Дмитрий Захаров - Летопись Чертополоха
САДОВАЯ УЛИЦА. РУВД. 16. 30.
Дверь распахнулась, на улицу выскочил дежурный лейтенант, осовелые глаза налились кровью, он судорожно впился пальцами в кобуру.
– Товарищ майор! Что здесь случилось?! И откуда мальчик…
Рослов быстро спрятал пистолет.
– Все нормально Костя. Ситуация под контролем! – он улыбнулся, хотя после случившегося, ни на грош не верил, будто что-то может контролировать!
– У вас такое странное лицо! Дмитрий Алексеевич, точно все в порядке?!
– Нормально, – повторил мужчина. – А мальчик… – Ратибор панибратски подмигнул обоим офицерам, как школьным приятелям. – Мальчик – мой младший брат! – ничего лучшего он соврать не смог, щеки заалели.
– Брат… – недоверчиво протянул капитан. – А почему он голый? И кинжал в ножнах…
– Надоели мне эти псы! – решительно вмешался маленький колдун, и сцепил пальцы и быстро шепнул. – Стой, спи! Отомри. Два часа, а может три!
Столбняк накрыл лейтенанта в тот момент, когда он поправлял кобуру, и случайно задел пальцами ширинку на фирменных брюках. Левый глаз оказался закрыт, лицо лукаво сморщилось, фуражка съехала на бок. В итоге, со стороны это выглядело весьма двусмысленно. На пороге РУВД стоял офицер полиции, готовящийся справить малую нужду. Он ухмылялся, и подмигивал прохожим. Мол де, глядите граждане налогоплательщики! Сейчас офицер полиции обмочит порог собственного учреждения! В уголке рта у злосчастного дежурного сверкал металлический зуб, что делало его похожим на ряженого уголовника. Мимо пробежали две девушки, с мокрыми после ливня волосами, они прыснули в кулачок. С противоположной стороны улицы мальчишка снимал чудовищную сцену на телефон. Нынче же позорные кадры окажутся в Ютьюбе! Рослов дернул товарища за рукав, но мышцы дежурного словно окаменели.
– Не волнуйся за своего друга, Странник! – улыбнулся мальчик. – Ему снятся хорошие сны. Через час-другой он проснется. Псы очень навязчивы…
– Это твоих рук дело?!
– Это совсем нетрудно. Подготовительный класс колдовского мастерства. Такое по плечу любому начинающему магу. Фены не умеют ставить защиту, – в его голосе звучало явное пренебрежение к примитивному народу. – В Зеленой Стране от оговора на недвижимость может защититься даже болотный чуня. Иначе бы половина населения уже превратилась в статуи.
Совсем некстати подъехал автобус с туристами, оттуда выходили аккуратные японцы. Симпатичный пожилой мужчина в затемненных очках вежливо кивнул майору, и почему-то поклонился Ратибору.
– Он тебя знает?! – Рослов лихорадочно соображал, что делать дальше. Японцы навели окуляры камер на оцепеневшего офицера, оживленно переговаривались.
– Среди фенов изредка встречаются провидцы. Священники, йоги, аскеты… – подошла Латона, мальчик ласково потрепал загривок собаки. Японцы мгновенно повернули свои камеры, русский водитель равнодушно закурил. Дивное зрелище на пороге РУВД готово было превратиться в достояние международной общественности. Писающий полицейский, которого тщетно пытается закрыть своим телом опер из убойного отдела, в промокшем до нитки летнем пиджаке, а рядом полуголый мальчик гладит рыжего пса, ростом с годовалого теленка. А за спиной горделиво красуется новенькая табличка. «РУВД Центрального района города Санкт-Петербурга». Такую чуму даже нарочно не придумать!
Будь что будет! Решил майор, взвалил дежурного на плечо, и поволок в отделение. В позвоночник лейтенанта словно гвоздь вонзили, он не гнулся как положено любому живому человеку. Рослову показалось, что он тащит тяжелый манекен. Фуражка слетела на землю, упала в лужу, и плавалатам, как детский кораблик. На подкладке выведены каллиграфические жирные буквы. «Евтушок К. В.» и зачем то слово «низ». Будто лейтенант Евтушок, всякий раз собираясь на службу, намеревался надеть головной убор наизнанку, и только прочтя пояснение, одевал так, как это надлежало по уставу. Вероятно, чашу позора следовало испить до дна. Глядя на героические усилия офицера полиции, японцы сдержанно аплодировали. В распахнутых дверях они с Евтушком застряли – мешал отведенный в сторону локоть дежурного, несмотря на усилия Дмитрия, он не гнулся. Пришлось ударить о дверной косяк головой человека, на что русский водитель автобуса заковыристо матюгнулся, японцы дружно ахнули. Звук оказался сочный, словно молотком по железному рельсу жахнули.
