Энн Райс - Дар волка. Дилогия (ЛП)
Ройбен со всей аккуратностью положил его на место, в точности так, как оно лежало до того.
Спустился в библиотеку и позвонил Саймону Оливеру, с проводного телефона на домашний.
— Мне нужна информация, — сказал Ройбен. — Надо знать, сделала ли полиция фотосъемку всех вещей в доме, когда они проводили расследование. Во всех тех комнатах, куда они входили. Сможете мне прислать их, если найдете?
Саймон запротестовал, объясняя, что это будет непросто, но сказал, что юристы семьи Нидек сфотографировали все после гибели Мерчент.
— Мерчент тоже все фотографировала, она мне сказала об этом, — сказал Ройбен. — Так сможете получить эти фотографии?
— Честно говоря, не знаю. Посмотрю, что смогу сделать. Опись, сделанная юристами, у нас есть, это я точно могу сказать.
— Чем быстрее, тем лучше, — сказал Ройбен. — Пришлите мне завтра на электронную почту все фотографии, какие сможете найти.
Положив трубку, он перезвонил Гэлтону.
Тот заверил его, что в доме не было никого, кроме него самого и его родных. Он с женой постоянно приходили, да, еще племянник и приемный сын, и Нина, девушка из городка, которая часто помогала Фелис, да, точно, и она была. Нина очень любила бродить по лесу, но она ничего в доме без позволения не тронет.
— И не забудь про сигнализацию, — напомнил Гэлтон. — Я ее включил сразу же, как уехали следователи. Она ни разу не отказывала. Если бы мисс Нидек включила ее той ночью, она бы сработала в тот самый момент, когда разбили окно.
— Никого там не было, Ройбен, — настойчиво повторил Гэлтон. Напомнил, что живет в десяти минутах езды отсюда. Если бы кто-то приехал на машине, то он бы увидел или услышал. Да, репортеров и фотографов здесь побывало достаточно, но в дом их пускали только в первые пару дней, но он был рядом и приглядывал за ними. А потом, когда они продолжали слоняться вокруг дома, они бы ни за что не зашли, не потревожив сигнализацию. Ты должен понять, Ройбен, в этот дом не так-то просто забраться, — продолжал Гэлтон. — Мало кто захочет по такой дороге ездить или пешком сюда идти, только туристы и любители природы, сам понимаешь. Тут практически никого не бывает.
Точно. Ройбен поблагодарил его за все, заканчивая разговор.
— Если тебе там неуютно станет, сынок, я приду и переночую с тобой в доме, в другой комнате, без проблем.
— Спасибо, не надо, Гэлтон, — ответил Ройбен, вешая трубку.
Долго сидел за столом, глядя на большую фотографию «Феликс и компания» над камином.
Не стал закрывать портьеры, и теперь его окружали окна, похожие на темные зеркала. В камине лежали дубовые дрова и растопка, но ему не хотелось разводить огонь.
Немножко прохладно, но не слишком. Ройбен сидел, размышляя.
Есть одна возможность, вполне вероятная. Один из этих людей, старых друзей Феликса, прочел про то, что Мерчент была убита в этом доме, возможно, находясь где-то очень далеко, может, на другом конце планеты, там, куда такие новости никогда бы не попали в старые времена, когда не было Интернета. И решил во всем разобраться сам. А разобравшись, приехал сюда, скрытно проник в дом и забрал бесценные таблички и их фрагменты.
История убийства Мерчент разошлась по всему миру, это несомненно. В этом он убедился вчера вечером.
Если это так, то можно сделать много выводов.
Это может означать, что бесценные таблички Феликса попали в хорошие руки, что о них позаботится какой-нибудь именитый археолог, который вполне может вернуть их Ройбену, когда узнает о его благородных намерениях. Или сам позаботится о них лучше, чем мог бы позаботиться о них Ройбен.
Это его слегка успокоило.
Дальше. Этот человек вполне может обладать информацией о том, что случилось с Феликсом. По крайней мере, это ниточка, связь с тем, кто знал Феликса лично.
Конечно, это в самом оптимистичном варианте решения возникшей загадки. Если бы у Ройбена осталась привычка постоянно слышать в голове критические замечания Селесты, чего сейчас не было, он бы точно услышал: «Ты бредишь!»
«Но это ведь так, — подумал Ройбен, — теперь я не слышу в голове ее голос ежеминутно, так ведь? Она не звонит мне постоянно, не шлет эсэмэски. Она в кино, с Мортом Келлером. А еще я перестал слышать голос матери. Черта с два они что-то понимают в том, что случилось! А Фил меня не слушал, когда я ему про таблички говорил, читал „Листья травы“. Морту я тоже не говорил, так ведь? Я был не в себе от обезболивающих и антибиотиков, когда Морт пришел в больницу, так что я вряд ли мог ему что-то сказать».
Ройбен пошел наверх, распаковал ноутбук и принес его вниз, в библиотеку.
Слева от стола стояла старенькая стойка под пишущую машинку, и Ройбен поставил ноутбук туда. Подключил беспроводную сеть и вышел в Интернет.
Да, еще до того, как появились первые известия о нападениях Человека-волка, история Мерчент попала на первые полосы по всему миру, вплоть до России и Японии. Ройбен немного знал французский, испанский и итальянский, достаточно, чтобы понять, что загадочным зверем, убившим напавших на Мерчент убийц, интересовались повсюду. Описывали дом, даже лес рядом с домом, и загадочный зверь занимал в статьях отнюдь не последнее место.
Да, друг Феликса вполне мог понять, о чем речь. Дом, побережье, загадочная фамилия Нидек.
Ройбен бросил рыться в статьях. Проверил последние новости по похищению в «Голденвуде». Ничего не изменилось, за исключением того, что родители нарушили договоренность с Управлением шерифа и ФБР и открыто обвиняли их в смерти маленькой девочки. Сьюзен Киркленд. Так ее звали. Малышка Сьюзен Киркленд. Восьми лет от роду. Цветная фотография, на которой она улыбается. Милая девочка с добрыми глазами и светлыми волосами, с розовыми пластиковыми заколками в волосах.
Ройбен поглядел на наручные часы.
Уже почти восемь.
Сердце начало колотиться, но больше ничего не произошло. Прикрыв глаза, он услышал звуки, обычные звуки леса, назойливый шепот дождя. Звери в лесу были, конечно, шуршали и трещали ветками в темноте. Перекликались в ночи птицы. У Ройбена возникло странное ощущение потери ориентации, будто он погружается во все эти звуки. Он тряхнул головой.
Осторожно, неуверенно встал и задернул бархатные шторы. С них слетело немного пыли, но она быстро осела. Ройбен включил еще две лампы, рядом с кожаным диваном и мягким креслом с откидной спинкой. А потом развел огонь в камине. Почему бы, черт подери, не развести огонь?
Пошел в гостиную и развел огонь в другом камине, добавив пару коротких поленьев. Проверил, насколько крепко стоит на месте защитный экран. В ту ночь его на камине не было.
Потом пошел на кухню. Кофе в кофейнике уже давно сбежал, но для того, чтобы поставить новый, не надо было быть гением.
Спустя несколько минут он уже пил приличный кофе из одной из многочисленных красивых фарфоровых чашек Мерчент, прохаживаясь, слушая треск поленьев в камине и ровный шум дождя и воды, льющейся по водостокам, крыше и стучащей по окнам.
Смешно, что он теперь слышит все эти звуки совершенно по-другому.
Плохо только, что не обращает достаточного внимания на мелочи. Научного подхода не хватает.
Поставив чашку с кофе на стол в библиотеке, он сел за компьютер и принялся набирать текст в документе, защищенном паролем, чтобы никто не мог его прочесть и узнать что-то лишнее.
Через некоторое время он подошел к задней двери дома и выглянул в темноту. Верхний свет он выключил и теперь мог разглядеть деревья отчетливо, во всей их красоте, как и покатую крышу пристройки для прислуги, покрытую переплетенными между собой плющом и цветущими лианами.
Прикрыл глаза и попытался вызвать в себе превращение. Представил его себе, постарался вспомнить ощущения, его сопровождавшие, отрешившись ото всех других мыслей.
Но не смог его вызвать.
Его снова охватило чувство одиночества. Он действительно один, в совершенно пустынном месте.
На что ты надеешься? О чем ты мечтаешь?
Все это как-то связано: создание, изменившее тебя, имя Нидек, даже кража табличек, потому что, вероятно, в этих древних табличках содержится какая-то тайна, с этим связанная.
Ерунда. Что там Фил сказал насчет зла? «Это глупости, люди совершают глупости, будь это набег на деревню с убийством всех ее жителей, убийство ребенка в припадке гнева. Ошибки. Все это лишь ошибки».
Может, и это тоже какая-то ошибка. И ему повезло, чертовски повезло, что люди, которых он столь бездумно убил, были «виновны» в глазах остального мира.
Что, если жестокий зверь, который ответственен за укус, который изменил его, — не мудрый Человек-волк, а просто животное, как та пума? Что тогда? Но он и сам в это не верил. Сколько человек, с начала времен, подвергались нападениям зверей? И они не превращались в чудовищ.
В девять часов он проснулся, поняв, что уснул прямо в большом кожаном кресле за столом. Плечи и шея занемели, болела голова.
![Юрий Бурносов - Армагеддон [трилогия]](/uploads/posts/books/103310/103310.jpg)
![Юрий Бурносов - Армагеддон [трилогия]](/uploads/posts/books/104290/104290.jpg)
