Евгений Щепетнов - Грифон
— А зачем мне вас отпускать? Сейчас врежу об эту ель, только щелкнете, как тараканы. На кой черт миру нужно, чтобы вы жили, твари эдакие? Ведь вы же берете свое здоровье и жизнь от своих жертв! На кой черт вы такие сдались?
— Может, не надо? — обеспокоилась черненькая. — Мы никого не убиваем, только иногда ловим случайных прохожих и проводим к Марии…
— Вы не убиваете, — раздраженно хмыкнул я. — А она? Она убивает?
— Ну не часто… больше использует кровь для снадобий, — пожала плечами черненькая. — Ну и мужчин используем для деторождения. Женщин — тоже. У нас замкнутое общество, если скрещиваться между собой — уроды будут рождаться. Так нам Мария сказала. А она всегда права. Никогда не ошибается. Она глава нашей Семьи!
— Слушайте, вы ведь вроде бы разумные ребята — какого черта вы не живете со всеми людьми? Чего в лесу сидите? — не выдержал я. — Зачем вам эта глухомань?
— А нам тут нравится, — недоуменно сказал один из парней, — а чего в ваших вонючих городах-то делать? Тут чистый воздух, хорошо, и мы делаем все, что хотим. Пока слушаемся Марию. (Я вспомнил, что многие из оборотней и правда не выносят вони города — нюх у них очень тонкий. Для них запах тонких духов или дезодорантов как удар по носу.)
— Это что такое? — послышался голос сбоку, и трое лохматых, кряжистых леших направили на меня стволы ружей. — Это что за хрень такая?
Стволы тут же вырвались из их рук и улетели вдаль, в овраг, а лешие повисли в воздухе, рядом с оборотнями.
— Ну вот — в нашем полку прибыло! — радостно заявил я. — Какая приятная компания! Теперь можно идти к вашей чертовой Марии! Итак, запевай! Кто-нибудь знает бодрую песню? Под которую шагать легко и приятно? Нет? Ну, тогда пойдем молча, хоть и скучно. Стоп! Я вспомнил! Есть классная песня!
И я запел, шагая по тропе к хутору, виднеющемуся в пятистах метрах от нас:
— По долинам и по взгорьям!
Шла дивииизияааа вперед!
Чтобы с боем взять Приморье —
Белой армии оплооот!
— Классно, правда, шагается? — спросил я у мутантов, тянущихся за мной как воздушные шарики. Они смирились со своей участью и тянулись следом, как на привязи. Я выстроил их парами, и все это напоминало старые парады, которые я видел по ящику. Воздушные парады.
Прикинув еще, выстроил их в линию друг над другом, подняв на высоту десяти метров. Это впечатляло — сразу же определил я по привизгу и рычанию моих пленников. Ничего, потерпите — не будете больше воровать людей! Это не-хо-ро-шо! Наказание вам такое.
Когда мы подошли совсем близко к хутору, нас уже заметили все, кто там был. Из ворот вывалила толпа существ, многие из которых держали в руках оружие различных видов — в основном охотничьи ружья. И правда — зачем им тут пистолеты — они и без них порвут любого, как грелку. А вот ружья в лесу самое то — и для охоты, и для охраны.
На моих глазах ружья вылетали из рук людей и уносились куда-то за лесок — призраки выполняли мое распоряжение четко и деловито (вот бы и люди так! Черта с два от них дождешься такой качественной работы!). Я приказал — если духи заметят, что кто-то направил в мою сторону ствол, — забросить его вон за тот овраг. Что бестелесные сущности и делали.
Подойдя к толпе, с неподдельным интересом рассматривающей нашу живописную группу, я громко сказал:
— Приветствую вас, хуторяне и хуторянки! А как бы мне увидеть некую Марию? Говорят, она тут всем рулит.
— Я Мария. — Раздвинув толпу, ко мне вышла женщина лет тридцати пяти, с сияющими зелеными глазами, зеленоватой кожей и светло-зелеными волосами, в легком платье, практически не скрывающем прелестей прекрасного тела. Она взглянула на меня, улыбнулась, спросила:
— Кто ты и чего хочешь?
Я почувствовал, что единственное, что хочу, — упасть у ее ног, извиваясь, как червь, целовать ее ноги, делать все, что она мне прикажет, даже вспороть себе живот и развешать кишки по кустам — если будет нужно. Разумом я понимал — чары! Невероятно сильная нимфа, каких рождается одна на миллион! Но поделать с собой ничего не мог.
Мои ноги подогнулись, и я упал на колени перед прекрасной мутанткой.
Глава 8
— Ну, рассказывай, кто ты такой и как сюда попал? — Нимфа посмотрела в мои глаза, и я почувствовал, что должен рассказать ей все. Все тайное, что я знал о себе, все, что не должен знать никто, кроме меня, и нее, любимой, обожаемой, самой главной в мире!
