Пока ты видишь меня - Хен Джу Пак

– Тогда я буду приходить! – уверенно закричал он еще до того, как я закончил фразу, и я рассмеялся.

– Прости, ты ведь должен заниматься…

– Буду считать это дополнительной тренировкой. Заодно и кимбап поем.

– Хорошо. Вот деньги.

Когда я попытался вручить ему несколько купюр, он с серьезным видом отрицательно покачал головой:

– Не нужно. Я бы пришел сюда за кимбапом и без вашей просьбы. Ведь я должен быть благодарен.

– Благодарен?

– Мне иногда вспоминался кимбап, который я ел тогда.

В этих словах сплеталось множество эмоций. Но прежде, чем я успел их все уловить, по станции громко разнеслось объявление, призывающее соблюдать осторожность при посадке в вагон. Ли Чонун сказал, что поезд уже вот-вот прибудет, и подошел к дверям, а я, не став продолжать диалог, встал рядом с ним.

В тот же день я окончил передачу дел, отправился в Мёнбуджон и там присоединился к отделу возвращения душ.

Время Чхусока, когда наступает осеннее полнолуние, подошло к концу. Более-менее закончив работу в отделе возвращения душ, я вышел из Мёнбуджона и теперь устало сидел в одном из переулков. Так как он располагался на пути в потусторонний мир, то выглядел совсем иначе, чем переулки мира живых. Неизвестные кустарники были такими густыми, что закрывали небо, отчего пространство вокруг казалось темным и сырым, но особой затхлости в воздухе я не ощущал. Для жнеца это было уютное, хоть и напряженное рабочее место.

Когда наблюдал за тем, как души выстраиваются в очередь, чтобы пересечь границу в Мёнбуджон, я услышал знакомый голос:

– Чего? Ты тут был?

Чхоль, протирая солнцезащитные очки рубашкой, подошел ко мне. Я точно помню, что краска на его волосах уже начинала выцветать, но сегодня они казались еще более рыжими, чем раньше. Увидев в моем взгляде, направленном на его голову, вопрос, он ухмыльнулся:

– Это тот старик мне обновил.

– Что? Не ты купил краску и сам сделал это, а он?

– А что? Нет ничего такого в том, что я его попросил. Все равно ему уже недолго осталось.

– Будь осторожен. Он все еще живой.

– Разве тебе об этом говорить? Сам же каждый день кимбап лопаешь.

– Это же работа.

– Так и у меня.

Чхоль, закончив протирать солнцезащитные очки, просто взял их в руку и плюхнулся рядом со мной. Я каждый день хожу к старушке, решившей покончить с собой, чтобы помочь, но у Чхоля-то все не так! Я слышал от него, что старик из косметического магазина, с которым он сблизился, уже находился на грани смерти. Чхоль, похоже прочитав мой немой вопрос, горько усмехнулся:

– То, что ему осталось совсем недолго, не значит, что он не хочет умереть.

– Ну, так-то оно так.

– Хён, люди такие странные. Даже зная, что скоро умрут, они не могут дождаться этого дня.

– Что это ты? Что-то случилось?

– Такое дело. Ха… Перед моим приходом сюда старик наглотался таблеток… М-да, пришлось названивать в больницу, такой переполох поднялся. Даже не помню, в каком состоянии я тут работал. Ну и как мне теперь смотреть в глаза этому старику?

Чхоль глубоко вздохнул, словно тем самым выражая досаду или кипящие в душе гнев и печаль. Похоже, степень предательства, которую он ощущал, была не меньше, чем его привязанность к старику. «Предательство» – с этим словом мне вдруг пришло ощущение дежавю. Для жнеца предательство – одно из тех чувств, которые труднее всего испытать. Потому что нечему нас предавать. Хотя иногда мы привязываемся к людям, как Чхоль, но большинство жнецов не испытывает особых чувств к существам из этого мира.

То же самое было и со мной. Тем не менее я знал, что такое предательство.

Давным-давно, еще до того, как я стал жнецом, всю мою жизнь окутывало именно оно. Чувства, которые испытывает Чхоль, ничто по сравнению с испытанным мной предательством.

Я похлопал его по плечу:

– Не волнуйся так сильно. Это не первый раз, когда люди выкидывают нечто подобное.

