Дмитрий Захаров - Летопись Чертополоха
Голоса звучали совершенно отчетливо. Два мужских и один женский. Они доносились из торгового зала.
– Черт возьми! Наверняка бомжи залезли! Растащат товар! – Семенов решительно прошелся по залу, и озадаченно остановился. На овальном столе из красного дерева, эпохи Александра Второго Освободителя гнездились початые бутылки виски, и ошметки сырого мяса в старинной тарелке. Вроде бы в этом не было ничего волшебного, кабы не голоса людей, звучащие прямо с дивана, хотя там совершенно отчетливо виднелась полосатая обшарпанная обивка, и облезлые ручки. И это не самое страшное. Вдруг бутылка поднялась в воздух, и из горлышка в бокал сама по себе, потекла тягучая жидкость. Воздух наполнился ароматом хорошего виски.
– Бежим! – тихо, одними губами прошептал Михаил. Он быстро и истово перекрестился. Бокал перевернулся в воздухе, и виски начало исчезать, словно бы растворяясь в небытие. – Бежим! – завизжал мужчина. Так страшно ему никогда не было. Даже в армии, когда после отбоя, двое кавказцев избили его в туалете, а затем совершили над толстым молодым солдатиком нечто такое, о чем он до сих пор старался не вспоминать, упрятав ужасную историю в сокровенных уголках собственной памяти. Даже тогда ему было не так страшно…
– Ходу! – охотно поддержал идею партнера Лейкин. Более всего ему хотелось очутиться сейчас в кровати с блудливой Настей, пусть даже с одним из ее любовников, нищих стриптизеров. Он был согласен оказаться бессильным свидетелем их оргий! Пусть! И пусть Настенька живет безмятежно, и трахается за его счет, лишь бы оказаться как можно дальше отсюда! Друзья выскочили наружу, бросившись к своим автомобилям. Несмотря на массивные габариты, Семенов пулей влетел в свой «Мерседес», а его товарищ замешкался. Он подбежал к БМВ – х5, выхватил из кармана ключи, но уронил их на асфальт.
– Сеня! Сзади! – закричал Михаил.
Дверь в антикварный магазин распахнулась, и оттуда вышла голая женщина. Тихо ступая босыми ступнями по асфальту, она приблизилась к перепуганному толстяку. В черных глазах отражалась глянцевая медь заходящего солнца.
– Я помогу тебе, жалкий мытарь! А ты больше сюда ни разу не придешь, сделка?! – тихо и властно сказала женщина.
– Сделка! – брякнул он, не подумав. Нечто жуткое, властное грезилось в страшных глазах красавицы.
– Слово в радость! – она прижала ладонь к его паху. Непривычное жжение заставило мужчину сладостно застонать. Такого влечения он не испытывал даже в юности. – Подойди ближе, фен! Не бойся… – из ее рта текла горячая слюда прозрачного воздуха. Он потряс головой, как озадаченный фокстерьер, надеясь стряхнуть наваждение.
– А теперь пошел прочь, унтерменш! – она повернулась, и скрылась в магазине.
Находясь словно в полуобмороке, Лейкин нащупал на земле ключи, нырнул в машину, услужливо взревел мотор.
– Сеня, валим отсюда! – пронзительно кричал Михаил из своего «мерседеса». Человек не обернулся. Он врубил передачу, выдавил педаль газа, и автомобиль сорвался с места, будто разгоряченный скакун. Несколько минут он мчался по улицам мертвого города, преследуемый этим ужасным криком. Он не узнавал знакомых улиц. Горячий запах тропиков властвовал над землей, воздух был соткан из невесомой паутины жарких лепестков пряных цветов. Казалось, машина парит в невесомости, рассекая воздушную массу. На углу Садовой и Гороховой улицы звуки города ворвались в салон, обдав лицо человека холодным ветерком. Он резко ударил по тормозам. Старенькая «девятка» буквально вынырнула из-под капота его автомобиля. Оглушенный гомоном и запахом вечернего города мужчина озирался по сторонам. В окно салона заглядывали люди.
– Дядька бухой, похоже…
– Нет… под кайфом! Нынешние бизнесмены теперь наркотой торгуют, и сами торчат! Вон тачка дорогущая!
– Ну и рожа!
Лейкин вытер вспотевшие ладони. Из «девятки» выскочил кавказец, угодливо скалясь щербатым ртом, подбежал к «БМВ».
– Точно под кайфом! Сейчас разведет чурку! – донесся чей-то гнусавый голос. Человек высунулся из салона, намереваясь обличить обладателя этого голоса, но внутри нарастало сонное безразличие. Он выжал сцепление, и медленно покатил по Садовой улице. Истошно надрывался сотовый телефон, он нажал отбой. Ему было все равно, он ехал домой…
Дверь открыла жена. От нее сильно пахло алкоголем, размазанная по скулам тушь красноречиво свидетельствовала – Настя плакала. Девушка с порога бросилась ему на шею, обдав смесью запахов вина, дорогих духов и пота. И еще от нее явственно разило мускусным ароматом мужского тела. Запах самца… Женщина громко всхлипывала, часто, скороговоркой повторяла.
