Вадим Панов - Ребус Галла
«Влезть в междоусобицу или остаться в стороне?»
— Принимаю.
— Вот и хорошо.
— Что нужно для работы? — осведомился повеселевший Ратомир.
— Тело Берислава осмотреть не получится?
— Вас к нему не подпустят, а красть его мы не будем.
— В таком случае для начала нужна одежда, в которой обнаружили барона.
— Вы получите ее завтра.
— И давайте поговорим о гонораре…
Чуть позже, провожая взглядом удаляющиеся огоньки «Ауди», Мечеслав негромко заметил:
— Мне не понравился ее вывод.
— Насчет Великого Дома?
— Да.
Ратомир сделал глоток коньяка, передал фляжку другу и пожал плечами.
— Чувствуешь вину перед королевой?
— Чувствую, что наши старые противоречия вновь обостряются.
— Не мы в этом виноваты, друг.
— Хотелось бы верить, — задумчиво протянул Мечеслав, поглаживая старый шрам.
Ратомир хмыкнул:
— Твое назначение на должность министра по делам Красных Шапок…
— Оно давно отменено!
— Оно было!
Повелитель Сокольников не выдержал взгляд друга — отвернулся.
— Оно было, — с нажимом повторил Ратомир. — И оно взбудоражило баронов. А смерть Берислава пришлась…
— Совсем некстати.
— Согласен, — сбавил тон Ратомир. — Но не случись той истории с Красными Шапками, баронам было бы проще поверить в версию автокатастрофы.
Теперь же они слишком возбуждены… Мечеслав сделал большой глоток из фляжки, вытер губы тыльной стороной ладони и угрюмо заметил:
— Исследование одежды вряд ли выведет Яну на след. В лучшем случае она определит, что Берислава убили с помощью магии, имя преступника Яна не укажет.
— Нам достаточно, — усмехнулся Ратомир. — Имея на руках такое заключение, мы соберем Большой совет и выразим недоверие Милане.
— Всеслава думает, что Милану могли ввести в заблуждение, — обронил Мечеслав.
— Мы ткнем их носом в правду, а дальше пусть разбираются сами, — махнул рукой Ратомир.
— Можно и так, — после короткого раздумья согласился повелитель Сокольников.
* * * Москва, Проектируемый проезд, 3 ноября, пятница, 23.24Они встретились в одной из промышленных зон Москвы, в безлюдном переплетении заборов, складов, припаркованных на ночь фур и негорящих фонарей. В закоулке, где их никто не мог увидеть.
Милана прибыла одна, порталом. Фердинанд прибыл один, на автомобиле. Оба были абсолютно спокойны, потому что понимали: несмотря на испытываемую друг к другу ненависть, лить кровь сегодня не станут. Время меча еще не настало.
Воевода упругим шагом подошла к облокотившемуся на дверцу «Паджеро» Павлу и, посмотрев на него сверху вниз — Милана на голову возвышалась над чудом, — произнесла:
— Твое поведение заслуживает уважения, Фердинанд. Ты меня боишься, но все равно пришел.
— Я не боюсь.
— Неужели?
— Ты наверняка почитала исторические материалы и знаешь, что я могу убить тебя так же легко, как и ты меня.
— Верится с трудом.
— Хочешь попробовать? — поинтересовался чуд.
— Я хочу поговорить.
— О чем?
Воевода выразительно посмотрела на рыцаря, после чего осведомилась:
— Ты имеешь право принимать решения, Фердинанд?
— Любое, если оно не навредит моим единоверцам.
— Какой бред, — не сдержалась Милана. — Единоверцы! Можно подумать, мы говорим о челах.
Воевода хотела построить разговор иначе, хотела побыстрее изложить свой приказ и расстаться с адептом Скверны. Но неожиданно для себя поняла, что ее задевает сама идея культа. Ей претила мысль, что можно изменить древним традициям.
— Перед Галла все равны, — спокойно отозвался Павел. — Даже челы.
— И тебя это не смущает? Кровь не бунтует?
— Повинуясь голосу крови, мы проливали ее слишком часто. Галла остановит это безумие.
— Такую судьбу ты уготовил своему народу, Фердинанд? Хочешь растворить рыцарей в челах?
У Павла заходили желваки, но следующую фразу он произнес по-прежнему мирно:
— Чего ты хочешь, воевода?
«Ты ничего ему не докажешь! Из документов следует, что принявшие Скверну не отрекались от нее даже под пытками. Именно поэтому чуды уничтожали всех…»
— Если я правильно поняла предсмертные визги Берислава, Скверна пустила корни в обоих Великих Домах. Так?
— И среди чудов, и среди людов есть те, кого коснулась Истина.
