Основы человечности для чайников (СИ) - Шашкова Екатерина Владимировна
Ксюха неуверенно кивнула и только тогда поняла, что сидит на полу.
На полу! Не в ванне, а рядом с ней! И никакой воды вокруг нет, только большое полотенце, которое смягчило удар, когда Ксюха приложилась бедром о бортик.
Она осторожно покосилась на зеркало — оно вело себя смирно и страшные рожи больше не показывало. И лампочки не мигали.
«Просто кошмар, — сказала себе Ксюха. — Просто дурацкий кошмар».
Людвиг помог ей подняться на ноги — бережно, будто действительно беспокоился. Будто бы и не он совсем недавно ехидно комментировал её попытки открыть дверь.
— Ты знал, — буркнула Ксюха, решительно вытирая слёзы.
— О чём?
— О том, что это произойдёт. Ты даже не удивился, когда я выбежала из комнаты.
— Не удивился. Но я этого не планировал, честное слово. Знал, что ты испугаешься, оказавшись здесь… любой бы испугался. И думал, что этого будет достаточно.
— Достаточно для чего? — Говорить получалось всё легче, истерика уже не пыталась прорваться наружу всхлипами и воплями. Но совсем не исчезла, конечно. Привычно затаилась внутри, дожидаясь, пока её снова не разбудит плеск воды.
— Для того, чтобы подкормить Дом.
Людвиг распахнул дверь — и Ксюха зажмурилась от яркого света.
Комната изменилась. Не преобразилась до неузнаваемости, не стала больше и даже не отрастила окна, но теперь с потолка свисала здоровенная люстра в форме тележного колеса, единственное кресло в углу обзавелось братом-близнецом, а между ними возник низкий деревянный столик.
А ещё в стене появилась третья дверь — почему-то разноцветная, а не однотонно-деревянная, как предыдущие.
И разноцветие это подозрительно напоминало радужные прядки в волосах Ксюхи: зелёного побольше, сиреневого поменьше, жёлтого совсем нет, а красный был когда-то красивый, но быстро смылся и стал невнятно-бурым.
— Кажется, ты ему понравилась, — прокомментировал Людвиг.
— А что за дверью? — Вопросов было множество, но этот почему-то казался самым важным. (Разумеется, после «Что здесь происходит?» и «Выберусь ли я отсюда живой?»)
— Понятия не имею. Давай вместе посмотрим.
Дверь открывалась внутрь — легко и беззвучно. Ксюха мысленно приготовилась к чему угодно, даже к очередной порции кошмаров, но вместо этого её ждала спальня. Самая обычная спальня, небольшая, но уютная: кровать, письменный стол, платяной шкаф, ковролин на полу, светлые шторы на окнах.
Именно к шторам Ксюха подбежала в первую очередь, раздвинула их в стороны — и уткнулась взглядом в стену.
Дом остался верен себе и окнами обзаводиться не пожелал. Но шторы слегка светились и в задёрнутом виде создавали ощущение, что сквозь них пробиваются солнечные лучи.
— Что снаружи? Где мы вообще находимся? — спросила Ксюха. Ещё один важный вопрос из бесконечной вереницы.
Людвиг промолчал. Подошёл к стене, погладил её ладонью и прошептал куда-то в воздух:
— Сделай мне тоже так. Со шторами. Можешь же.
— Это же и так тебе, — не поняла Ксюха.
— Нет, это тебе. Твоя комната. Ты можешь ей не пользоваться, но если её займу я — это будет неправильно. Дом не одобрит. Он же для тебя делал.
— Предварительно запугав до полусмерти?
— Он не виноват. Он так питается.
Из подкроватной темноты раздалось согласное урчание.
— И только попробуй сказать, что ты не наелся! — фыркнула Ксюха, надеясь, что неведомое существо её слышит и понимает. — Я тебе обед из трёх блюд обеспечила и двойную порцию компота.
— Прости. — Людвиг наконец-то отлип от стены и теперь смотрел на Ксюху почти в упор. Выглядел он при этом неожиданно серьёзно и виновато. — Я должен был предупредить. Или вообще не тащить тебя сюда. Но по-другому ты мне не поверила бы.
— Да ладно, бывает. — Ксюха пожала плечами. Она и сейчас не слишком-то верила во всё происходящее, просто сил на удивление уже не осталось.
— Не ладно. Твоего страха хватило на целую комнату. Это очень много. Я не знаю, что он тебе показал и чего именно ты испугалась, но… в общем, если я могу как-то помочь… сейчас или вообще… Могу отправить тебя домой и больше не беспокоить, если хочешь. Хочешь?
Всё это звучало очень странно. Не подозрительно, просто странно. И грустно. Как будто этот идиот наконец-то понял, что нельзя самовольно похищать людей, тащить их магией неведомо куда, а потом пугать до истерики.
А раньше не понимал.
Хотя вроде бы очевидные вещи!
— Боишься, что я отвечу: «Да, верни всё как было и не приближайся ко мне больше»? — не сдержалась Ксюха.
— Боюсь, — сознался Людвиг.
— Бойся сильнее! Может, ещё одно кресло появится.
— Лучше кровать, у меня кровати нет, — неуверенно улыбнулся хозяин дома (хотя сам Дом, наверное, поспорил бы с таким определением).
— Можешь на моей спать, разрешаю. — Ксюха улыбнулась в ответ, но вышло коротко и криво, потому что как раз в этот момент её осенила совсем не весёлая мысль. — Слушай, а если… Ну, если эта комната возникла из моего страха, то из чьего возникло всё остальное?
— Из моего.
— И сколько времени это заняло?
Людвиг промолчал. В общем-то, ему и необязательно было отвечать. Человек, который так трепетно относится к чужим страхам, наверняка слишком многое испытал на своей шкуре. Столько, что хватило на ванную, гостиную с камином (пусть и без мебели) и…
— Что за последней дверью?
— Неважно. То есть важно, но… не важно никому, кроме меня. Никаких особых секретов, просто кое-что личное.
— Значит, кухни здесь нет?
— Нет. Как-то не сложилось.
— Жалко, — вздохнула Ксюха. — Есть хочется.
— Мне тоже.
— Надо было слушать меня и идти в кафе!
— У меня всё равно денег нет. Да я бы и не дошёл. — Людвиг виновато развёл руками и похромал к кровати. Плюхнулся на неё, как на диван, опёрся спиной о стену, похлопал ладонью рядом с собой, приглашая присоединиться. Ксюха послушалась.
Некоторое время они сидели молча.
Потом Ксюха обнаружила, что ей жарко.
Наверное, ей давно уже было жарко в куртке и тёплой толстовке, но почувствовать это удалось только сейчас, когда хаос в голове поутих. Менее хаотичным не стал, но организму хватило и этого, чтобы вспомнить, как ощущаются самые обычные вещи: голод, духота, слишком жёсткая пружина матраса, лямка сумки на плече.
С ума сойти, она даже сумку до сих пор не сняла!
Ксюха покосилась на Людвига. Он тоже до сих пор сидел в верхней одежде, явно чувствовал себя неуютно, но старался лишний раз не шевелиться, чтобы не спугнуть тишину.
Пришлось шевелиться первой.
Когда на кровать поочерёдно легли сумка, куртка и толстовка, Людвиг наконец-то отмер и нерешительно спросил:
— Не уйдёшь?
— Куда? Здесь даже двери нет.
— Я могу проводить. Верну туда, откуда взял — даже моргнуть не успеешь.
— Лучше объясни, что происходит. Нормально объясни, по-человечески. Потому что я уже совершенно ничего не понимаю.
— Так уж и ничего? Про Дом вот сразу поняла!
— Не совсем, — смутилась Ксюха.
— Да? А мне наша беседа вполне осознанной показалась.
— Это я просто притворяюсь. Незаменимый школьный навык: в нужных местах кивать с умным видом и отвечать что-то условно уместное. А понимать для этого не обязательно.
— Ничего с моего детства не поменялось, — хмыкнул Людвиг. — Ладно, попробую объяснить понятнее. Только давай для начала познакомимся, что ли.
— То есть ты всё-таки не Людвиг?
— Нет, я, как ни странно, действительно Людвиг. Просто я родился в Германии, и мама дала мне обычное немецкое имя, подходящее обычному немецкому мальчику. А вот ты так и не представилась.
— А я Ксюха. Можно Ксю. Назовёшь Ксюшенькой — дам в нос без предупреждения. И не смейся, я могу!
— Верю. — Людвиг потёр нос, не то закрываясь от возможного удара, не то пряча улыбку. — Почему именно так?
— Потому что Ксюшенька — это нежное создание с косичкой и в юбочке. Или даже в балетной пачке. Бабушка очень хотела меня на балет отдать. Даже записала и на первое занятие привела. А потом сказала, что ей меня водить некогда, занятия в соседнем дворе, сама доберёшься, не маленькая. Ну, я добралась. Только перепутала двери, сунулась вместо танцевального зала в спортивный, а там как раз каратисты занимались, новички. Так я к ним три месяца и ходила. Дома врала что-то, да меня не особо и спрашивали. А потом бабушка как-то раз решила меня пораньше забрать, ну и засекла это всё. Влупила, конечно. И ни на какое карате не пустила больше.