– Меня изнасиловали… мы с Машкой поехали к ним в гости, приличные все ребята, они под кайфом оказались! Просто звери какие-то! Мы всего лишь хотели поболтать там… Музыку послушать, а они набросились, глаза пустые! Я, конечно, сопротивлялась, но они здоровые все! – она в голос заревела. Семен спокойно отстранил плачущую жену, и пошел в ванную. Он открыл кран с холодной водой, сел на низенькую табуретку обтянутую розовым плюшем, и внимательно слушал приветливое журчание воды.
В дверь едва слышно поскребли, словно любопытный котенок. В проеме объявилось зареванное лицо грешной жены. Оно выглядело скорее удивленным, чем расстроенным.
– Ты, что не расслышал?! Меня изнасиловали!
– Хорошо! – коротко кивнул мужчина. Он стянул пропахшую потом рубашку, и бросил ее в корзину с грязным бельем.
– Тебе все равно?! – губы супруги скривились в злобную презрительную гримасу. Не тени боли, не тени раскаяния…
– Да, – он захлопнул дверь перед ее лицом, снял брюки. В коридоре требовательно звонил телефон. Было слышно, как негромко говорит Настя, затем она подошла к дверям, и робко постучала.
– Это Семенов. Он беспокоятся, говорит, ты куда-то пропал…
Тварь боится, что ее жирный банкомат иссякнет! Мужчина тихо засмеялся.
– Пошла на х…. – он забрался в ванную, и встал под струи душа. Ледяная вода охладила разгоряченное тело, но в сердце бушевало пламя. Он насухо растерся полотенцем, вышел на кухню. Тело звенело, как сжатая пружина, на месте свисающего живота твердели железные кубики, мускулы на плечах ныли от клокочущей силы. Настя сидела перед початой бутылкой коньяка, под глазами чернели лиловые пятна, она недоуменно глядела на мужа.
– Что с тобой… что с тобой случилось, Бобер?! – она так называла его в первые недели замужества. Затем глупо икнула, и добавила. – Я знаю их адрес…
– Пойдем, – сухо приказал мужчина.
В спальне он сорвал с нее халатик, тот безвольно шелковой птицей упорхнул в угол к дурацкому торшеру, с намалеванными на абажуре синими попугаями, повернул девушку к себе спиной, и вошел в нее быстро, сильно, жестоко.
– Я не помылась! – пискнула было Настя, но он грубо заткнул ее рот ладонью.
– Молчи, тварь!
Два десятка раскаленных минут, источающих пот, медовую горечь и терпкую влагу, он с удовольствием слушал ее крики. Затем женщина охрипла… на исходе первого часа, она предприняла слабую попытку освободиться, но муж угрожающе зарычал, стиснув зубы на взмыленной холке жертвы. Спустя некоторое время тело ее обмякло, и только по судорожным подергиваниям мышц спины, можно было догадаться, что девушка еще жива…
…Наступило утро. Розовый рассвет сбрызнул фиолетовое небо каплями свежей крови. Уже более часа, как Настя была без сознания. Семена мучала жажда, ссадины на стертых коленях горели огнем, затекли мышцы на предплечьях, бесчувственную девушку приходилось почти держать на весу, бедра свело усталостью и болью.
– Перекур… – усмехнулся мужчина, и соскочил с дивана. Тело жены рухнуло на живот, как кукла из папье-маше, из которой выдернули нити. Человек упруго прошелся по комнате, впитывая всем телом новые запахи, каждой клеточкой нового естества ощущая воздушную прелесть. Только сейчас ему в уши ворвался докучливый телефонный звон. Он равнодушно стиснул пальцами трубку, она всхлипнула, как давеча жена, и умолкла. Лейкин распахнул окно, и всей грудью втянул в себя прозрачный воздух. Все изменилось, он изменился…
Мужчина без сожаления оглянулся на распростертое тело супруги, потянул носом спекшеюся кровь промеж ее длинных смуглых ног, распахнул входную дверь, как был, обнаженный выскочил на лестничную площадку, и побежал по ступеням.
…Он бежал по улице, испытывая ни с чем не сравнимое ощущение легкости и свободы. Асфальт шлепал по ступням, как веселый проказник. Зеленый дуб приветливо наклонил свои ветви, человек кивнул ему в ответ, так встречают старых знакомых. За углом взвизгнули тормоза автомобиля, и вслед за тем понеслась заковыристая ругань. Мужчине было все равно. Новое тело, новая жизнь, новая эра…
* * *– Ну, вот тебе и фены! – рассмеялась Земфира. – Не знаю как вам, великоречивые доны, а мне здешний мир нравится.