Павел не среагировал на уничижительное упоминание единоверца.
— Ты понимаешь, что секта в моей власти?
— Я бы сказал, что у нас небольшое затруднение.
— Я знаю, где Ребус, а значит — Галла.
— Вы находили много Ребусов.
— Но этот — последний. — Милана усмехнулась. — Вам некуда деться, вы не сможете его перенести.
— Можно попытаться.
— Не успеете.
— Не следует недооценивать Галла.
— Хочешь попробовать?
Снова вызывающий вопрос, и снова готовность к компромиссу.
— Вопрос не в том, чего хочу я, а в том, что нужно тебе. Воевода, я спрашиваю в третий и последний раз: в чем смысл нашей встречи? Выслушивать пустые оскорбления и тупые рассуждения мне неинтересно.
— Я уничтожу Скверну в своем Великом Доме, — жестко произнесла Милана. — Это вопрос решенный. Поговорив с бароном, я узнала все нужные имена. Предателям не жить.
— Перебьешь своих?
— Они уже не люды.
Воевода блефовала — перед смертью Берислав успел сказать очень мало, но сыграла Милана отлично. Окажись на месте рыцаря кто угодно, хоть сам Сантьяга, он не заподозрил бы воеводу во лжи.
— Моя жизнь посвящена служению Великому Дому, и я буду служить. Все принявшие Скверну Галла умрут.
На лице Фердинанда не дрогнул ни один мускул.
— Рассматривай это как жертву.
— Я тебя не понимаю.
— Все очень просто, Павел, — с дружелюбной жестокостью объяснила Милана. — Меня вполне устраивает, что в Ордене завелась Скверна. Она ослабляет Чудь, поэтому против тебя и твоих сородичей я ничего не имею.
— Ты знаешь о присутствии в Тайном Городе Галла и будешь молчать?
— Ключевое слово: знаю. Я позабочусь о том, чтобы люды не подвергались ее воздействию.
Сказано уверенно, но…
— Это выше тебя, воевода, — покачал головой Павел. — Ты не понимаешь величия Галла. Одно его имя заставляет трепетать сердца.
— Я постараюсь, рыцарь, — твердо ответила Милана. — А когда я стараюсь, у меня все получается.
Предложение прозвучало. Пожертвуй частью ради спасения основного. Интересно, гамбиты в традициях Галла?
— Как ты хочешь… уладить свою проблему? — угрюмо спросил Фердинанд.
— Собери всех подверженных Скверне людов в Ребусе. Тебя они послушают. Скажешь, что нужно выбрать нового вожака.
— Встреча уже назначена.
— Вот и хорошо. Когда?
— Завтра.
— Отлично! Будут все?
— Да. Нам действительно нужно выбрать нового Толкователя.
— А разве он не снисходит божественным образом?
Фердинанд тяжело вздохнул:
— Тебе не удастся оскорбить меня, воевода. Нападками на Галла ты демонстрируешь свою слабость.
— Завтра я продемонстрирую свою силу, — пообещала Милана.
— В храме не действует магия, — напомнил рыцарь. — Галла ее не терпит.
— Я знаю. Спасибо, как говорится, за заботу, но меня это обстоятельство не смущает.
Павел потер руки, словно пытаясь избавиться от прилипшей к ним грязи, явно хотел что-то сказать, но предпочел смолчать.
— Ты спасаешь Скверну, Фердинанд, — хмыкнула воевода. — Она ведь важнее нескольких людов?
Павел отвел взгляд.
— И не появляйся завтра в Ребусе. Мы убьем всех, кто там окажется.
* * * Окраина Балашихи, ближнее Подмосковье, 4 ноября, суббота, 00.08Холодный дождь, состоящий то ли из мелких капелек, то ли из небольших льдинок, начался минут пять назад, но уже успел порядком надоесть.
Избор поправил воротник куртки, посмотрел на часы — назначивший встречу опаздывал уже на десять минут — и еще раз огляделся. Забор, пустырь, лес, небольшой овраг. Фонарей нет. До ближайшей дороги несколько минут ходу. Укромный угол. Здесь и днем-то нечасто встретишь прохожих, а уж дождливой ноябрьской ночью разговору точно никто не помешает.
Избор насторожился — острый слух дружинника уловил едва слышные шаги, — повернулся, прищурился, вглядываясь в ночную тьму, а различив неясное движение, громко поинтересовался:
— Это вы?
Мужчина помахал правой рукой, давая знак, что кричать не следует, и подошел, оказавшись в паре футов от Избора.
— Ты ждал кого-то еще?
— Нет.
— Тогда обойдемся без глупых вопросов.
— Слушаюсь!
— Расслабься.
Молодой дружинник встал «вольно» и заговорщицки осведомился:
