Алекс де Клемешье - Сын Дога
– Благодарю вас, многоуважаемый Семен, – усмехаясь, с подчеркнутой вежливостью ответил Темный. – Как любили говорить в колледже Крайст-Черч, it's not my cup of tea[13].
– Ага. Ну что ж, тогда, Евгений Юрьич, бери на себя тех, что справа.
* * *
Бойцов довольно быстро удалось разнять, растащить, приструнить и даже обнаружить виновников-зачинщиков всеобщего безобразия. Разумеется, вдвоем бы Семен и Евгений не справились – основную часть работы проделали местные дозорные, с запозданием, но таки примчавшиеся на шум драки.
Угорь нашел в коридоре местечко посвободнее. Возвращаться в кабинет № 5 смысла, наверное, не было. Во всяком случае, пока. А вот постоять поглядеть – самое время. К тому же наиболее пострадавшим в массовой драке прямо тут оказывали помощь – лечили синяки и ссадины с помощью магии. Как ни был аккуратен боевой маг, разнимая дерущихся, но от рукопашной и ее последствий он давно уже отвык, так что сейчас с недоумением и какой-то истеричной радостью прислушивался к ощущениям. Ощущения подсказывали, что под глазом наплывает здоровенный фингал, а на затылке взбухает шишка.
Рядом с Евгением, отдуваясь, привалился к стене раскрасневшийся молодой человек с едва заметной бородкой и аккуратными модными бачками.
– А вы молодец, лихо деретесь! – похвалил он оперативника и протянул ладонь. – Артем Бурнатов, Светлый, пятый ранг, Ночной Дозор Североморска.
– Евгений. – Угорь пожал руку. – Североморска? Я не ослышался?
– Ох, простите! – Молодой маг явно смутился. – Никак не привыкну. Меня в качестве подкрепления прислали в Новосибирск, когда у вас тут… ну, в общем, когда здесь своих сотрудников стало не хватать. А вы откуда?
– Я руководитель маленького районного отделения в Томской области. Сюда прибыл на лечение.
– Ох, – совсем сконфузился Артем, – еще раз простите! – Потом, подумав, решился еще на один вопрос: – Раз из Томской области – значит, были участником событий?
– Да.
– Расскажете? – загорелся парень. – А то тут такие сказки гуляют, что прям не верится.
– Расскажу, – усмехнулся Угорь. – Только не сейчас, понятное дело. Думаю, времени для рассказов у нас будет предостаточно… Извините, Артем Бурнатов, кажется, я увидел знакомого.
Евгению действительно показалось, что в противоположном конце коридора он видит Остыгана Сулемхая. Почти год назад этот, безусловно, очень сильный Темный шаман умудрился исчезнуть, да так, что его следов не смог отыскать сам Аесарон, глава Дневного Дозора Томской и еще двух сопредельных областей. Конечно, впоследствии не без оснований возникло предположение, что Остыган мог все это время находиться в общине, а еще позднее Угорь лично в этом убедился. Обстоятельства же вокруг исчезновения годичной давности сложились такие, что невозможно было наверняка сказать, добровольно пожилой кет отправился в Загарино или, что называется, под конвоем. Евгению до сих пор аукался и отвлекающий маневр вампирши Анны Мельниковой из областного отдела, и украденный из служебного кабинета Ночного Дозора сейф, в котором находился принадлежавший шаману мощный магический артефакт «Всадник в красном». Кто и для чего украл сейф, а затем, так и не вскрыв, выкинул в сугроб, установить до сей поры не удалось.
После разгрома общины с шаманом-остяком беседовало исключительно руководство. Евгений искренне надеялся, что о дальнейшей судьбе «Всадника в красном», накачанного Силой не только самого Остыгана, но и нескольких поколений его предков, руководство шаману все поведало без утайки. Однако Угорь считал своим долгом лично подойти и объясниться. В конце концов, где-то в Сумраке до сих пор висит расписка Евгения, в которой он взял на себя ответственность за сохранность собственности Темного.
– А, дозорный… – после секундной заминки признал его кетский шаман. – Я тебя помню.
– Здравствуйте, Флегонт. Понимаю, что сейчас не самый подходящий момент, но мне бы очень хотелось пообщаться с вами. Потом, после оформления, найдете для меня минутку?
– Отчего ж не побеседовать? Всяко интереснее, чем слушать этих… – Остыган подбородком указал на собравшихся кучкой мужчин, еще недавно раздававших налево-направо зуботычины. – Они спорят, отберет ли заря очки у горы Арарат в конце сезона, а я даже не понимаю, о чем они калякают.
Угорь едва не рассмеялся: действительно, откуда бы пожилому таежному жителю знать о чемпионате СССР по футболу? С другой стороны, в Загарино было несколько телевизоров, а радиоприемники и репродукторы – так и вовсе почти в каждом доме. И пусть до этого Остыган много десятилетий жил посреди глухой тайги – но разве мог он за год, проведенный в общине, ни разу не застать трансляцию какого-нибудь матча? Ох, лукавил сейчас остяк, лукавил! Впрочем, как знать: может, в общине Хозяин поручил ему такое дело, которое не предполагало наличия свободного времени или шанса приобщиться к всенародно любимой игре.
