешатся сами собой. А на деле оказалось, что не все так легко и просто.

Да, мы знаем с Максимом друг друга уже очень и очень давно, но он не в курсе некоторых, скажем так, нюансов моей жизни. И совсем непонятно, можно ли ему рассказывать об этом? Поверит — не поверит, воспримет — не воспримет. Может быть, он просто покрутит пальцем у виска и отправит нас восвояси…

А с другой стороны, это же Мерзкий. Мы знакомы столько лет, что если он сейчас пошлет меня, то значит, я совсем не разбираюсь в людях.

— Макс, нужно свести нас с кем-нибудь из местных колдунов, — решился я говорить максимально открыто.

— Ага, щас, у меня как раз Волан-де-Морт на быстром наборе, — откинулся он на спинку стула. — Еще просьбы будут?

— Макс, это серьезно, — упер я взгляд в Мерзкого.

— Винни, тебе отдохнуть надо, ты определенно чушь несешь, — посерьезнел мой однокашник.

— Ну подожди, Максим! Ты же по любому, всех на своем участке знаешь! Может быть, просто кто-то из аксакалов или женщин-долгожителей, про кого ходят разговоры, что они лечить могут или видят будущее? — вступил в разговор Мироха. — Тут дело такое, любой контакт подойдет. А там уже по цепочке выйдем.

— Ребят, вы с Луны свалились? — Мерзкий переводил взгляд с одного на другого. — Вы меня с кем-то перепутали, наверное. Какие колдуны? Какие женщины-долгожители? Я пограничник, а не участник «Битвы экстрасенсов».

Макс сделал глоток из кружки и шумно выдохнул:

Бред какой-то! Винни, о каких проблемах идет речь? Вы наркоши, что ли?

— Э, ты думай, чего говоришь, — насупился Мирон.

— Это ты думай, — еще больше заводился Мерзкий. — На себя посмотрите. Приехали на какой-то развалюхе, все мятые, глаза бегают. Этого вообще ломает, как будто он три дня без дозы мается.

В этот момент меня действительно скрутило. Кольцо напомнило о себе резкой болью под ребрами, дыхание перехватило, и я был вынужден упереться руками в колени, пытаясь переждать боль и вздохнуть.

Максим с Мироном молча смотрели на меня, а я только всхлипывал, хватая ртом воздух, пока не прошел спазм.

— Мерзкий, — отдышавшись, я посмотрел другу прямо в глаза. — Я даю тебе слово, что мы не шутим, а наши проблемы никак не связаны с наркотиками или другим криминалом. Нам нужна помощь, а в этом мире не так много людей, которым я могу доверять так же, как и тебе. Дай наводку на кого-то из местных, про кого ходят слухи, что он умеет колдовать или что-то подобное, и мы уйдем. Я обещаю!

Мерзкий смотрел на меня, не мигая. Мирон явно хотел что-то добавить к моим словам или просто прокомментировать их, но молчал и только переводил настороженный взгляд с Мерзкого на меня.

— Я хочу знать, что вы собираетесь делать, — твердо сказал мой однокашник. — Согласись, я имею на это право. Не надо пытаться использовать меня вслепую.

Мирон открыл рот, но я остановил его движением руки.

— Если вкратце, я проглотил кольцо, по слухам очень старое, которое родом откуда-то из этих мест. Сейчас оно у меня в желудке и пытается освободиться. Мне нужен целитель, который поможет мне избавиться от этой гадости, пока я не умер от боли. Максим, это все правда от первой до последней буквы. Ты поможешь мне?

Мерзкий тяжело вздохнул и покрутил пальцем у виска. Потом допил кофе и встал.

— Отдыхайте! У меня сейчас дела, план охраны на сутки не составлен и книга погранслужбы не заполнена. В шесть вечера боевой расчет, после него поговорим. Холодильник полный, курить на кухне. Все, я пошел.

