Юля Лемеш - Чертов angel
Тем временем ночь навалилась на городок, припечатав его тишиной. Если бы кто-то, достаточно сумасшедший для такого рода экспериментов, в этот час решился нанять, к примеру, дирижабль и из чистого любопытства зависнуть над эпицентром городка, то наградил бы себя незабываемым зрелищем.
Такая картина случалась каждые пятницу-воскресенье в летний период. Огромное темное небо, усыпанное прихотливыми брызгами звезд. Горизонт, озаренный тусклым свечением со стороны большого Города. И бесконечные сверкающие змеи, упрямо ползущие от него в сторону темноты по невидимым глазу дорогам.
Каждую пятницу неутомимые дачники тянулись к отголоскам природы, желая устать за два дня до полного изнеможения, чем продлевали себе жизнь и планомерно засирали остатки пока еще не засранного пространства. Если бы дороги делали, скажем, шириной с картофельное поле, то такого поразительного эффекта не было. Тогда змея из горящих фар преобразовалась бы в подобие светлячковой манной каши, размазанной по гигантской черной тарелке. Контраст — вот в чем секрет.
В воскресенье, как водится, плотные колонны машин привозили дачников обратно, возрождая жизнь световой змеи.
Если приглядеться более внимательно, то можно увидеть, как на высокой старой колокольне городка, венчающей единственную площадь, сидел тихий задумчивый Кото. Дело было накануне выходных. Поэтому в словах Кото не было ничего странного.
— Скоро весь Город уедет. Никого там не останется. Большой пустой Город. Много домов, много тишины. Городу тоже надо отдыхать.
Кото зябко поежился. Сквозняк вовсю разгуливал на верхотуре, раскачивая лохматый обрывок толстой веревки, свисающей в том месте, где по идее должен проживать колокол. Обрывок навевал невеселые мысли о невинно повешенном.
— Почему они там живут, если счастливы только вне его пределов? Я не понимаю. Зачем это все?
Бросив последний взгляд на окрестности, Кото вообразил дом, Нюсю, окруженную свежеслепленной семьей, и не смог удержаться от улыбки. Ему нравилась Нюся, а также все, что было с ней связано. Даже сам городок казался ему именно тем местом, в котором стоит жить, потому что в нем обитают такие вот Нюси.
Преодолев желание раскинуть руки в полете с колокольной площадки, Кото встал, отряхнул брюки и осторожно полез вниз, цепляясь руками за занозистые выветренные доски, изображающие перила. Не стоит упоминать, что после каждого посещения колокольни в одежде странного верхолаза неизменно появлялись новые дыры, сотворенные торчащими из досок ржавыми гвоздями.
Дежурная летучая мышь даже не заметила визита в ее обиталище, потому что была занята зигзагообразной охотой. Ей было тепло, сытно, ее не волновали вопросы чужого толстого кошелька, до наступления холодов оставалось достаточно уловистых ночей, поэтому она была едва ли не самым счастливым существом на свете.
* * *Погода, вопреки прогнозам, портиться не собиралась. Дни одаривали всех желающих нестерпимой жарой. Дома у Нюси бурлила своеобразная игра в консилиум. Вопросов было много. И все они преимущественно касались предстоящей рыбалки, на которую намылился полковник по случаю грядущей половины отпуска. В котором не был с позапрошлого года. Нюся рыбу удить не умела, в чем призналась для внесения ясности в заумную беседу. Сергей немедленно обрадовался и пообещал обучить ее этому сложному и захватывающему искусству.
— Мне однозначно и бесповоротно не нравятся червяки. Нет, конечно, я знаю, что они невероятно полезные, рыхлят почву и все такое, но насаживать эту гадость на крючок я не намерена.
— И не надо. Мы тебе выдадим хлеб — и все дела.
Попытавшись сообразить, чем ей поможет буханка ситничка в поимке рыбы, Нюся предположила, что, по меньшей мере, придется долбать ею по голове беспечной уклейке.
— Золотая моя, отщипываешь кусочек, пальцами скатываешь катышек, прицепляешь на жало…
— И что, на эту мизерную ерунду клюнет рыба?
— А как же!
— И какая?
— Плотва, подлещик, густерка, красноперка, но она верхолазка, поэтому ловится на небольшой глубине в районе лопухов… На червя, конечно, вернее. А подлец подлещик любит дно, особенно ямы…
Установив, какой объем рыбы можно получить на кило хлеба, Нюся поразилась, что еще не все горожане ринулись на промысел. Рыбалка показалась ей выгодным предприятием с потрясающим процентом барыша. Оставалось одно «но». Доказать сей факт рыбам.