– И все-таки! Ты хоть представляешь, как я расстроен?! Я сказал, что уеду на некоторое время далеко, чтобы работать, а он предложил мне обновить цвет волос. И я согласился! Но сразу после этого он наглотался таблеток, вот мне и пришлось возвращаться!

Я вспомнил, как пристально Хан смотрел на опоздавшего на собрание в Мёнбуджоне Чхоля. Выражение его лица было не очень хорошим, поэтому тогда я не стал расспрашивать его о причинах, а после голова шла кругом из-за работы в отделе возвращения душ. Похоже, его эмоции все не утихали, и он сидел, глядя в телескопы солнечных очков с каменным выражением.

Я недолго понаблюдал за ним, а затем заговорил:

– Это смутная надежда.

– Что?

– Надежда, но неясная, смутная. Люди живут надеждой, что в будущем все станет лучше. Чем человек моложе, тем сильнее это проявляется, но это не значит, что надежды у всех одинаковые или что они исчезают с одинаковой скоростью. Со временем, когда надежда целиком иссякает, человек ломается, хотя время умирать еще не пришло.

– Это еще называют безнадежностью. Иными словами, состояние, когда надежда отсутствует.

Сухо произнесенные слова вклинились в пространство между мной и Чхолем. Мы не знали, когда пришел Хан, но он смотрел на Чхоля, и на его лице было написано, насколько жалким он считает товарища. Вот же… опять они поссорятся. Не знаю, как в других местах, но спорить прямо перед Мёнбуджоном точно не стоило, поэтому я уже собирался подняться, как Чхоль глубоко вздохнул и кивнул:

– Это тоже верно, но я думаю, что старик просто скучает по людям. В детстве и молодости вокруг него, хоть жить было и непросто, всегда были люди, а с возрастом дети разъехались, друзья один за другим отправились в мир иной, даже жена его покинула. Кого он может встретить в магазине, где даже торговля идет еле-еле? Пусть я к нему и захожу… Но мы же не люди, так что человеком от меня не пахнет… А старик, как и все, кто находится так близко к смерти, весьма догадливый. Фух…

Чхоль со стоном встал и, не обращая внимания на взгляд Хана, поплелся к Мёнбуджону. Он выглядел так, словно у него не было сил спорить. Похоже, шок и правда оказался сильным. Поверить не могу, что он ушел, даже не поцапавшись с Ханом. Тот тоже это понял и постучал по земле зонтиком, который, как и всегда, держал в руках, выражая неодобрение.

– Можно ли просто оставить все как есть? Чхоль вкладывает слишком много эмоций в работу. Даже не подозревая, что тем самым вредит самому себе.

– И что с того? Главное, что Мёнбуджон его не наказывает.

– Хён, а что мы будем делать, если оставим проблему без внимания, а она вырастет? Сколько вы еще будете защищать Чхоля?

– Когда это я его защищал? Никогда я такого не делал.

– Что это, если не защита?

– Дело не в том, что я его защищаю, а в том, что с людьми такое случается. Тебе так не по душе, что мы помогаем тем, кто в отчаянии?

– Что значит «такое случается»? Вы ведь и сами прекрасно знаете! Самоубийство – это не смерть. Это просто бесконечное повторение боли. Мне не нравятся глупцы, путающие эти два понятия. Нужно лишь немного потерпеть, и настанет смерть, так зачем же…

– Если потерпеть, настанет смерть? – холодно переспросил я Хана, резко оборвав его на полуслове.

Его лицо на секунду замерло, но он не собирался забирать слова назад. Смерть – это не то, что можно получить, просто потерпев. Как жизнь не проживают через терпение, так и смерть тоже.

У каждого человека есть свой хваран. Неважно, изображение это или книга, он состоит из того, что человек любил. В жизни прекрасные и счастливые моменты пролетают легко, а минуты, наполненные болью и отчаянием, тянутся тяжело и медленно.

В конце концов для каждого из них наступает поворот, для кого-то мягкий, а для кого-то крутой, за которым наступает смерть, и хваран подходит к концу. Все души, попадающие в потусторонний мир, проходят через этот процесс. Но те, кто убил, был убит или совершил самоубийство, не могут пройти через это, поэтому сразу же перерождаются и проходят путь той же самой боли, чтобы снова увидеть хваран, который не смогли осмотреть целиком. Так что терпеть не означает наступление смерти, а, наоборот, значит не дойти до нее.