Вадим Панов - Перстень Парацельса
Он поверил детективу, потому что хотел верить, но Даша стала другой — почувствовавшей силу, — и ей требовались не только слова, но и доказательства.
И то, что случилось дальше, Громов вспоминал с некоторым стыдом: он не сдержался. Они начали препираться, всё жарче и жарче, и в какой-то момент напряжение последних дней прорвалось: сорвавшийся Виктор признался в том, что до сих пор не обрёл сверхъестественные способности и не чувствует силу. Ждал сочувствия… Ждал? Да, наверное, ждал. Хотел сочувствия, но Даша отреагировала на удивление равнодушно: «Почему молчал?»
Как ей ответить? Потому что было стыдно? Потому что боялся?
Громову на самом деле было стыдно, он действительно боялся потерять Дашу, но ответить честно — значило расписаться в собственной слабости, и раздражённый Виктор не нашёл ничего лучшего, чем грубить. Девушка не осталась в долгу, и жаркое к тому моменту препирательство едва ли не молниеносно переросло в жуткий скандал, который закончился тем, что Даша оделась и ушла.
Куда?
Она не ответила. И её телефон не отзывался.
Опомнившийся и сообразивший, что натворил, Виктор стал лихорадочно звонить девушке, надеясь извиниться, попросить прощения, упасть в ноги… Напрасно.
Едва не сошёл с ума от отчаяния, но позвонил Марат, сказал, что Герман срочно собирает всех у Сатурна. Приезжай. Назвал адрес.
Громов, естественно, поехал, но подниматься в квартиру не стал, поставил машину так, чтобы видеть подъезд, и принялся ждать. Примерно через час вышли Рыжий, Марат и Карина, уселись в «Субару» и уехали. Даши с ними не было. И ещё двадцать минут из подъезда никто не выходил, а потом свет в окне на пятом этаже погас.
И на душу Виктора опустилась тьма.
И он вспомнил ощущение полнейшего одиночества.
И понял, что это случилось — он остался один.
Неужели в этом и заключалась его удивительная сверхъестественная способность — терять то, что действительно дорого?
Неужели?
Он хотел подняться, ворваться в квартиру, но представил, как это будет выглядеть со стороны, представил — ярко представил! — в каком виде обнаружит Дашу, и не стал никуда врываться. Уехал… На половине дороги опротивел себе, назвал слизняком, трусом, кретином, развернулся через две сплошные — к счастью, не попал на глаза полицейским, — рванул обратно, но во дворе снова «сдулся», походил у подъезда и уехал. На этот раз — совсем.
Дома напился…
Нет, просто выпил стакан водки, но не подействовало, настроение было таким, что алкоголь не брал. Не раздеваясь, завалился на диван, да так и пролежал до утра, не понимая, спит или бодрствует, вздыхая то от жалости к себе, плавно перетекающей в ненависть к Даше, то от любви к девушке, плавно перетекающей в ненависть к себе.
Он почти сошёл с ума.
Встал по будильнику, как положено, умылся, сжевал какой-то завтрак, но на работу не поехал, отделавшись СМС «Заболел!», до десяти молча сидел на кухне, словно ожидая, что Даша вот-вот выйдет и сделает себе кофе, затем собрался и поехал в центр, в «Хилтон», где остановился детектив.
Он понял, кто его враг. Кто поломал его жизнь. Кто испортил всё, абсолютно всё…
«Бранделиус!»
— Тебе придётся ответить, — пробормотал Громов, поднимаясь на лифте на нужный этаж. — Ты заплатишь…
Он не знал, как именно детектив прижмёт мага, но сейчас это было не важно. Он не был до конца откровенен на первой встрече, отделавшись от Петровского общими фразами и не рассказав самых пикантных подробностей о других подопытных, например о совершённом Германом убийстве. И ещё об одном убийстве, к которому их призвала Карина, но фактически — Антон Арнольдович, не рассказал. Однако сейчас всё поменялось: он выложит абсолютно всё, и с такими деталями, что детективу волей-неволей придётся арестовать злодея.
«И тогда всё снова станет хорошо!»
Виктор не мог объяснить, как именно неприятности Бранделиуса помогут возвращению Даши, — он хотел отомстить. Хоть кому-нибудь отомстить за пережитое унижение, за фразу «Не всякое полено способно стать Буратино!» из уст девушки, которую когда-то любил… Или сейчас любит… Хотел отомстить за собственные взгляды на тёмное окно квартиры Сатурна, взгляды сквозь слёзы. За то, что к нему не пришла сила.
«Ты во всём виноват! — заявил Громов появившемуся перед внутренним взором Бранделиусу. — Я тебя уничтожу!»
И надавил на кнопку звонка.
