Лавка сладостей на Сумеречной аллее - Хиеко Курису
— Хм, да уж, вас послушать, так и впрямь покажется, что все дело в простой неудаче…
Тем не менее Когэцу точно знал, что если такие события наслаиваются, то обычно за этим кроется какая-то причина. Возможно, Акифуми преследует злой дух, а может, все дело в кознях тануки или кицунэ [31]. Бывает и так, что человек, сам того не ведая, становится объектом чьей-то ненависти, и над ним нависает страшное проклятие.
Осторожно, чтобы не выдать лисьих ушей и хвоста, Когэцу дал волю своим волшебным силам и сосредоточился на ауре Акифуми.
— Это же… — внезапно у Когэцу закружилась голова. Его глаза непроизвольно сузились, а лицо стало суровым.
— Что с тобой, Когэцу? Ты прямо с лица спал.
— Мне нужно идти… — бросил тот и, не глядя на Акифуми, повернулся к нему спиной.
— Понятно. Спасибо, что пришел меня проведать! Нога скоро заживет, и мы продолжим готовить сладости. Подожди немного.
— Ладно.
Когэцу покинул комнату, выбравшись через окно, и, снова став невидимкой, выскользнул из дома семьи Кохаку.
То, что ему открылось… это же…
Возвращаясь на Сумеречную аллею, он вновь прокручивал увиденное в голове. Утративший стойкость и четкие контуры бытия дух Акифуми тянулся к миру мертвых. А значит, человек, с которым только что беседовал Когэцу, был уже наполовину мертвец.
— Ничего удивительного, что в таком состоянии его притягивает к себе смерть!..
От накатившей досады Когэцу ударил кулаком по стене ближайшего дома. Маленькая девочка-тануки, наблюдавшая за ним из тени соседней лавки, испуганно убежала прочь.
Когэцу не знал, что утратившего стойкость человека, которого оставили наедине со своими терзаниями, постепенно начинает притягивать мир мертвых. Он злился на себя, что ничего не замечал раньше и чуть не позволил Акифуми умереть. Исправить это можно было только одним способом: Когэцу должен устранить первопричину сломленности Акифуми, источник его душевных терзаний.
— Ох, и зачем я взял на себя эти заботы…
Несмотря на то что Акифуми прописали полный покой, это не значило, что в его доме не таится масса опасностей. В своем нынешнем ослабленном состоянии Акифуми мог погибнуть, просто споткнувшись и ударившись головой о краешек стула или подавившись рисовым пирожным моти. Чтобы его спасти, действовать нужно было немедля.
Со следующего дня Когэцу невидимкой проникал в дом Кохаку и стал наблюдать за домочадцами и слугами. Рассудив, что спрашивать Акифуми напрямую о причинах его переживаний бесполезно — ведь, скорее всего, он сам их не осознаёт, — Когэцу решил прислушаться к обрывкам разговоров… И это сработало.
Кто-то из работников лавки обмолвился, что Акифуми все это время мечтал унаследовать семейное дело. С самого начала он был гораздо искуснее своего старшего брата в приготовлении вагаси, поэтому тот уступил лавку «Кохакуя» Акифуми, а сам перешел в другую семью, чтобы обучиться ремеслу, не связанному с работой кондитера.
Однако на новом месте отношения у него не заладились, и, вернувшись домой в обиде на бывшего наставника, он принялся вымещать недовольство на семье, заявляя, что, как старший сын, он забирает семейное дело себе.
Акифуми терпеть не мог склок и ругани, поэтому просто смирился с новым порядком и уступил управление лавкой старшему брату, удовольствовавшись ролью наемного работника. Такой была история борьбы за наследство, которую разузнал Когэцу.
— Вот к чему приводят честолюбие, жажда наживы и стремление обладать вещами. Люди неимоверно жадны!
Вряд ли Акифуми переживал об утраченном наследстве из-за потерянного богатства или честолюбивых помыслов. Вероятно, старший брат, помимо управления делом, начал менять ассортимент изготовляемых на продажу сладостей. И Акифуми вместе с другими кондитерами больше не мог спокойно творить в свое удовольствие.
А ведь когда Акифуми обучал Когэцу кондитерскому мастерству, он выглядел совершенно счастливым. Кто знает, быть может, из-за подтачивавшей его досады он решил готовить сладости в доме Когэцу.
«Нет ли какого-нибудь способа помочь Акифуми проявить свои истинные желания, свое хоннэ?..» — размышлял Когэцу, невидимкой прохаживаясь по лавке «Кохакуя». Как вдруг ему на глаза попалась куримонака.
Точно! Волшебные силы ёкая помогут ему наделить ее особым свойством, которое подтолкнет человека раскрыть свои сокровенные чувства и желания, как только он ее отведает. Будучи полукровкой, Когэцу не обладал значимыми силами, но его магии должно было хватить, чтобы наделить каждое лакомство тайным смыслом.
Куримонака, например, идеально подходила на роль десерта, проявляющего истинные желания. Как невозможно не почувствовать каштан в ее начинке, так же человеку не удастся утаить свое хоннэ. О, забавная идея!
Когэцу перевел взгляд на другие сладости, и в его голове одна за другой стали появляться идеи, какие лакомства он еще мог быть изготовить.
— Что ж, пойду-ка я домой и поскорее приступлю к делу.
И хотя Когэцу впервые решил заняться этим в одиночку, он был уверен, что справится, ведь на протяжении нескольких месяцев — с конца зимы и до начала лета — он только и делал, что готовил сладости вместе с Акифуми.
По прошествии нескольких дней Когэцу вновь наведался в дом Кохаку, на этот раз с собственноручно приготовленным угощением. Разумеется, как и в прошлый раз, в комнату он проник через окно.
— О, Когэцу! Что случилось? Неужели снова пришел меня навестить? — удивился Акифуми, и его мрачное лицо посветлело.
Когэцу снова внимательно осмотрел комнату. Казалось, единственное, что изменилось с прошлого его визита, — это ночная одежда Акифуми. А вот бинты и положение подвешенной ноги остались прежними. В таком состоянии Акифуми вряд ли мог обходиться без посторонней помощи, так что о еде и переодевании, вероятно, заботились слуги.
— Да, сегодня, как полагается, я принес угощение больному. — Когэцу протянул ему коробочку, в которой лежали пирожные куримонака и мамэ дайфуку.
Акифуми приподнял крышку и радостно воскликнул:
— Да это же вагаси! Неужели сам приготовил? И даже сварил анко?
— Именно так. Хотя мне и потребовалось для этого некоторое время.
— Невероятно! Выглядят они великолепно… Ты уже вполне можешь открывать свою лавку! Надо же, в столь короткий срок ты полностью овладел искусством приготовления вагаси. Вероятно, у тебя особый дар, — не унимался восхищенный Акифуми, разглядывая сладости, сделанные Когэцу.
— У меня был хороший учитель.
Глаза Акифуми округлились.
— Что это с тобой?.. Ты сегодня ужасно добрый. Не собираешься, как обычно, язвить?
— Хватит лишних разговоров. Попробуйте уже скорее. Рекомендую начать с куримонаки.
— Конечно-конечно! Ну что ж, спасибо за угощение!
Под пристальным взглядом Когэцу Акифуми откусил половину пирожного с каштаном.
— О-о! Вкуснотища! — Он принялся смаковать лакомство во рту.
Когэцу чувствовал, что волшебная сила куримонаки уже начала действовать на Акифуми. Теперь, когда он подпал под чары съеденной сладости, оставалось лишь немного подтолкнуть его.
— Акифуми, у вас ведь есть желания, которые вы скрываете от окружающих? — медленно и четко произнес Когэцу.
— Э-э-э… У меня?..
— Подумайте хорошенько. Они у вас точно есть.
Вдруг растерянность исчезла с лица молодого человека: его взгляд затуманился и устремился в неведомую даль. Словно охваченный лихорадкой, Акифуми заговорил:
— А-а, да, ты прав. Все это время я делал вид, что не замечаю своих истинных желаний… Но правда в том, что я хочу свободно готовить вагаси, придумывая необычные вкусы и радуя посетителей новинками, созданными для каждого времени года. У меня столько идей… Осталось лишь, чтобы мой старший брат поверил в меня… — С беспокойством на лице Акифуми уставился на свои руки.
— Но даже если ваш брат не поверит в вас, это ведь не означает, что другие пути закрыты, верно? Наверняка существует место, где вы смогли бы готовить сладости по своему усмотрению, — мягко подсказал Когэцу.