— Я запуталась в ваших густоперках. И потом, откуда я узнаю, где там кто сидит?
Настырный стук в ворота достиг апогея, прекратив ее мучения. Нюся, с облегчением забыв на время про пресноводных, направилась в направлении источника шума, оставив мужчин сортировать снасти.
Городок словно вымер. Можно было пройти два квартала и не встретить никого, кроме зевающего на воробьев кота. Воробьи восторженно принимали пыльные ванны, изгоняя микроскопических блох, и никого на свете не боялись.
Визитершей оказалась соседка. Не учительница географии, а проживающая домом дальше, в облезлой кособокой развалюхе совсем неподалеку от лежбища Кирилловны. Соседка Антонина, игнорируя звонок, так настойчиво билась о створку ворот, что выглядела, словно после боев без правил. Еще про нее можно сказать, что она обладала тяжелой башмачного типа челюстью, пронизывающим нездоровым взглядом прирожденной падальщицы. Корпус дамы обтягивала расцвеченная ярко-лиловыми розанами оборчатая кофта, из которой она выглядывала, как поганый гриб из сумасшедшей клумбы.
Привлеченная шумом в тени облезлой сирени затаилась презрительная полосатая кошка, пренебрежительно наблюдая, чем все закончится и какую выгоду из этого можно извлечь.
По всей видимости, соседка давно атаковала ворота, поэтому при виде Нюси сразу ринулась на абордаж.
— Нюсенька, голубушка, я тут случайно мимо проходила, вижу — ты навстречу. Вот, думаю, какая удача. Давно хотела с тобой поговорить.
Выдав порцию явного вранья, Антонина вперила в Нюсю заискивающий взгляд, определяя теплоту отношений. Решив, что воспитанная Нюся с ходу не пошлет ее куда подальше, она придвинулась поближе и жарко задышала, примериваясь, как бы загнать жертву поближе к забору, чтоб не оставить лазейки для отступления.
— Нюсечка, я не буду ходить вокруг да около. Скажи, ты помнишь мою Татьяну? Хорошая девка, в самом соку.
— Ей, кажется, двадцать пять стукнуло? — спросила Нюся, предполагая, что речь идет о соседкиной дочке.
— Двадцать шесть, — со знанием дела уточнила напористая дама, вытирая шею мужским носовым платком третьей несвежести. — Совсем девка в нашем захолустье засиделась. Все одна да одна, так и охренеть недолго. Женихов, сама понимаешь, тут хрен да ни хрена.
В голосе соседки появились обвинительные ноты, а глаза почти исчезли в недрах напряженного прищура. Сквозь узкие щелки век посверкивали злые точки зрачков.
Действительно, Нюся не намного старше, а все время в мужьях, как улей в пчелах.
— Оставим хрень в покое, лучше уточните — при чем тут я?
— Очень даже причем. Кирилловна говорит, к тебе племянник погостить приехал? Хорошенький, как картинка. И по возрасту в самый раз.
— В самый раз для чего? — попыталась прояснить мутный разговор Нюся.
— Да хоть для моей Татьянки.
Такой поворот нешуточно разозлил Нюсю. Все в городке знали, что эта самая Татьянка не только славилась хронической манией величия, но к тому же активно погуливала с солдатиками из местной воинской части. Как и большинство неуемных девушек определенного склада характера.
Втягивать Кото в такое сомнительное знакомство не стоило. Мало ли, вдруг девка беременная. Может, поэтому мамаша суетится, чтоб облапошить заезжего дурачка. Пара прилюдных свиданий и: «Дорогой, ты скоро станешь папой. Бежим под венец, не то мои друзья тебе обрезание произведут по самую шею». Ничего нового, такие свадьбы здесь уже не раз случались.
Отказ надо было подсластить, чтоб не нажить себе врага на всю жизнь.
— Боюсь, вы не по адресу. Мальчик он странный, сейчас они все такие непонятные. Депрессия у него. После неразделенной любви. Он видеть никого не хочет, даже меня целыми днями сторонится. Так что, извините, но — нет.
— Наркоман, что ли? Это ничего, — зло отбрила соседка. — Ты главное их познакомь, а там сами разберутся.
— Нет, — твердым голосом повторила Нюся, понимая, что как минимум один враг ей обеспечен.
Посмотрела на реакцию соседки, которая округлила один бешеный глаз, тут же испугалась и, ругая себя за слабохарактерность, добавила:
— Я с ним попробую поговорить. Но — вряд ли что получится.
Антонина сжала рот в куриную гузку, привычно отдернула юбку, прилипшую между двумя половинами попы, и сообщнически затараторила, радуясь, что не упустила шанса устроить счастье своей обожаемой дочери.
