Александра Огеньская - Слепое солнце
Нет, в курсе Джозеф не был, хотя ему и казалось, что чего-то на кухне (то есть в закутке, исполняющем роль кухни) творится не того, но понять не мог. Может, и не получится ничего с работой… Даже скорее всего не получится, тут и к гадалке не ходи. Но, по крайней мере, кто-то приберет в квартире (по-настоящему, не так, как это делают мужчины) и хоть раз накормит нормально. Надоели уже котлеты вареные…
— Так, посуду я тебе помою. Рагу разогревать? Или ты не хочешь есть?
Есть Джош хотел, и еще как. И съел бы рагу даже не гретым — от него пахло уютом и опять тоской по прошлому. А Джош был голоден — часа два назад глотнул кофе натощак, с волнения мерзкие полуфабрикаты в глотку не лезли.
— Так, и еще тебе нужно скатерть на столе заменить. Слушай, ты что, один живешь? А Луиза? Или… кто-то еще?
— Один. — Ощущение счастливого почти волнения ухнуло куда-то вниз тяжелым камнем. Один. Не только Мэва удивлялась. А Джошу одному было комфортней — ни от кого не зависеть. После лазарета мама все пыталась увезти к себе под Закопане или остаться жить в Джошем в Познани. Он не позволил. У себя в деревне мать — уважаемая женщина, сельская знахарка, по Службе выполняет функцию магического надзора, народ ее боготворит. И могла бы, в принципе, обеспечить и себя, и сына, даже если бы Джош вообще целыми днями на печи валялся, в потолок плевал. Но там Джош был бы всего лишь… «слепой сынок матушки Добронеги» или что-то вроде. Здесь, в Познани, он тоже никому особо нужен не был, но в городе для него эту видимость нужности создавали. Добронега же, для которой видимости никто не создавал, в городе чувствовала себя неуютно. Она ничего не говорила, но Джош чувствовал — те три месяца в шумном мегаполисе при сыне еле вытерпела. Не привыкла она. После смерти мужа пятнадцать лет прожила в родной деревушке, а если и выбиралась когда в город, то только по острой необходимости и на пару часов. Так что она уехала, а Джозеф остался. Правда, она звонит раз в неделю — чаще он ей звонить запретил. Ни к чему это.
— Извини. — Неловко буркнула Мэва. И без всякой взаимосвязи с предыдущим сообщила. — А у тебя мило.
Чтобы поддержать разговор, Джош старательно кивнул и с любопытством поинтересовался:
— А как это — мило? Я просто не видел ни разу. Расскажешь?
И, кажется, своим вопросом собеседницу огорчил. Она помолчала, потом, погремев тарелками, удрученно подвела итог:
— Значит, совсем ничего не видишь. А я надеялась — хоть немного. Или там…. Думала, раз тебя на работу возвращают…
Вздохнула. И уже делано бодро принялась перечислять, мерно что-то нарезая на разделочной доске:
— Ну, у тебя зеленые с золотым обои, золотистые шторки на окнах. Пыльные, кстати. Я их в прачечную сдам, если ты не против. Затем — стол и стулья светлые, орешник. Ковер бежевый. Шкафчики светлые. Люстра под богемское стекло, опять зеленая. Ковер, между прочим, можно бы уже и пропылесосить….
Джош слушал болтовню Мэвы — с описания интерьера она перепрыгнула на перечисление хозяйственных дел, которые, по ее мнению, просто необходимо провернуть в ближайшее время, затем на погоду в Познани и Колодне, на какие-то там события Наверху — со странной смесью благодарности и раздражения.
Мэва нервничала, это чувствовалось. Она и раньше, когда волновалась, становилась говорлива. И чем больше волновалась, тем говорливей делалась. Геометрическая прогрессия. Так вот, сейчас по прежней «шкале степеней волнения» — баллов девять из десяти. Неужели ее так потряс облик старого приятеля? Или нечто иное?
Мэва закончила шаманить с посудой, поставила на плиту… чайник, точно. Усадила Джозефа к столу, сама устроилась поблизости. И это все хорошо и по-дружески, почти как раньше, только…
— Мэва, послушай, а как получилось, что тебя ко мне… приставили? И что вообще эта странная работа должна означать?
Мэва снова тяжело вздохнула, что совсем не вязалось с ее легкомысленной трескотней.
— Я думала, ты объяснишь. Меня буквально выдернули вчера утром. В приказном порядке велели собираться и отправляться обратно в Познань, в прежний отдел. На неопределенный срок. Сам Беккер. Сказал, ты возвращаешься к работе, а меня назначил к тебе в напарники. Сказал, что это шанс реабилитироваться. Я думала, это ты меня к себе попросил.