Когда за Мерзким хлопнула дверь, Мирон достал из пачки сигарету и, разминая ее в руках, спросил:

— Ну и что? Ты думаешь, он нам поможет?

— Не знаю, — признался я. — Но не сдаст точно. По нынешним временам, и это очень хорошо.

— Ну так-то да, — согласился Мирон. Он потер ладонями виски и попросил. — Дай телефон, Наташке позвоню, хоть узнаю, как она там…

Я помедлил. С одной стороны, билась где-то подлая мыслишка, что жена Мирохи может оказаться под контролем и нас отследят по этому звонку, а, с другой, я понимаю, что мой друг и так переживает. Не стоит давать ему повод для лишних волнений.

Мирон дозвонился до Наташки, его голос стал мягким и нежным. Мой друг обожал свою жену, и периодически я даже завидовал такой искренности чувств. Не желая, видимо, посвящать меня в интимные подробности их разговора, он ушел в комнату.

Я сел на стул у окна, закурил и внезапно понял, что очень и очень устал. События последних дней, начавшиеся со звонка Эдика, слились в один непрерывный калейдоскоп. Снежный ком, родившийся с маленького колечка, все больше и больше разрастался и грозил похоронить меня под собой.

Я не хотел больше прятаться и чего-то бояться. Мне гораздо проще ввязаться в открытую драку и погибнуть в ней, чем вести вот такую жизнь в постоянном страхе, что тебя найдут или обнаружат.

— У Наташки все нормально, — появился на пороге кухни Мирон. — Никто не приходил, ничего подозрительного не было. Но я все-равно попросил ее уехать на недельку. Она давно к брату в Саратов собиралась, вот пускай и проведает.

Я улыбнулся, забирая протянутый телефон. Все-таки разлука лечит, судя по всему, они уже оба не помнят подробности ссоры, из-за которой Мирон оказался вчера утром у меня дома.

— А мебель на всех заставах одинаковая, — крикнул мой друг из комнаты. — В нашей служебной квартире когда-то точно такой диван стоял.

— Отделения, — поправил я его. — Заставы давно сократили.

— Отстань, — отмахнулся пультом Мирон. — Застава — это застава, как ты ее не назови в документах. И вообще, шел бы ты спать, а то опять выглядишь хуже некуда. Все равно до боевого твой приятель не вернется.

Я действительно провалился в сон очень быстро, и уже не удивился, обнаружив, что снова бегу по знакомой тропинке. Вот только после выстрела сон не оборвался, как обычно. Ребята рванули дальше за нарушителем, а я смотрел в ослепительно голубое небо, чувствуя, как пульсирует кровь под перевязочным пакетом.

«Ну как же ты так, медвежонок?» — раздался у меня в голове голос. — «Все никак успокоиться не можешь? Ты же не хотел такой жизни».

«Я и сейчас не хочу», — ответил я кому-то неведомому.

«Не ври самому себе», — послышалось в ответ. — «Тебе нравится быть сильным! Так прими свою сущность и не противься более ей!»

Я попытался сформулировать аргументированный ответ, почему мне нравится быть человеком, но вдруг почувствовал, как мое тело затрясла неведомая сила.

— Винни, подъем! — прорвался сквозь сон голос Мерзкого.

Мой друг стоял у кровати, на покрывале которой я имел наглость беззастенчиво уснуть и, как всегда, улыбался.

— Умыться, оправиться и через двадцать минут выезжаем, — почти пропел он, снимая с себя камуфляж и облачаясь в светлые льняные брюки и голубую футболку.

— Куда? — уточнил я спросонья.

— На взаимодействие с местным населением, — уточнил он. — Не тормози, я у коменданта на четыре часа всего отпросился.

Двадцать минут — это вагон времени. Я успел и умыться, и собраться, а Мироха так и вовсе не только сам допил кофе, так и с собой сварганил нам несколько бутербродов с кофе.