Дверь открылась почти сразу, как будто Петровский стоял в прихожей и просто дотянулся до ручки замка.
— Да?
— Я всё расскажу, — заявил Громов, проходя мимо опешившего детектива. — Абсолютно всё. — Остановился, увидев сидящего в кресле здоровяка, вздрогнул, но потом качнул головой: — Конечно, у вас ведь должен быть напарник!
Здоровяк хмыкнул, но спорить не стал.
— У меня должен быть? — растерянно повторил вошедший вслед за Виктором эрлиец.
— У всех детективов есть напарники.
— Поздравляю, — весело произнёс здоровяк. — Мы раскрыты.
— Ты понимаешь, что происходит?
— Нет, но дело становится чуть веселее.
— Я расскажу всё, — повторил Виктор, без разрешения усаживаясь на диван. — Бранделиуса нужно остановить.
— А почему его должны остановить именно мы? — осведомился Керо.
— Подожди! — отмахнулся брат Петриус. Он уселся рядом с Громовым и уточнил: — Скажите, пожалуйста, когда мы с вами виделись?
— Вы не помните? — насторожился Виктор. До него только сейчас стало доходить, что встреча проходит не совсем так, как представлялось: слишком уж растерянным выглядел детектив.
— Ночью мы подверглись магической атаке, — сообщил эрлиец, глядя челу в глаза. — Думали, что отбились, но, похоже, враги добрались до нашей памяти. Когда мы встречались?
— Вчера вечером.
— И я сказал, что являюсь детективом, расследующим действия Бранделиуса?
— Именно. — Громов перевёл взгляд с Петровского на здоровяка и обратно. — Неужели вы ничего не помните? Вы рассказали о Тайном Городе…
— Это был Меркель, — холодно произнёс Керо. — Этот гадёныш сдал нас.
— Съезди и узнай, зачем он это сделал, — велел брат Петриус, не отрывая взгляда от Виктора. — Нет-нет, сидите!
Громов как раз собрался подняться, но мягкая сила и повелительный, гипнотизирующий взгляд сделали своё дело: остался.
— Кончить шамана? — поинтересовался Керо.
— Напугай до икоты.
— Хорошо. — Хван поднялся. — А с этим что будем делать?
— Продолжу исследования, — пожал плечами эрлиец, с научным интересом оглядывая чела. — В конце концов, для этого я здесь…
— Вам принести хирургические инструменты?
— Если понадобятся, я сам их возьму.
Виктор похолодел.
* * *— Он когда-нибудь спит?
— Конечно, — непонимающе отозвался Хлястик. — Я же докладывал: после ночного сборища он поехал домой со стриженой тёлкой и…
— Я пошутил, — вдохнул барон Самбука. — Пошутил.
— Он мало спит, — подтвердил Грузило. — Как будто силы откуда-то черпает.
— Наркотики? — предположил Хлястик. Чувствовалось, что они с боевиком уже обсуждали этот вопрос.
— Может быть, — согласился барон. — Не зря же он приезжал во Дворы.
— Но он ничего не купил.
— Значит, у него есть другой источник дури. — Самбука прищурился. — Например, этот фраер…
На этот раз слежка за странным рыжим убийцей привела бандитов к приличному частному дому в Пугачёвской слободе и позволила определить всю, ну, или почти всю, компанию, с которой водился владелец «Субару». Две молодые женщины — стриженая дурнушка и писаная красавица; изящный красавчик, которого грубый Грузило тут же произвёл в геи; спортивного вида пацан, явно клеящий красотку, и хозяин дома — манерный франт.
— Красотка и качок на убийство не ездили, — припомнил Хлястик.
— А хозяина дома не было на ночной стрелке, — медленно протянул барон.
— И что всё это значит? — полюбопытствовал Грузило.
— Ещё не знаю.
— Но мы разберёмся?
— А куда деваться?
— И что мы с ними сделаем?
Самбука повернулся к массивному помощнику, некоторое время молча смотрел ему в глаза, а затем его же словами ответил:
— Разберёмся. А на крайняк — полицейским сдадим.
— Зачем? — изумился Хлястик.
— Затем, что это наш город. — Барон открыл окно и сплюнул. — Наш!
* * *— По-моему, хорошо получилось, да? — спросил Бранделиус, не сводя глаз с Даши. — Мы замечательно поговорили!
— И замечательно, и очень информативно, — согласилась девушка. — Признаюсь, я открыла для себя много нового.
— Я рад.
— Я тоже.
— Ты молодец.
— Спасибо.
В действительности рассказ Антона Арнольдовича вызвал у благодарных слушателей смутную тревогу, но делиться ею с находящимся под властью женских чар москвичом никто не собирался. Новая информация была слишком серьёзной и требовала вдумчивого осмысления.