— Не просил. Я вообще не знал, кого поставят, мне только сказали, что женщину. Хорошо, что про тебя вспомнили, — непонятно, но хорошо. Ведь в отделе десять женщин, и можно было не возиться с вызовом из иногородних отделений не особо ценного работника. — И со мной тоже лично Беккер говорил. Вчера. Пришел в кафе, где я обычно кофе пью после работы. Представляешь, такая шишка в каком-то кафе?! И вроде как только для того, чтобы попросить меня закончить дело. Был бы совсем идиотом, подумал бы, что действительно ему зачем-то нужен. В общем, не знаю, почему согласился.
Чем дальше, тем подозрительней Джошу казалась история, в которую он попал. Сам по себе он бы еще со скидкой на «благотворительность» согласился верить, что действительно нужен для дела. Но вкупе с Мэвой…
— Странно. Я не знаю, что и думать…, - озвучила общую на двоих мысль женщина.
— Мне это не нравится, вот что.
— Мне тоже. Почему мы? Для чего?
Точно. Самый главный вопрос. В отделе полсотни оперативников — здоровых, опытных, зрячих и еще бог знает что. Однако Беккер выбрал слепого мага без Сил и опальную специалистку в области экспертизы — даже не «полевичку», на серьезное дело. И тут три варианта объяснения.
Первый, самый оптимистичный и оттого нереальный — новый начальник в заблудших овец своего отдела верит. Или разглядел в них доселе невидимые, скрытые таланты-самородки. Этот вариант можно отметать сразу — и звучит-то смешно. Вон, тех же Мари и Анастази почему-то не вызывают высокие начальники и не предлагают заняться «настоящей работой». Второй вариант — та же богадельня. Во всяком случае, в отношении Джоша. Мэву, может, еще ничего, примут обратно. Вероятней даже, что это для Мэвы шанс и богадельня, а совсем не для Джозефа. Третий вариант напрашивается сам собой и предполагает множество нюансов. Либо Беккеру на самом деле плевать на результаты расследования, и он обратил на дело внимание исключительно в порядке надзора, как человек, заступающий на новую должность. Тогда после «настоящей работы» Джоша и Мэвы он всего лишь пометит дело как раскрытое и сдаст обратно в архив. Либо…На дело Беккеру не плевать настолько, что он долго искал и нашел-таки двух неудачников-аутсайдеров, лишь бы случайным образом дельце не раскрылось. А значит — подстава. И тогда следующий закономерный вопрос — что с этого расследования Беккеру и почему он материалы не смог спокойненько припрятать под сукно или в те же архивы?
Так что — чрезмерный оптимизм, богадельня или подстава? В принципе, ответ на этот вопрос лично для Джоша имел чисто академический интерес, поскольку больше его подставить, чем он сам себе «удружил», вряд ли возможно. А вот Мэву жалко. Если что, могут вообще со Службы попереть. Она такого удара не переживет. Все ж таки интересно, что за фрукт этот Беккер.
— Не знаю. Опять какие-то интриги, вероятно. Я отошел от дел, даже сплетен последних не знаю. Придется разбираться на месте. Тебе разбираться. Я в этом деле бесполезен и беспомощен, сама понимаешь.
— Джош…
— И не нужно меня жалеть или утешать, я уже смирился. Просто теперь я…такой, — странно, но расписываться в своей беспомощности стало легко. Вышло просто и без надрыва. Привычка, похоже. — Так вот, я не о том. Просто осваиваться заново придется тебе самой, здесь я не помощник. Кстати, ты должна была вроде меня проинструктировать и принести материалы?
— Да, верно. Сейчас рассказывать, или поедим сперва?
— Валяй сейчас. И, кажется. где-то в шкафчике, на второй полке есть кофе приличный, только у меня никак сварить нормально не получается. Может, получится у тебя?
Получилось, разумеется. По комнате поплыл вкусный горьковатый аромат, а инструкции оказались простыми и понятным — ничего сверхъестественного.
— Работаем мы с тобой по полдня в Отделе — бумажные дела типа архивов, экспертизы, отчетов. Потом — по своему усмотрению: тренажерка, разъезды по необходимости. Затем у меня еще какие-то там курсы повышения квалификации вечерние три раза в неделю, а ты свободен. Меня вроде припишут в постоянный штат. Мне практически пообещали место в отделе экспертизы по раскрытии дела. Так что, Джош, ты как хочешь, а я намерена в нем разобраться. Мне нужно это место. В Колодне я с ума сойду со скуки.
— Я понимаю. — Пошловато вышло, как в кабинете психоаналитика. — Я постараюсь. Но ты сказала про тренажерку… Мне тоже нужно туда ходить? Мне же вроде нечего там делать?
Мэва неопределенно, но явно неодобрительно хмыкнула и шумно хлебнула кофе:
— Разленился, ага? Лентяй лентяем! Небось и зарядку по утрам не делаешь?