С полчаса я взахлеб рассказывал ей, кто я такой, как тут оказался, кто для меня Василиса и что планировал на будущее. Нимфа внимательно слушала, подправляя меня короткими вопросами и направляя мой поток откровений в нужное русло. Когда я дошел до встречи с ней, Мария остановила меня и приказала замолчать. Ее глаза блестели, она была очень довольна. (Моя радость, мое счастье!)
— Так, так… значит, ко мне в сети залетел некромант? Да еще такой сильный… вот это улов, вот это да! Ну что же… Вася, мы с тобой интересных дел можем наворотить. Вот только нужно обдумать — как тебя использовать. — Нимфа осмотрела меня внимательным взглядом и тихо проговорила под нос: — Выпускать тебя из поля зрения нельзя. Эдак ты улетишь куда глаза глядят. Вы, низшие существа, имеете такую гадкую особенность, как только выходите из поля зрения — тут же начинаете строить свои козни. Что, Вася, будешь строить мне козни? — усмехнулась она лукаво.
— Нет, госпожа! — вытаращив глаза от усердия и захлебываясь от щенячьей любви, сказал я. — Не могу строить тебе никаких козней! Я люблю тебя! Я навеки твой! Я сделаю для тебя все, что угодно! Я…
— Хватит! — прервала меня Мария и ласково улыбнулась. — А сейчас мы проверим, как это ты сделаешь все, что угодно! Эй, Миша, приведи сюда рыжую девку, Василиса ее звать. Побыстрее!
Леший согласно кивнул и снова закрыл дверь. В коридоре раздалась его тяжелая поступь, а в комнате стало тихо. Потрескивали дрова в большой русской печи, распространяющей тепло по всей комнате, пощелкивали часы, стилизованные под старинные ходики, — такие в последние годы вошли в моду у людей, тоскующих по старине.
Нимфа полулежала на чем-то среднем между кроватью, диваном и лежанкой — это ложе было устлано одеялом из шкурок животных, куниц или соболей. Я не разбирался в меховом деле, так что определить не мог. Видимо, моему божеству очень нравился мех — она все время невзначай перебирала, поглаживала покрывало, как будто наслаждаясь ощущением протекающего между пальцев струящегося одеяла.
Мария была одета по-домашнему, как ей было удобно — кружевной пеньюар, не скрывающий обнаженного тела, на котором, кроме этой воздушной накидки, больше ничего не было. Ее тело было прекрасно. Зрелая красота упругого, сильного тела зрелой самки отличалось от прелести молоденькой, не совсем еще оформившейся Василисы — вероятно, та, когда будет в возрасте Марии, будет выглядеть так же.
Впрочем, в ближайшем рассмотрении я бы не рискнул дать Марии тридцать пять лет — она была моложе или выглядела моложе — впрочем, разве это не то же самое? Человеку столько лет, на сколько он выглядит.
Женщина потягивалась на кровати, как сытая, здоровая кошка, и, чуть улыбаясь, поглядывала на меня, сгорающего от любви к ней. Я все понимал. Я понимал, что эта любовь наведенная, что невероятно сильная нимфа просто захватила меня в рабство и не помогли ни мои способности мага, ни способности некроманта. От воздействия нимф не было никакого спасения — никто еще не смог придумать защитного заклинания.
Иногда я думал о том, что если бы нимфы умели сделать так, чтобы их воздействие было вечным или хотя бы долговременным — они подмяли бы мир под себя. Только представить себе — нимфа во главе государства. Она встречается с другими главами стран, подчиняет их, и через короткое время, буквально несколько недель, весь мир под ее пятой! И все ее любят, боготворят, все пресмыкаются перед ней, радуясь любой возможности угодить! Единственное, почему они не захватывали мир, — воздействие нимф не простиралось далеко и они не могли навести морок навсегда. Чем дальше ты уходил от источника «излучения», тем больше оно слабело. Не зря пленники в погребе сидели на цепи — чтобы не сбежали. Максимальное напряжение «поле любви» имело в радиусе пяти метров от нимфы, какой бы сильной она ни была. Вот и сейчас — я сидел на полу в трех метрах от кровати моей госпожи и блаженно щурился, пожирая глазами ее прелести.
— Хочешь меня, да? — усмехнулась госпожа. — Все вы хотите… пока не отойдете подальше. А потом — начинаете пакостить. Ненавижу вас! Жалкие людишки! — Ее красивое лицо исказилось гримасой ярости, и я заплакал, не понимая, чем вызвал гнев моей любимой, готовый покончить с собой, чтобы доставить ей удовольствие и развеселить хозяйку.
В дверь постучали, и Мария пригласила войти. Через порог шагнул леший, заросший шерстью по самую макушку. Он был очень высок, ростом с меня — лешие обычно невысоки, они больше идут в ширину. Этот же был громаден, как медведь, и за собой тащил Василису, к ошейнику которой была приделана собачья цепь. Обнаженное тело девушки покрывали синяки — то ли когда ее тащили, то ли она пыталась сопротивляться, но ее явно били, и крепко. Она прихрамывала, распухшая справа губа была покрыта корочкой засохшей крови, но глаза смотрели яростно, и только когда Василиса увидела Марию, она заулыбалась и отмякла. Начали действовать чары.
