Закон охоты (СИ) - Васильев Андрей Александрович

А он мне сильно нужен.

— Эхма! — снова то ли закашлялся, то ли рассмеялся старикан. — Вот оно что! Так тебя каменная девка, выходит, сюда наладила? Как обычно — своих силенок не хватает, заемные к делу приставила. Ну и мараться в крови не желает лишний раз.

— Так и есть, — кивнул. — Не в смысле сил, а что да, о ней речь.

— Зря ты с ней связался, парень, — с легкой грустью произнес шаман. — Не выйдет из того добра. Шебутная она, смекаешь? Опять же — что не по ней, так все, пиши пропало. Не простит же, не забудет. Или того хуже — завалит тебя камнями в переходе каком или скалой придавит. Эта может, мне ли не знать.

— Выбора нет. — Я внутренне напрягся, осознавая, что вплотную подобрался к именно тому моменту нашей беседы, который решит все. — Горная Хозяйка знает то, без чего мне никак не обойтись, а другого способа выведать тайну, кроме как пойти к ней на службу, я не увидел. Потому и мотаюсь по этим горам которую ночь, поручения ее исполняю. Где договариваюсь, где убиваю — как придется. Два вот справил, еще одно осталось.

— Что же за тайна такая? — заинтересовался Мискув. — Аж любопытно стало.

— Мне на Илеять-гору надо попасть — проникновенно сообщил ему я. — Причем не вообще, а в конкретную ночь, до которой всего ничего осталось.

— Куда-куда? — чуть подался вперед шаман. — На Илеять? А по какой нужде тебе туда надо?

— Макс, мы идем? — недовольно осведомилась у меня Метельская. — Время не ждет.

Люблю тебя, Светка! Как же ты вовремя!

— Пару гильз так и не нашла, — оперативница хлопнула себя по карману куртки, в котором что-то негромко брякнуло, — а искать времени уже нет.

— Они у меня, — успокоил ее я. — Под руку подвернулись, когда свои собирал. Уважаемый Мискув, нам пора, скоро светать начнет. Да и вы тут особо не задерживайтесь, не стоит. А еще лучше — пойдемте с нами.

— В гости к каменной девке? — хмыкнул старик.

— Ну, я имел в виду до предгорий, дорога-то вниз тут одна. Но и ваш вариант мне нравится, скрывать не стану. Мне кажется, нам есть еще о чем поговорить.

На крючок я его подцепил, это видно. Вот только Глузд не заартачился бы. Ну, мол, сколько вас вышло из горы, столько и обратно войдет. Как-то упустил я в запале этот фактор. Хотя, с другой стороны, может, и договорюсь как-то. В принципе, какая ему разница — больше, меньше. Мы же не оттуда, мы туда.

— Может, и так, — пробормотал дед. — А может, и нет.

Спускаться, как не странно, было сложнее, чем подниматься. То ли усталость сказывалась, то ли адреналиновый отходняк давал о себе знать, но дорога показалась бесконечной. Да еще Аркаша на курумнике чуть ногу себе не сломал, кубарем покатившись вниз по камням, чуть не утащив с собой Белозерову, которую держал за руку.

— Было у нас одно горе, стало два, — подытожила Марго, глядя на Марину, которая отряхивала охающего и что-то жалобно бормочущего юношу.

— Можно посмотреть на это с другой, более позитивной стороны, — возразила ей Метельская. — Встретились два одиночества. Вдруг вся эта история станет прелюдией большой и красивой любви?

— Вот вроде ты взрослая баба, жизнь повидала, так откуда эти сопли? — ухмыльнулась вурдалачка. — Наш Аркаша, кроме себя, никого любить не может, это и тебе, и мне прекрасно известно. Гнилой же мальчонка, хоть и молодой совсем. Но это только людей касается, а денег — нет. Ну а у Маринкиного папаши их — как у дурня фантиков.

— Серьезно? — заинтересовалась Василиса. — А как фамилия папы этой милой особы?

— Ротшильд, — ответил я, — Давид Рене Джеймс.

— Прикольно. А чего она тогда по-русски так бодро разговаривает?

— Внебрачная потому что. От студентки-практикантки, которую в Нормандию случайно занесло лет двадцать назад. Так, молодежь. Мы уходим, а вы и дальше можете тут ворковать.

Собственно, с Василисой мы вскоре расстались. Наши дороги разошлись на том месте, где всего-то несколько часов назад нас немного переполошил лось.

— Вот смотри, — Светлана ткнула пальцем в значок, нарисованный краской на дереве, — это маркировка. Иди по ним, рано или поздно доберешься до поселка. Но в него, как я говорила, лучше не суйся. Там туристов хватает, конечно, но тебе среди них сроду не затеряться, больно видок для наших мест неподходящий. Потому топай по трассе, авось кто подберет и до Магнитского довезет, оттуда маршрутка до Сатки ходит несколько раз в день. Ну а из Сатки хоть куда уже можно, оттуда автобусы и в Екатеринбург ходят, и в Челябу, и в Чебаркуль.