«У паря потом голова будет болеть!» – подумал Рослов.
Наконец, майор втащил коллегу в отделение, прислонил к стене, и с облегчением и вздохнул. Следом зашел мальчик.
– Черт тебя побери, паршивец! – с чувством произнес мужчина. – Зачем ты это сделал?!
– Ничего опасного не случилось! – равнодушно пожал плечами ребенок. – Фен жив, здоров и видит счастливые сны.
– Так нельзя! – убежденно сказал Дмитрий. – Любой человек заслуживает уважения, понимаешь?!
– И даже обычные фены?
– Пусть будут фены, – устало махнул рукой майор. – Немедленно верни его в нормальное служебное состояние. Ему еще целые сутки дежурить…
В дверь вежливо постучали, на пороге возник японец в очках, протянул мокрую фуражку, еще раз поклонился Ратибору, и удалился.
– Ладно, – мальчик щелкнул пальцами. – Спи, спи не дремли! Прежде срока отомри!
Евтушок всхлипнул, и открыл глаза.
– Дмитрий Алексеевич… – он часто моргал белесыми ресницами. – Я задремал? Виноват!
– Все хорошо, Костя! Иди к себе…
Сверху донеслись громкие голоса, смех, каменные ступени загудели от тяжелых шагов.
«Вот уж совсем не к чему демонстрировать полуголого мальчишку всему отделению»! – благоразумно решил Дмитрий, втолкал ребенка в лифт, нажал кнопку. Двери медленно закрылись, тесное помещение наполнилось ярким запахом цветов. Ратибор с восхищением оглядывался по сторонам.
– Это ящик может высоко подняться?!
– Не очень… уже приехали!
Загорелась желтая кнопка, Рослов предупредительно выглянул из дверей, убедился, что в коридоре пустынно, и только после этого вытолкал мальчугана наружу.
В кабинете, он первым делом заперся на ключ, снял мокрый пиджак, оставшись в обтягивающей мускулистый торс футболке, достал из сейфа початую бутылку коньяка, и нацедил пахучую жидкость в пыльный стакан.
– Нектар! – хлопнул в ладоши мальчик, и схватил с журнального столика стакан, и протянул, жадно ожидая порции напитка.
– Прости меня, Господи… – прошептал мужчина. Все, как рассказывала Надя! Ребенок хлещет коньяк как пепси-колу, и уминает за обе щеки сырое мясо!
– Давай, отец, не томи! – прогнусавил Ратибор ломким голоском.
«Это – сон!» – сказал себе майор, налил коньяка в два стакана, собутыльники чокнулись, и лихо, по-мужски опрокинули содержимое в рот. Коньяк согрел желудок, в голове приятно зашумело.
– Так себе нектар… – скептически заявил мальчик. – Ведьма готовила лучше.
– Ведьма – это Надежда Петровна? – уточнил Рослов.
– Ведьма. Ее далеким предком был гулящий ром.
– Кто такие гулящие ромы?
– Путешественники. Раньше жители Зеленой Страны часто спускались в Нижний Мир, немногие из них спаривались с фенами. Только гулящие ромы. Одомиты высоко ценят свою честь, не будут спариваться с унтерменшами.
– Унтерменши это мы? – уточнил майор. Все-таки профессионализм не пропьешь! Он ухватился за ниточку, и теперь умело разматывал весь клубок. Хотя едва ли такую шараду ему под силу распутать! Кто бы мог помочь, так это Штрудель!
– Некоторым образом. Строго говоря, унтерменши это те народности, спаривание с которыми лишает чести. В Зеленой Стране это бастарды. Они живут в пещерах, и дружат с муравьями. Мне лично нравятся бастарды, они честные и веселые, хотя для одомита общение с ними – потеря чести.
– Фашизм какой – то! – пробурчал мужчина. – Итак, мы фены и унтерменши?
– Да. Почти все. Но ведьма – потомок гулящего рома, она обладает силой, хотя пока об этом не знает.
– Нижний Мир – это земля?
– Ты неплохо соображаешь! – одобрительно кивнул мальчик. – Насыпай! – он протянул стакан.
Рослов послушно налил коньяка себе и ребенку. События последних часов нарушили правила, и как не странно, алкоголь помогает сохранить рассудок в экстремальных условиях.
– А кто были эти двое? Парень собирался меня прикончить…
– Гальфрид и Земфира. Известные наемники. Она умеет читать мысли, и подавлять волю. Неплохая колдунья, самоуверенна и жестока. Это совсем несложно, рассчитано на слабых фенов. Гальфрид – одомит. В прошлом недурной рыцарь, но серебро – серьезное искушение. Он выполняет грязную работу.
– При этом он лихо водит машину!
– Это несложно. Большинство одоимтов рождаются с различными навыками. Управлять техникой просто, значительно труднее научится оказывать влияние на волю людей.
