Надя Яр - Ведьма
Но ведьма совершила то, после чего в её существование нельзя было не поверить. Она не могла прикончить отца и брата на месте, у неё просто не было таких средств. Охраны у неё тоже не было. В те годы людям без официального статуса сложно было нанять серьёзную охрану, а вдобавок любой, даже глупейший охранник очень скоро понял бы, кто она и что она такое. Жить и работать ей приходилось в одиночестве, сменяя сообщников после двух-трёх успешно провёрнутых дел. Ведьма, конечно, могла наслать на нас рак, но это не спасло бы её от моего отца. Узнав после рассказанной братом истории, что у него или у жены и детей неизлечимый рак, он не стал бы дальше разбираться; в тот же вечер он проломил бы ей череп. Безотказный и безопасный для самой ведьмы modus operandi был её самой большой слабостью: у неё не было колдовского эквивалента пули, а рак убивает медленно и не может спасти от такого непосредственно опасного врага, каким мог бы стать мой отец.
Немного поразмыслив, ведьма решила напугать моего отца. Уничтожать людей быстро она не умела, но её искусства хватило на то, чтобы переправить труп одной из её недавних жертв в нашу квартиру. Мёртвое тело появилось в маленькой комнате минут через пятнадцать после того, как мой брат рассказал отцу о ведьме. Это было предупреждение, которому отец внял. Злобно ругаясь, он разрезал маленький высохший труп старушки на несколько частей, обернул их в плотную бумагу и зарыл в земле висячих ящиков за балконом. Думаю, это была паническая реакция. Посторонний труп в частной квартире — это даже безо всяких сверхъестественных элементов очень серьёзная потенциальная проблема, например с милицией. Я не знаю, что и когда отец делал дальше, но через неделю ящики были полупусты. Отец куда-то увёз и землю, и закопанные в ней свёртки.
Наступила патовая ситуация. Отец знал, что ведьма нашлёт на нас рак, если он её как-нибудь выдаст. Ведьма в свою очередь знала, что наслать на нас рак значит подписать себе смертный приговор. Конечно, теоретически она была более опасна для нас, чем мы для неё. Она могла бы, например, заразить нас раком и уехать в другой конец страны. Или заразить раком меня или брата, или самого отца, а остальных членов семьи объявить заложниками её колдовства на случай, если отец пришёл бы её убивать. Но это была теория. Теперь я думаю, что ведьма достаточно узнала об отце из сознания моего брата, чтобы понять, что гарантии остаться в живых, смертельно повредив ему или нам, у неё быть не могло.
Через пару недель я была дома одна, когда зазвонил телефон. Это была ведьма. У неё был неприветливый ровный голос молодящейся женщины с лёгким оттенком угрозы. Она спросила отца, и я попыталась довести до её параноидального сознания, что мой отец в частности и наша семья вообще ничем ей не угрожает. Бороться с ней и выводить её на чистую воду отец не собирался. Он был просто не тот человек, чтобы считать, что ведьма представляет из себя проблему, пока ни рак, ни спонтанно возникающие в квартире трупы его не беспокоили.
Помнится, в первую минуту разговора с ведьмой мною владели наивные, странные и какие-то слишком взрослые чувства. Я ощущала оттенок циничной симпатии к этой женщине. Её чудовищные дела меня не пугали, для этого я успела посмотреть слишком много фильмов о всяческих монстрах, привыкнуть к их существованию и даже молча признать за ними некоторые права, а главная проблема в её и в моей жизни была одна и та же: мой отец. Но тут реальность ситуации просочилась наконец сквозь туманы симпатии к телевизионным страшилкам. До меня вдруг дошло, что это существо — смертельный враг нашей семьи, что она может уничтожить нас просто из злобы и несомненно сделает это, если решит, что мой отец ей более не опасен. Ей нужен был только повод.
В этот момент пришла мама, забрала у меня трубку и закончила разговор с ведьмой. Не сговариваясь, мы не сказали отцу о попытке ведьмы поговорить с ним. Было бы слишком опасно дать этим двоим возможность перейти от молчаливого знания друг о друге к открытым угрозам, которые наверняка последуют и которые и ведьма, и отец просто не смогут не исполнить.
Эта история, как и большинство подобных историй, кончилась ничем. Никто из нас не заболел раком, и годами мучивший меня страх перед этой болезнью не имел ни малейшего отношения к угрозам ведьмы. Он начался задолго до её появления и был основан на всеобщем тихом ужасе перед раком и на профессиональных рассказах бабушки. Бабушка — прекрасный врач и ценный человек, но все её рассказы о друзьях и знакомых начинаются приблизительно так: «Вот Лена (Ина/Ирина/Наташа/подставить имя знакомой) — моя старая подруга из Лисичанска, у неё муж умер от рака — мне недавно рассказывала…» Этот страх уже давно прошёл. Я, как и полагается женщинам, раз в полгода хожу к врачу на проверку. Это рутина.
Контакт с ведьмой мы тогда потеряли. Она исчезла с нашего, а мы — с её радара.
Контакт с отцом у меня исчез уже очень давно. Помнится, я тогда намекнула ведьме по телефону, что отец не один, и что даже в случае его внезапной гибели ей не уйти от расплаты. Это было не совсем так. Как и у ведьмы, у отца было немало знакомых, которые искали его общества, ценили и уважали его как надёжного и разумного человека без лишней слабости и дури; но и он, как она, не мог сделать их настоящими друзьями, потому что был вынужден всю жизнь скрывать от них свою суть. Волки ходят стаями; оборотни охотятся в одиночку.