— Держи, — стянула вдруг с плеч свою куртку Марина и протянула ее ведьме. — Нам все равно сейчас… Короче — тебе нужнее. И от холода защитит, и не так в глаза твоя одежда будет всем бросаться. Вон на плече у тебя сарафан порван, сразу же видно. Я бы и штаны отдала, но у меня других нет.

— Благодарю, подруга, — очень серьезно глянула на нее Василиса. — Не забуду, добром за добро при оказии отплачу.

— Услышано, — бросил я. — Все, расход. Тебе туда, по меткам, а нам в другую сторону. И мой тебе совет — не надо за нами тихонечко-тихонечко, между деревьями… Ну, ты меня поняла?

— Вот мне делать больше нечего, — насупилась ведьма. — Других забот полон рот. Светлеть-то светлеет, да тут, в лесу, особо это не ощущается.

— На, — я бросил ей свой фонарик. — Будем считать, что мы тебя всем чем можно снабдили. Пока! Если повезет — увидимся в Москве.

— Даже не сомневаюсь в этом, — приободрилась Васька, пару раз включив и выключив «маглайт». — Всех обняла! Да! Уважаемый, а вы-то как? Может, со мной? Что может быть проще и привычнее взгляду, чем дедушка и внучка? Никто даже внимания на нас обращать не станет.

— Иди, егоза, иди, — улыбнулся ей Мискув. — Легкой тебе дороги. Но помни о том, что я тебе сказал. Лишнего не болтай — и речь при тебе останется.

— Жаль, лучшего прикрытия не придумаешь, — чуть опечалилась ведьма, а после, помахав нам рукой, двинулась вниз по дороге, освещая фонариком деревья то слева, то справа от себя.

— Может, все же я ее догоню? — глянув ей вслед, задумчиво спросила у меня Марго. — Для пущего спокойствия. Тело оттащу подальше, ветками забросаю, найдут не скоро. Или вообще не найдут. Тут не только лоси, поди, бродят.

Если честно, смутили меня ее слова. По уму, конечно, так и надо бы поступить, но…

— Угомонись, нежить! — В голосе Мискува от прежнего равнодушия и мягкости следа не осталось. — Пусть идет, ее жизнь и смерть теперь не твоя забота. Лишнего эта дуреха никому не скажет, а значит, и убивать ее не след. Да и хватит на сегодня уже крови.

— А вы, значит, решили все же нам компанию составить? — уточнил я, подав знак Марго, мол, пусть все случится так, как дед сказал. — Если да, то очень рад.

— Не верю я в случаи, парень, — пояснил шаман. — Раз мы встретились, значит, так тому и быть. Только одно понять не могу: ты не местный, а знаешь, кто я. Хорошо знаешь, с самого начала. А мы ведь никогда раньше не встречались, не беседовали. Опять-таки ведать о том, что ведьмы меня задумают в жертву луне отдать, ты тоже не мог, они меня вчерась только прихватили, причем по случаю. Вот и вопрос — откуда? Почему? Пока не объяснишь, с места не двинусь.

— У нас один общий знакомый есть, — улыбнулся я. — Колдун, зовут его Геннадий, фамилия Поревин. Вот он мне про вас и рассказывал, причем с большим почтением в голосе. Ну а с учетом того, что он из тех людей, которые вообще про кого-либо очень редко что-то хорошее говорят в принципе, то я заранее к вам уважением проникся. И да, я тоже считаю, что наша встреча не случайность. Не скажу, что сильно верю с судьбу и предназначения, но от очевидных фактов отмахиваться глупо.

— Вон оно чего! — осклабился шаман. — Так ты с Мефодьичем знаком? Теперь понятно. Мы с ним старые приятели, это да.

— Не просто знаком, — фыркнула Светлана, — мы днями его от смерти спасли, так что он нам теперь почти родня так-то. А еще он сейчас в моем доме живет.

— Ну, куда нам? — пропустив ее слова мимо ушей, спросил шаман. — Ведите уже. Туман начинает с озера ползти, а мои кости сырости не любят. Это вам, молодым, все едино, а я старый уже. Да и дух озерный, чего доброго, меня учует, а не хотелось бы. Мы с ним с давних пор не ладим. Навредить он мне тут, в лесу, никак не навредит, но мало ли кому расскажет, где я был, с кем, когда. Лишнее это. Меланью, ясное дело, жалеть никто не станет, но чужаков, что ее и прочих убили, ведьмы не простят, непременно искать станут.