– Уж не из-за этого ли потасовка началась? – сдерживая улыбку, спросил Евгений.
– Нет, – серьезно ответил шаман.
На самом деле потасовка началась, как впоследствии обозначил московский гость Семен, «из-за идеологических разногласий». Один из Темных, числившийся среди участников осады логова Хозяина, натуральным образом разнылся, сидя в очереди: дескать, никогда еще он не испытывал подобного унижения! Дескать, он, герой и вообще чародей заслуженный, вынужден ждать в коридоре, пока до него снизойдут люди. А все почему? А все потому, что какие-то дремучие безумцы организовали секту – никому не нужную, бессмысленную и опасную уже одним своим существованием. Это из-за них он покалечен, это из-за них он страдает, а они – вон, впереди него по очереди на прием к врачу!
В ответ ему аргументированно пояснили, что в общине велась спокойная жизнь со своими тихими радостями и прогрессивным сотрудничеством и что эта жизнь под крылышком у Великого могла бы продолжаться и до сего момента, если бы сводные отряды консервативных полудурков не привлекли в окрестности Загарино Ворожея-Неваляшку. И вот вместо того, чтобы сейчас тихо-мирно заниматься работой или валяться на пуховой перине, жители свободной во всех смыслах общины вынуждены торчать в закрытой лечебнице и терпеть присутствие тех, кто нарушил их покой.
С другого конца коридора заметили, что «этот ваш Хозяин» – не такой уж Великий, если позволил сумеречной твари расколошматить свои укрепления. А что до крылышка – так он давно уже этим крылом махнул, трусливо сбежав с поля боя.
Ну и понеслось.
Евгению не верилось, что ни новосибирский Дозор, ни наблюдатели из столицы не могли предусмотреть такого рода стычек. Ну не глупость ли – собрать в одном помещении тех, кто еще несколько дней назад противостоял друг другу отнюдь не в спортивном состязании? Да, конечно, многие члены общины удерживались внутри силой, угрозами и обманом, но многие – далеко не все. Пусть в коридоре отсутствовали Ленька, «цыган», Михальчук и другие наиболее активные и опасные подручные Хозяина, но ведь и остальные – далеко не подарок, особенно для тех, кто накануне лишился в этом противостоянии знакомых и коллег по работе! Почему же дозорные-охранники в массе своей находились в фойе при входе в институт, а не в месте скопления вчерашних врагов? Разгильдяйство? Возможно, хотя и сомнительно. Скорее – намеренная провокация. Вот только ради какой цели? Евгению не хватало данных, чтобы проанализировать всю картину и сделать хоть какие-то выводы.
* * *
«Лечебные процедуры» заключались в многократном прослушивании разного рода мелодий, отдельных музыкальных фраз, упорядоченных перестуков и длинных протяжных звуков на определенной высоте. Специалисты института раскладывали симфонию Михальчука на отдельные составляющие и пытались опытным путем выяснить, что именно из этого пагубно воздействует на психику Иных – партия какого-то одного инструмента или комбинация нескольких. В данном смысле выбор дозорных, присланных для подкрепления, оказался не случаен – скажем, тот же Артем Бурнатов из Североморска в недавнем, еще человеческом своем прошлом был хорошим пианистом, выступал в составе филармонического оркестра Мурманской области. Теперь же помимо надзора за собранными в клинике Иными ему приходилось по заданию местных ученых-исследователей наигрывать на фортепиано отдельные кусочки симфонии то в одной тональности, то в другой. Кусочки эти записывались на пленку, анализировались при помощи какой-то специализированной аппаратуры, очищались от шумов и включались во время процедур. Точно такие же задания получали и присланные из разных уголков Советского Союза Иные-скрипачи и Иные-саксофонисты.
Другая группа ученых и врачей работала непосредственно с приглашенными «здоровыми», не попавшими под воздействие симфонии, шаманами – теми, которые славились своими способностями даже в среде Иных. Одного горлового окрика таких специалистов хватало для того, чтобы птицы падали замертво, а деревья сбрасывали листву. Бубен с колотушкой в их руках превращались не только в атрибуты «изгнания духов», то есть исцеления больных людей, но и в грозное оружие против себе подобных. Угорь еще несколько лет назад считал бубен эдаким костылем для не слишком сильных Иных, чья магия, как и магия ведьм, подвязана на природные факторы. Кому-то для взаимодействия с Сумраком требуются пассы руками, на самом деле совсем не обязательные и не несущие какой-то особой функциональной нагрузки, кому-то необходимы «магический шар» и черные свечи, ну а этим – свой собственный, аутентичный атрибут. Однако, уже став руководителем районного отделения, Евгений столкнулся с тем, что и сам по себе бубен, и свойства звука, извлекаемого из него колотушкой, в схватке могут стать не менее опасными, чем заряженный артефакт или боевой жезл. И как тут не вспомнить Химригона, Высшего шамана, на глазах у сотен Иных менявшего реальность с помощью камлания? В конце концов, именно его, Химригона, совместные с цыганской колдуньей усилия позволили сводным отрядам Темных и Светлых хотя бы увидеть Неваляшку…
